Зритель любит Тимоти: почему все без ума от Шаламе

Осеню 2021 года в мировом прокате, изрядно потрепанном пандемией, за внимание зрителя боролись два амбициозных проекта — сай-фай-эпик «Дюна» и драмеди-антология «Французский вестник». Помимо отложенной на год премьеры (обе ленты должны были попасть на большой экран еще в 2020-м) фильмы Дени Вильнева и Уэса Андерсона объединило наличие в касте Тимоти Шаламе — вероятно, самого популярного на сегодняшний день актера в немаленькой категории «до тридцати».

Впечатление, что шесть лет назад Шаламе появился буквально из ниоткуда и в одночасье стал звездой, обманчиво. Да, он громко заявил о себе в картине «Назови меня своим именем» — чувственной экранизации одноименного романа Андре Асимана. И все же это была не точка отсчета, а так называемый big break, которому предшествовали чуть ли не десять лет теле- и киноролей, а также участие в театральных постановках.

Стоит оговориться, что никакой «истории Золушки», в свое время добавлявшей голливудцам очков, у Тимоти нет. Он родился и вырос на Манхэттене, во французско-американской семье с творческим бэкграундом и хорошим доходом. Папа, давший актеру не только звучную фамилию, но и французское гражданство, — некогда корреспондент Le Parisien, продолживший журналистскую карьеру в ЮНИСЕФ, а затем и непосредственно в ООН. Мама — выпускница сразу двух больших университетов, Йельского и Нью-Йоркского, — в юности танцевала на Бродвее, а сегодня занимается недвижимостью. Дедушка по материнской линии — сценарист. Дядя — режиссер, приложивший руку к десятку проходных ужастиков и симпатичных сериалов. Сам Шаламе постигал азы актерского мастерства в престижнейшей LaGuardia (именно про нее снят оскароносный фильм «Слава»; среди выпускников — Аль Пачино, Эдриен Броуди и Эллен Баркин), где его одноклассником был Энсел Элгорт. А еще Тимоти учился с дочерью Мадонны Лурдес Леон — и даже успел с ней повстречаться. По окончании школы начинающий актер поступил в Колумбийский университет, а спустя год, решив сосредоточиться на карьере, перевелся в NYU.

Все это мало похоже на голливудский биографический стандарт: вынужденные пожертвовать всем родители (как вариант — категорически отрицающие актерство в качестве профессии для своего ребенка), брошенная или с трудом оконченная школа, переезд из американской глубинки в Лос-Анджелес…

Хотя и в этой гладкой биографии нашлось место для небольшой драмы. Сыграв сына вице-президента Уолдена во втором сезоне теледрамы Homeland, Шаламе готовился к еще одной «сыновьей» роли — Тома Купера в «Интерстелларе» Кристофера Нолана. То была не просто сбывшаяся мечта посотрудничать с любимым режиссером — работа обещала стать «прорывной» и открыть двери, которые раньше были закрыты. Но, как это обычно и бывает, все пошло не по плану. Спустя годы после выхода картины Тимоти не без иронии расскажет, что, увидев финальную версию, плакал с час: настолько крошечной оказалась его партия. И нет, предложения не посыпались на голову молодого актера. Напротив, началась череда отказов: он, скажем, не получил роли в «Неоновом демоне», «Белом парне Рике» и «Доме странных детей мисс Перегрин». В последнее особенно непросто поверить, учитывая, что у Шаламе прямо-таки эталонная внешность для бертоновской киновселенной. Неспроста в будущем он то и дело будет с этой вселенной пересекаться: то сыграет сына Эдварда Руки-Ножницы в рекламе Cadillac, то получит роль Вилли Вонки в киноприквеле «Чарли и шоколадной фабрики»… Но все эти двери, разумеется, откроются уже после «Назови меня своим именем» — фильма, с которого для многих и началось знакомство с Тимоти (даже если они смотрели и «Родину», и «Интерстеллар»).

