«Убийца «Священный паук» — леденящий триллер о том, как иранское общество оправдывало маньяка

Как бы мы ни хотели жить в фильмах Уэса Андерсона, по большему счету живем в фильмах Дэвида Финчера. Об этом не перестают напоминать выходящие пачками проекты про серийных убийц — художественные, документальные, как в формате полнометражного кино, так и сериалов. Закончился «Фишер», идет «Мерзлая земля», вышли «Казнь», «Чикатило», «Замерзшие» — и все это лишь за один календарный год и только российского производства. А сколько иностранных? Десятки проектов: начиная с абсолютного хита Netflix «История Джеффри Дамера» и заканчивая выходящим в российский прокат холоднокровным иранским тру-крайм «Убийца «Священный паук».

Он рассказывает о событиях, произошедших во втором по величине иранском городе Мешхед в самом начале 2000-х. Там завелся серийный убийца по имени Саид (Мехди Беджестани), вбивший себе в голову, что занимается санацией общества. В глазах Саида убийства проституток и любых девушек на улице, похожих на них, считалось религиозным жестом — таким образом он совершал джихад во имя всего мусульманского мира. Ужас истории в том, что Саид был не грязным изгоем с замашками типичного маньяка, а обычным семьянином (пусть немного деспотичным, но таковы реалии патриархального воспитания) и уважаемым членом общества. Настолько уважаемым, что люди, узнававшие о преступлениях Саида, выражали ему поддержку.

Однако главный герой все же не Саид, а тегеранская журналистка Рахими (актриса Зара Амир Эбрахими за эту роль получила приз Каннского кинофестиваля). Девушка приезжает из чуть более свободной столицы, где не носит хиджаб и выступает за права женщин, насколько это возможно в такой стране. Но Мешхед намного более религиозный город, в конце концов, один из главных священных городов для мусульман-шиитов, куда ежегодно совершают паломничество около 20 млн людей. Здесь она сталкивается с глубоко укоренившимися предубеждениями в адрес женщин, актами настоящей мизогинии, которые только осложняют ее задачу — расследование участившихся похожих преступлений.

Одна из первых сцен фильма — сцена убийства: никакой интриги нет, лицо душегуба мы видим сразу же. Такой подход к подаче истории тем не менее не лишает кино интриги и, главное, саспенса. Режиссер Али Аббаси, иранец по происхождению, живущий в более благоприятной для творчества Дании, делает акцент на атмосфере тотальной безысходности и вопиющей безнаказанности. Визуально равняясь на голливудских мэтров: есть что-то в «Священном пауке» и от «Зодиака», и от «Пленниц», но, как в его фильме-прорыве «На границе миров», жанровая оболочка здесь лишь предлог для политического высказывания.

Любовная история двух троллей (которой в Голливуде так впечатлились, что позвали Аббаси снимать финальные эпизоды суперпрестижной экранизации The Last of Us) оказалась метафорой нетолерантного отношения к беженцам. Здесь фокус не на поимке маньяка, а на прогнившей государственной системе, увязшей в коррупции, а также архаичном иранском обществе, в котором женщина до сих пор человек второго сорта. Естественно, «Священного паука» в Иране снять бы не позволили (Али Аббаси посадили бы в тюрьму раньше, чем тот бы прокричал «Мотор!»), поэтому режиссер отправился в Иорданию. Это тоже мусульманская страна со схожим городским ландшафтом, но не настолько строгая, благодаря чему режиссер позволил себе по‑настоящему европейскую смелость в изображении женщин (буквально первая сцена об этом говорит).

Да и в целом Али Аббаси не любитель сглаживать углы. Все акты насилия показаны намеренно отталкивающе и реалистично. Это кино предельно дискомфортное, депрессивное, но все же достаточно эффектное, чтобы стать обязательным к просмотру для всех ценителей подобных жутких историй, основанных на реальных событиях. Самая страшная сцена фильма вовсе не та, где кого-то убивают, а та, где юный сын маньяка с восторгом показывает журналистке на примере своей также улыбающейся младшей сестры, как его папа ногой душил проститутку. Этот образ после просмотра не вывести из памяти даже самым мощным пятновыводителем.