Гастрономический бум действительно начался лет пять, а  то и  десять назад. И  в  первую очередь связан он  с  тем, что появилось целое поколение людей, которых на  Западе называют foodies. Людей, которые интересуются едой. Многие из  нас росли в  ту  эпоху, когда еды не  было. Мы  воспитывались на  классических советских майонезных салатах. Много-много продуктов смешиваются и  заправляются чем-то жирным или масляным. Почему такая кухня была популярна? Потому что не  было продуктов. А  если ты  все смешал в  винегрет, в  оливье, в  селедку под шубой, мимозу или окрошку, то  вкус продукта будто бы нивелировался. Если у  тебя плохой помидор — ты  этого не  замечаешь. Если у  тебя плохой огурец — несвежий, нехрусткий, незвонкий — ты  в  этом замесе уже не  поймешь. Но  все стало меняться, когда изменилась страна — и  продукты стали появляться на  полках больших городов.

Понятно, что на  юге — в  Краснодаре, Ростове, в  кавказских республиках — всегда была любовь к  еде. Потому что там были продукты. И  на  юге люди умеют отличить хороший помидор от  плохого. Но  когда продукты появились плюс-минус везде, это повлияло на  воспитание нового поколения, которое обращает внимание на  то, что у  них лежит на  тарелке. «А  что я  ем? А  хороший ли это помидор? А  что это за  соус, жирный или нежирный?» Появилась возможность выбирать, а  вместе с  ней и  интерес к  ассортименту. Все это сформировало целый гастрономический пласт. Рестораны стали меняться. Они перестали просто торговать чем-то модным, будь то  суши и  пицца. Теперь все стали смотреть, какая пицца. А  какое у  нее тесто? А  какой кофе? А  с  каким молоком? Люди начали интересоваться продуктом. И  в  первую очередь — люди, которые с  ним работают.

Затем появились и  гастрокритики, гастроблогеры, которые начали этот интерес продвигать в  социум. И  конечно, в  конце концов все это повлияло на  обычных граждан. Которые стали приходить в  магазины и  замечать, что продукты в «Азбуке вкуса» отличаются от  продуктов в «Пятерочке». А  есть еще «ВкусВилл». Есть одна кофейня, а  есть другая. Есть такой ресторан, а  есть совершенно другой. Им  стало понятно, почему суши в  сетевой кофейне отличаются от  тех, что подают, условно, у  Новикова. Сложилась история, по  которой мы  идем уже семимильными шагами. И  обратно ее  уже не  развернуть.

Вообще, если мы  говорим о  ресторанах, то  это не  только гастрономия. Речь о  бизнес-среде в  целом. В  России ресторан долгое время был местом встречи. И  такое положение сохранялось еще в  1990-х, в  эпоху становления российской экономики. Это были заведения, в  которых обязательно должны быть укромные уголки, шторки, отдельные кабинки. Рестораны вполне можно было открывать в  подвалах — и  люди с  удовольствием в  этих подвалах и  встречались. Сегодня такое сложно представить. Но  главное — очень долгое время рестораны были дорогим бизнесом. И  заниматься им  могли только люди с  приличным плечом инвестиций. В  последние годы ситуация меняется. Ты  не  обязан открывать какой-то гигантский ресторан. Ты  можешь открыть точку на  гастромаркете и  войти в  ресторанный бизнес. Можешь открыть что-то совершенно непритязательное. Сегодня для людей поход в  ресторан потерял некий сакральный смысл — ты  просто пошел в  какое-то заведение. Хочешь что-то съесть — что-то достойное, вкусное, здоровое. Что-то на  твой вкус подходящее. Те  времена, когда в  ресторане обязательно должен был быть мягкий диван или пафосный интерьер, давно прошли. В  России ресторанный бизнес становится малым бизнесом — как и  во  всем мире. В  него заходит много людей, что, в  свою очередь, гарантирует разноформатность. Люди реализуют себя и  свое видение еды. Это тенденция последних лет пяти.

Что касается гастроблогеров — с  ними складывается интересная ситуация. Штука в  том, что независимо от  того, хвалят они рестораны или ругают, пишут договорные рецензии или совершенно беспристрастные, они никак не  влияют на  выручку ресторанов. Почему — я  объясню чуть позже. Но  вместе с  этим гастроблогеры решают одну важнейшую задачу: привлекают внимание людей к  вопросам гастрономии.