«Назови меня своим именем» не обещал стать блокбастером. Более того, провел в стадии препродакшена без малого десять лет — даром что права на экранизацию романа были «забукированы» еще до его публикации. Менялись кандидатуры режиссеров, урезался бюджет. Написавший сценарий Джеймс Айвори (он, кстати, какое-то время значился сорежиссером) видел в роли Оливера Шайю Лабафа, но продюсеров смутил уже довольно скандальный к тому времени образ актера; в итоге играть Шаламе пришлось с Арми Хаммером (знали бы продюсеры, что тот окажется не менее проблемным, чем Лабаф, и практически убьет возможность сиквела!), а в режиссерское кресло сел итальянец Лука Гуаданьино. Кино на скромные три с половиной миллиона долларов собрало в прокате больше сорока, получило десятки призов, включая «Оскар» за лучший адаптированный сценарий, и принесло исполнителю роли трепетного, познающего жизнь и себя подростка Элио мировую популярность.

Было бы, впрочем, несправедливо считать, что звезда Тимоти Шаламе зажглась только благодаря удачно выбранному проекту. На самом деле Шаламе было что показать и помимо актерских талантов. Он оказался обаятельным, способным поддержать разговор — причем как минимум на двух языках! — парнем, открытым и искренним. В отличие от многих молодых актеров, с трудом выдерживающих испытание славой, промотурами и другими атрибутами звездной жизни, Тимоти охотно раздает интервью и автографы — и не пытается жаловаться на свалившуюся на него популярность. Слышали когда-нибудь про принцип «happy to be here, easy to work with»? Шаламе — его олицетворение. Плюс — приятная, почти что байроновская наружность и неподдельный интерес к моде (он долго не прибегал к услугам стилиста, предпочитая одевать себя сам), которые в нашем мире, где все еще встречают по одежке и очень даже хотят «пить воду с лица», играют не последнюю роль. Будем честны: симпатизировать такому персонажу не то чтобы сложно. Он буквально соткан из поводов для симпатии, а его реноме невозможно испортить. Все то, за что сегодня в современном Голливуде можно «получить по шапке» — включая, например, предположения, что он знал о похождениях Арми Хаммера, и съемки у Аллена, — не оставляет на репутации ньюйоркца ни пятнышка. Да что там, он может подписаться на съемки в фильме про каннибалов на фоне обвинений в каннибализме Арми Хаммера — и мало кто увидит в этом двусмысленность, а если и увидит, то не поставит актеру в вину. Во времена повсеместного «кэнселинга» это сродни суперсиле.

Поклонники любят сравнивать Шаламе с молодыми Леонардо ДиКаприо, Брэдом Питтом, Джонни Деппом и Томом Крузом, в то время как сам факт его популярности словно противоречит голливудским паттернам, которые четверка помогла сформировать и закрепить. Все они так или иначе ставили на маскулинность; даже нежный до какого-то момента Лео позиционировался как сердцеед и плейбой, его селебрити-бренд во многом держался на слухах о его бурной личной жизни, где подружки-актрисы сменялись подружками-моделями. Бренд Тимоти же завязан не на стереотипной маскулинности, а скорее на отказе от нее. И раз уж без сравнений не обойтись (они нужны, чтобы объяснить, какую нишу занимает та или иная знаменитость), то логичнее, кажется, провести параллель с Натали Портман: та также активно училась, чем сыскала себе славу интеллектуалки, сыграла в трехсерийном космическом эпике (Вильнев видит «Дюну» как трилогию), не боялась второстепенных и даже эпизодических ролей, в том числе у Уэса Андерсона, рэповала в SNL… Или Тильдой Суинтон, с которой у Шаламе тоже хватает общего: обоих охотно снимает Лука Гуаданьино, а одевает Хайдер Акерманн (именно Тильда и познакомила актера с дизайнером, став феей-крестной их модного союза). Кстати, свои особые отношения с модой Тимоти тоже будто позаимствовал не у актеров, для большинства которых парадно-выходной максимум — это скучный смокинг, а у актрис, давно превративших одежду в средство коммуникации и куда активнее с ней экспериментирующих.

