В 1986 году эмир Шарджи опубликовал историческое исследование, посвященное феномену пиратства в  Персидском заливе. Эмир, человек эрудированный и  утонченный, защитил кандидатскую диссертацию в  Британском университете. В  книге «Миф о  пиратах Залива» эмир доказывал, что британские колониальные чиновники специально преувеличивали угрозу и, пользуясь борьбой с  пиратами как предлогом, разрушали бизнес арабских негоциантов. Книга вызвала в  научном сообществе умеренный интерес.

Легендарный пират Рахма ибн Джабир, которого с  эмиром Шарджи кое-что связывало, погиб ровно за  160 лет до  выхода книги. Гроза всех купцов Залива, он  потрошил торговцев от  Басры до  Сокотры. В  молодости ибн Джабир торговал лошадьми, но  быстро понял, что в  Аравии есть занятия и  поинтереснее: он  скинулся с  друзьями на  корабль, набрал десять человек и  начал пиратствовать. Через Залив в  это время шли богатейшие торговые маршруты из  Индии в  Европу. Вскоре у  ибн Джабира уже была команда из  300 отборных головорезов и  300-тонная шхуна дау, а  еще через некоторое время — 2 тыс. человек, собственный форт на  побережье и  огромный флагман «Аль Мановар».

Рахма ибн Джабир еще при жизни поражал воображение современников. Во‑первых, он  носил повязку на  глазу и был с  ног до  головы покрыт шрамами — на  его теле было около двух десятков отметин от  сабельных, штыковых и  пулевых ран, и, по  свидетельству очевидца, шрамы придавали его одноглазому лицу потрясающе свирепый вид. Во‑вторых, Рахма ибн Джабир славился своим бессердечием, что особенно веселило его коллег, потому что имя Рахма с  арабского переводится как «жалость. Ибн Джабир (опять же, по  свидетельствам знавших его людей) обожал резать глотки. Но  нельзя при этом сказать, что он  был чужд цивилизации. Так, у  него были прекрасные отношения с  англичанами, которые отмечали его благородство и  тщательное соблюдение законов войны — вероятно, потому, что англичан он  принципиально не  грабил и  даже однажды подбил их  на  вторжение в  Бахрейн.

Ибн Джабир погиб так же красиво, как жил. Он  был уже стар. Уцелевшим глазом к  тому времени он  почти ничего не  видел из-за катаракты. О  происходящем вокруг ему сообщал специальный раб, а  поводырем был восьмилетний сын. Все это нисколько не  умерило яростного пиратского темперамента. И  когда на  флагман Рахмы напал его собственный племянник, желавший заполучить контроль над «Аль Мановаром» и  корсарской империей, а  пожилого дядюшку отправить на  заслуженную подводную пенсию, Рахма ибн Джабир рассмеялся ему в  лицо: «И  кто это к  нам приплыл? Это ты, Ахмед? Да  кто позволил тебе трогать корабельный руль — тебе, который не  трогал женщины?» Дело в  том, что по  корсарским понятиям капитаном мог быть только человек женатый. Тем не  менее бой старый пират проиграл. И  когда вокруг него начали падать замертво его последние друзья, когда убили любимого раба, Рахма ибн Джабир рассмеялся еще раз, а  потом взял за  руку сына, спустился в  трюм и  там подпалил пороховой погреб — углем от  кальяна.

Погибли все: пират, его сын, племянник и  обе команды. По  крайней мере, так эту историю рассказывали старики в  портовых кофейнях по  обеим сторонам Залива еще в ­1960-е, когда нынешний эмир Шарджи был не  старше двадцати пяти.

На  английских картах XIX века территория современных ОАЭ обозначена как «Пиратский берег». Арабы всегда были искусными мореплавателями, а  в  ту эпоху — и  опытными морскими разбойниками. Пиратство в  Персидском заливе —- древнее ремесло. Еще Марко Поло сообщал о  бесчинствах пиратов островов Бахрейна в  VII веке. К  IX веку они стали такой значительной силой, что китайским кораблям, пересекавшим регион, приходилось иметь на  бортах по  полсотни воинов для защиты. Относительный порядок установился разве что в  XVI веке, когда португальцы захватили Бахрейн, взяв под контроль мореходство в  регионе. Однако уже в  XVII веке их  выбили оттуда англичане.