Неважно, соглашается зритель с  блогером или нет. Идет он  в  ресторан, который тот посоветовал, или нет. Пробует готовить по  его рецепту или не  пробует. Так или иначе человек заостряет свое внимание на  еде — и  эта информация постоянно идет фоном у  современного горожанина. Это очень важно в  плане формирования его правильного отношения к  еде. Так появляется сама идея, что едой нужно интересоваться. Если блогер пишет, или снимает, или рекомендует заведение, или выкладывает рецепт, он  каждым своим действием говорит подписчику: «Чувак, обращай внимание на  то, что ты  ешь, как ты  ешь, что ты  готовишь». А  это самое важное. Происходит смена парадигмы. Главным образом благодаря блогерам.

Плохо это или хорошо, но  на  выручку ресторанов повлиять они неспособны. Когда-то давно на  Западе, в  доинтернетную эпоху, люди писали колонки в  газеты и  журналы. Были гастрообозреватели — и  следом за  ними люди шли в  рестораны. Такой человек мог убить заведение одним росчерком пера или возвысить — и  в  одиночку повлиять на  его выручку. Но  повторюсь: это было до  интернета. У  людей не  было иных возможностей получить отзыв о  заведении. Сейчас такое сложно представить. Но  вот человек хочет пойти в  ресторан. Откуда он  знает, хорошо там или нет? Нет трипэдвайзера, нет «Яндекс.Карт». Раньше критик обладал невероятной властью. Миллионы людей читали его газету. Гастроблогинг, в  свою очередь, ­появился вместе с  интернетом. Но  создать себе в  интернете имидж, близкий к  тому, что имели обозреватели прошлого, невозможно. Потому что сегодня каждый из  нас немного гастрообозреватель. Ты  подписан в  соцсетях на  сотни людей, которые постоянно что-то рекомендуют или наоборот. У  тебя огромный информационный поток. И  ты  очень тщательно выбираешь людей, которым доверяешь.

Каждый, кто сегодня ведет соцсеть с  какой-то регулярностью, тоже в  своем роде блогер. Я  не  знаю, где проходит граница. Я  себя блогером, конечно, не  считаю, хотя у  меня десятки тысяч подписчиков. Наверное, блогер — тот, для кого это основной вид деятельности. Я  занимаюсь ресторанным бизнесом и  связанными с  ним проектами. Мы  делаем ресторанные шоу. Фестиваль Gastreet — большой ресторанный ивент в  городе Сочи. Проводим b2c-фестиваль, он  называется «Есть», проходит в  Уфе и  Томске. Сейчас расширяем географию фестивалей. На  своей странице в «Дзене» я  делюсь впечатлениями. Для этой же платформы мы  снимаем шоу о  еде, называется «Оно того стоит». Тут я  выступаю как продюсер, даже шоураннер. Как человек, который придумал идею и  развивает ее. Надеюсь, скоро мы  запустим второй сезон проекта.

Подытоживая все сказанное, наверное, я  действительно могу сказать, что блогеры изменили мир. Конечно, на  наше восприятие еды влияет огромное количество гастрономического контента, совершенно разного и  идущего по  разным направлениям. Люди готовят еду, делают обзоры ресторанов. Изучают историю еды, например историю русской кухни, за  которой я  слежу сам. Изучают историю блюд — или собирают какие-то необычные блюда у  себя на  страницах. Это реально меняет мир вокруг. На  одной платформе «Дзен» в  топ-10 самых популярных авторов — чуть ли не  пять пишут о  гастрономии так или иначе. Это безумно круто. Есть вопросы к  тому, что снимают, какие рецепты предлагаются, но  это подтянется. Тем печальнее, что очень мало эта тема поднимается на  российском телевидении. Там не  хватает хорошего контента про гастрономию, про любовь к  еде. Мы  вот все троллим Юлию Высоцкую, а  что с  тех пор осталось-то? Остались какие-то осколки. И  это при том, что гастрономический контент на  телеэкранах во  всем мире — один из  самых востребованных. Ведущие кулинарных шоу — это звезды национального масштаба. А  у  нас в  телевизоре с  этим не  очень. Зато процветают гастрономические блогеры. Люди любят смотреть на  еду.