Меж тем, пока в сети восхваляют очередной костюм Шаламе, некоторые журналисты аккуратно — не дай бог рассердить фанатов! — задаются вопросом, не гол ли этот безупречно одетый король и не рано ли его записали в кинозвезды. В самой «сухой» трактовке «кинозвезда» — это, во‑первых, известность, подкрепленная ролями, преимущественно главными; во‑вторых — имя, способное затащить людей в кинотеатры или хотя бы оформить подписку на стриминговый сервис; в-третьих — высокая «доходность» проектов (да-да, большие сборы важнее, чем положительные отзывы критиков или «Оскары»). И с этого ракурса фильмография Тимоти действительно смотрится… любопытно.

Судите сами. «Красивый мальчик» Феликса Ван Грунингена, хоть и принес Шаламе очередные номинации — за роль подростка-наркомана, — сильно недобрал в прокате. «Дождливый день в Нью-Йорке» подкосил скандал: на фоне расцвета движения #MeToo режиссеру ленты Вуди Аллену припомнили выдвинутые еще в 1990-х обвинения в сексуальных домогательствах; в итоге Amazon Studios, планировавшая выпустить кино, от идеи отказалась, а актеры, включая нашего героя, один за другим переводили гонорары благотворительным организациям и публично раскаивались в сотрудничестве. Хорошо показали себя «Леди Берд» и «Маленькие женщины» Греты Гервиг, но у Тимоти там второстепенные роли. «Король» Дэвида Мишо, вышедший на Netflix, оказался проходным. Оценить рентабельность «Дюны» и уж тем более вклад в нее Шаламе тоже не представляется возможным: слишком много нюансов. Здесь и пандемийный год, и одновременный выход в кинотеатрах и на стриминге, и наличие в касте других популярных актеров: хоть Зендеи (имея буквально пять минут экранного времени, продвигала картину активнее, чем не сходившая с экрана Ребекка Фергюсон), хоть Оскара Айзека, хоть Джейсона Момоа. Не говоря уже про то, что буквально каждый персонаж «Дюны» чуть интереснее, чем меланхолично вглядывающийся в пески эмо-принц Пол. Возможно, наконец-то замерить прокатную мощь Шаламе поможет «Вилли Вонка», который ожидается в 2023 году. Но если и он не станет для ньюйоркца «Титаником», «Лучшим стрелком» и «Черным лебедем» одновременно, актер наверняка получит еще пару-тройку шансов: вряд ли Голливуд и примыкающие «организации» так легко отпустят своего любимчика.

Другой вопрос, стоит ли вообще использовать старую метрику для звезды нового образца. Расцвет карьер ДиКаприо, Деппа и Питта, в конце концов, пришелся на доинстаграмные, а то и доинтернетные времена. Сегодняшние знаменитости значительно ближе, они живут в нашем смартфоне 24/7 и воспринимаются не как небожители, а скорее как персонажи своеобразного реалити-шоу, которое мы — хотим того или нет — смотрим в прямом эфире. И лучшая роль в активе Тимоти Шаламе — это Тимоти Шаламе, актер-инфлюенсер (а иногда и мем!), не цепляющийся за старые идеалы, водящий дружбу с дизайнерами и готовый нарушить протоколы Венецианского кинофестиваля, чтобы сфотографироваться с поклонниками. Что, собственно, признает западная пресса. На этом этапе, кажется, уже вообще не очень важно, что, у кого и как он сыграет. И сыграет ли в принципе — или просто выйдет на красную дорожку в костюме Tom Ford и положит голову на плечо Тильде Суинтон.