Англичане, сами знавшие толк в  пиратстве, относились к  пиратам с  пониманием и делили их на  хороших (тех, кто, как ибн Джабир, работал на  британскую корону) и  плохих (тех, кто грабил британские корабли). Среди второй категории важное место занимали корсарские властители из  рода Аль-Касими. Они, согласно докладам английских чиновников, выделялись особой свирепостью, а  также умением находить для своих нападений благородные оправдания. «Аль-Касими, — писали в  отчетах из  Индии в  Лондон колониальные чиновники, — устроили у  нас на  морях какую-то невероятную вакханалию». Выглядели эти отчеты примерно так: «6 января 1816 года. Шедшая под флагом Ост-Индской компании шхуна с  командой из  матросов-индийцев атакована у  берегов Гуджарата двумя пиратскими кораблями и  взята на  абордаж. Из  38 человек на  борту 17 убиты или казнены, восемь захвачены в  плен и  увезены в  Рас-эль-Хайму, остальные ранеными высажены на  берег. Вооружение шхуны составляло две 12-фунтовые пушки и  три двухфунтовки, тогда как оба пирата имели по  шесть девятифунтовых пушек и  по  две сотни до  зубов вооруженных арабов».

К  концу XVIII века на  Аравийском полуострове образовалось первое саудовское государство — Дирийский эмират. Аль-Касими стали одной из  движущих сил, которые эмират использовал для вытеснения британцев, захвативших контроль над морским путем в  Индию и  обложивших налогом торговлю в  этом регионе. И  именно на  Аль-Касими в  итоге пал гнев английского флота. Формальным поводом для нападения на  Аль-Касими стала атака пиратов на  побережье пакистанской провинции Синд в  1808 году. Была и  еще одна причина: Персидским регионом начали интересоваться французы — и  англичане опасались объединения враждебных им  сил. В  1809 году британские экспедиционные войска разгромили порт Рас-эль-Хайма, главную базу Аль-Касими. Противник не  смог оказать достойного сопротивления. Британцы сожгли пиратскую флотилию и  разорили город, потеряв за  всю эту операцию всего несколько человек.

В  течение следующего десятилетия Аль-Касими восстанавливали свой флот, и  к  1818 году в  их  распоряжении было 60 больших кораблей и  не  менее 40 малых. Британцев они больше не  атаковали, однако нападали на  суда индийцев, которых презрительно считали идолопоклонниками и  отказывались приравнивать их  к  британцам. Последние же имели на  этот счет другое мнение: нападения вредили Ост-Индской компании. Поэтому в  1819 году англичане организовали вторую карательную экспедицию против Аль-Касими и  других арабских племен. На  этот раз британцы собирались раз и  навсегда покончить с  непокорным Пиратским берегом. Они заручились поддержкой Саида бен Султана, правителя Маската, пообещав ему власть над Пиратским берегом.

Другим союзником в  нападении на  Аль-Касими был описанный выше Рахма ибн Джабира. С  борта своего «Аль Мановара» он  смотрел, как сотрясается от  взрывов Рас-эль-Хайма, столица династии Аль Касими. Порт осаждали с  воды и  суши четыре дня, пока наконец сопротивление не  было сломлено. Британцы потеряли пять человек, пираты — 400. Захватив гавань, британские войска приступили к  зачистке берега, разоряя и  уничтожая форты и  корабли противника. Аль-Касими признали поражение, а  вслед за  ними склонили головы и  другие шейхи Пиратского берега.

В  1820 году Пиратский берег подписал с  британцами Общее морское соглашение, согласно которому пиратство и  работорговлю надлежало прекратить. С  этого момента Пиратский берег стали называть Берегом договора, а  в  1853 году разрозненные территории объединились под британским протекторатом, что принято считать первым этапом объединения эмиратов, которое завершилось образованием ОАЭ в  1971 году. Дружественные британцам суда должны были получать регистрационные бумаги с  указанием числа вооруженных людей на  борту и  выходить в  море под особым флагом: красный прямоугольник на  белом поле.

Что касается достойного эмира Шарджи и  его книги, то  приведенные в  ней аргументы довольно убедительны. Спорить с  ними можно, но  с  осторожностью. Эмира Шарджи зовут Султан бен Мухаммед Аль-Касими, и  он  прямой потомок корсаров Залива. А  на  гербе его династии и  сейчас, 200 лет спустя, изображен красный прямоугольник на  белом фоне.