Судя по всему, для российского зрителя способность оценить третий сезон «Очень странных дел» напрямую будет связана с возможностью с иронией отнестись к тому факту, что и тут теперь во всем виноваты русские. Точнее, советская армия. В финале второго сезона американское правительство все-таки решило прекратить эксперименты с другими измерениями, и научную лабораторию рядом с городом Хоукинсом в штате Индиана буквально залили бетоном, а Советский Союз принял эстафету и теперь тоже пытается открыть портал. Тем временем советский след обнаруживается и в самом Хоукинсе — это русскоязычная радиопередача с непонятным кодом.

Из других новостей: Майк и Эл целыми днями сидят у Эл в комнате и целуются, чем выводят из себя и остальных друзей, с которыми они едва проводят время, и Хоппера — опекуна Эл. Сам Хоппер пытается привлечь внимание Джойс и все время бесится по любому поводу, а Джойс больше обеспокоена тем, что все магниты в городе внезапно размагнитились. Дастин вернулся из летнего лагеря для одаренных детей, где подружился с девочкой — именно с ней он пытался связаться по рации, когда поймал советскую трансляцию. Стив, неожиданный друг Дастина из прошлого сезона, устроился в кафе-мороженое в местном молле, где он под подтрунивание коллеги Робин (Майя Хоук — дочь Умы Турман и Итана Хоука) размышляет, как пришел к жизни такой. Нэнси и Джонатан теперь вместе и работают в местной газете; Джонатан фотографом, а Нэнси разносит сэндвичи и пытается стать репортером, что в условиях отвратительно сексистской атмосферы в редакции довольно сложно. Так, каждый своим путем, герои с разных сторон обнаруживают, что в городе снова происходят очень странные дела — и снова оказываются в эпицентре событий.

Сериал, видимо, взял за правило в каждом сезоне иметь несколько основных референсов их 1980-х — один веселый и один страшный. В первом это были объединенные вселенные Стивена Спилберга и Стивена Кинга, во втором — «Гремлины» и «Чужие». Теперь это «День мертвецов» Джорджа Ромеро в качестве страшного, а «Красный рассвет» — удивительный артефакт 1980-х, совершенно абсурдный фильм об атаке Красной армии на небольшой американский городок, — тут, видимо заступает на роль смешного. По традиции, все референсы проговаривают вслух, и «День мертвецов» показывают в кинотеатре Хоукинса в первом же эпизоде, а «Красный рассвет» упоминать начали еще в прошлом сезоне, когда впервые появляется Мюррей Бауман, затворник-конспиролог, абсолютно уверенный, что советские войска атаковали Хоукинс. В третьем сезоне Бауман возвращается и оказывается прав — и в абсолютной дикости такого поворота кроется и все лучшее, и все худшее этого сезона.

Начать стоит с лучшего: «Дела» в третьей инсталляции настолько же страшнее, смешнее и развлекательней, чем они были во второй по сравнению с первой. Вышедший четвертого июля, в День независимости США, — праздник по количеству фейерверков на квадратный километр превосходящий 9 мая и Новый год в России вместе взятые. Третий сезон сам тоже и есть торжество с фейерверками, грандиозное праздничное шоу с любимыми героями и обязательной дискотекой восьмидесятых. Сезон полон самых духозахватывающих и искусно сделанных сцен за всю историю сериала, плюс, он мастерски работает с динамикой отношений самих персонажей и наблюдать за развитием этой динамики все еще интереснее, чем за спецэффектами. Сталкиваются характеры так остроумно, что по комичности «Очень странные дела» иногда доходят до непревзойденных высот своих первоисточников из 1980-х. То есть это почти уровень «Крепкого орешка», только вместо одного Брюса Уиллиса здесь с десяток таких же героев — забавных, харизматичных, внешне совсем на героев не похожих, но со смекалкой, удачей и против всех шансов со всем справляющихся. Что до советских солдат, то их присутствие в таком празднике получается вполне закономерным — это, конечно, не серьезная русская угроза, а карикатура на нее.

Но чем интенсивнее празднование, тем тяжелее похмелье — и послевкусие от сезона остается не из лучших.

Изначально «Очень странные дела» брали не столько ностальгией по восьмидесятым, сколько довольно радикальной попыткой эту ностальгию осмыслить и переосмыслить. Объединив вселенную Кинга и Спилберга и вместе противопоставив их злу из лаборатории под Хоукинсом, «Очень странные дела» удивительно точно смогли показать, как и поныне обожаемая поп-культура того времени создала альтернативную реальность, в которой зло, исходящее из собственного правительства, легко могло прятаться прямо под носом у американцев. «Очень странные дела» смогли тогда еще и сломать канон исторической памяти о восьмидесятых, вписать в него какие-то более обскурные явления, но к третьему сезону свойства их ностальгии все же не вынесли общественного напора — и поддались ему.

«Назад в будущее», «Бесконечная история», песни Бонни Тайлер и Wham! — общие места восьмидесятых соединились со вселенной сериала воедино. А встав на тропу про «злых русских», сериал, по сути, предал ту идею, за которую выступал в самом начале — что самое страшное зло прячется у тебя прямо на виду. Ширма «красной угрозы» перестала быть ширмой, а стала, хоть и почти в шутку, но все равно правдой. И, конечно, совсем невозможно эту сюжетную линию воспринимать вне современного контекста, когда «русская угроза» снова в тренде.

И это, кстати, не единственный современный тренд, которому создатели «Очень странных дел» поддались в новом сезоне. Даже более существенную роль здесь играет критика позднего капитализма — набирающий популярность среди американской молодежи ресентимент. В целом эта тема тут даже более уместна, чем русская угроза — действительно, именно в то время, в 1980-е, большая капиталистическая машина в лице мега- и гипермоллов начала убивать всю функционирующую модель одноэтажной Америки. Сериал четко фиксирует этот момент и через несколько сцен показывает, что фиксирует его нарочно, но, опять же, замешав в этот же сюжет злых русских, ограничивает свою критику и низводит до шутки.

Главный конфликт сезона оказывается скорее между двумя методами родительского воспитания — когда общаешься с детьми и обговариваешь свои чувства и эмоции и когда объясняешь свои действия фразой «потому что я так сказал». В этом конфликте сериал довольно убедительно объясняет преимущества первой позиции, но больше ничего сообщить не может.

Да, тут произошло развитие нескольких персонажей; да, пару убили (и возвращение одного из убитых в следующем сезоне настолько очевидно, что даже неловко становится); да, есть какие-то темы, про которые по ходу дела успели поговорить. Но в целом, стремительный путь героев через эти восемь серий настолько же увлекателен, насколько и ничтожно эпизодичен в той большой истории, которую сериал пытается рассказать в целом. Это как очередной фильм в киновселенной Marvel, который вроде и необязательный, но классный, и позже еще пригодится, чтобы лучше оценить тот аналог «Войны бесконечностей» и «Финала», которым будет финальный сезон «Странных дел» лет через пять.