Вы держите в  руках первый номер журнала «Правила жизни». Первый вопрос, который может возникнуть у  пытливого читателя: а  зачем вообще вы  этим занимаетесь? Зачем издавать новый журнал в  тот момент, когда аудитория озабочена чем угодно, кроме обсуждения проблем сохранения привычных медиа? Есть два способа ответить на  этот вопрос:

  • Мы   хотим показать, что жизнь продолжается, выходят книги, издаются журналы, снимается кино.
  • Мы взвалили на  себя миссию сохранения интеллектуального глянца.

Первый ответ очень пошлый, второй — слишком пафосный. Более того, ни  ради первого, ни  ради второго мы  не  стали бы собирать редакцию в  прежнем составе, придумывать новую концепцию и  ломать голову над новой версткой. Поэтому ответ на  вопрос о  новом издании очень простой: мы  видим себя хроникерами, наборщиками типографского оттиска эпохи, в  которую нас угораздило родиться.

Мы  занимаемся составлением всеобщего синопсиса мнений, коллекционированием событий, героев и  явлений, заслуживающих внимания читателей. В  этом номере мы  попытались зафиксировать страхи, надежды и  рефлексии людей, которых история поместила в  точку, в  которой мало кто из  них планировал оказаться. Одни сейчас пытаются понять, этично ли вести прежнюю жизнь, ходить в  рестораны, на  выставки и  в  театры. Вторые обрушиваются на  первых с  яростным обличением — в  том духе, что они не  имеют права обсуждать бытовые хлопоты в  тот момент, когда мир распадается на  части. Третьи, наоборот, воодушевлены этим распадом и  с  избыточной энергией повторяют мантру: «Кризис — время возможностей». Изменившаяся эпоха застала врасплох целое поколение, и  каждый из  нас в  эту минуту думает, как теперь сохранить сбережения, как найти работу, как починить машину, как будут функционировать банки, летать самолеты и  ездить поезда. Все мы, в  сущности, задаем себе один и  тот же, облеченный в  разные формулировки вопрос: «Как жить?» Как мы  с  вами понимаем, о  нынешних днях напишут сотни тысяч колонок, снимут десятки тысяч блогов и  издадут пару сотен серьезных научных трудов. Этот период войдет в  учебники истории России, листая которые наши потомки будут чесать затылок, задаваясь вопросом «Каково было жить в  те  времена?». Констатирую, что жить в  учебнике истории довольно интересно, но  страшновато. Мы  с  удовольствием предоставили бы это право другим, более мудрым, более смелым, более расчетливым, более решительным. Но  такой возможности нет. Это значит, что первые страницы параграфа будущего учебника придется написать нам с  вами. Прямо сейчас. Сергей Минаев