Дед инсайд: Нурлан Сабуров о мужском взрослении, наследии семьи и смысле быть дедом

Начнем с картинок. Опиши Степногорск 1990-х. Каким он был?

В 1990-е Степногорск, как и любой провинциальный город, переживал не лучшие времена. Изначально городок был закрытым. Его основали в 1964 году, когда там нашли уран: построили несколько заводов, привезли инженеров из других регионов СССР, и Степногорск попал в прямое подчинение Москвы. Там до сих пор добывают золото. В доме, где я вырос, мы даже решили не делать ремонт, чтобы все осталось как и было. Мама и дед давно живут в других местах, а эта квартира – теперь такой застывший памятник.

В 1990-е Казахстан получил независимость, и Степногорск стал более казахским: сюда стали привозить казахов – даже из других стран, чтобы смешивать коренное и русскоязычное население. Но в моем детстве большая часть наших соседей, друзья деда и бабушки были разных национальностей.

В Степногорске, конечно, все было предопределено. Дед всю жизнь работал водителем на шахте. Мама была пекарем-кондитером и тоже проработала так всю жизнь. Тогда было не принято активно менять работы, карьеры пересматривать. Ты всю жизнь делал что-то одно.

В том числе поэтому многие в городе пили. Сначала в Степногорске было восемь школ, а затем появилась девятая – туда собрали ребят не самых благополучных ребят. Вот наша-то и была девятая, в нее я пошел в первый класс.

И каково посреди всего этого было остаться без отца?

Остаться в Степногорске без отца тогда было абсолютной нормой. Я с трудом могу вспомнить полноценные семьи в нашем дворе. В детстве мне казалось, что уход мужчин из семей не был связан с тем, что люди не сошлись характерами, решили искать себя, нет – только алкоголь и наркота. Я думал, если муж ушел от жены, это значит, что он ее бил, а сам пил. Поэтому на фоне других мальчиков я не чувствовал себя каким-то особенным из-за того, что меня воспитывает дед. Это было в порядке вещей. Тем более что дед заботился обо мне больше, чем многие отцы.

Дедов обычно принято представлять довольно суровыми мужчинами, но судя по всему, твой – исключение. Что, по-твоему, его сформировало таким мягким и добрым?

Дед всегда был открытым, дисциплинированным, соблюдал режим и с детства был приучен работать. Он не любил конфликты, старался завести с кем-то разговор, особенно с незнакомыми людьми – такой смол-ток по-советски. Из-за этого подхода в городе его знали все. Еще он всегда был очень активным – пел в хоре, акимату помогал. Он даже в школу ко мне ходил постоянно.

Со мной дед практически не расставался. Он вышел на пенсию, но работать не перестал – устроился куда-то сторожем. Помню, у него смена выпала на Новый год, я тогда отпраздновал дома, а после пошел к нему в сторожку, и мы вместе смотрели телек – кажется, экран у того телевизора был меньше нынешнего смартфона.

Часто дед ходил ко мне на бокс, все пацаны из моего боксерского зала его знали – я прозанимался боксом семь лет. Если тренер вел себя с нами жестко, дед объяснял мне, что меня так прессуют, потому что во мне есть потенциал. Но, честно говоря, я думаю, что тренер наш был просто строгим. Парни мне рассказывали, что в молодости он был еще жестче. Я-то пошел на бокс, когда ему было 40–50, и он нас просто шлепал. От тех, в кого тренер верил, включая меня, он требовал быть «как Пакьяо», «как Мейвезер», «как Джонс». Проблема состояла в том, что я не знал тогда ни одного из этих имен. Раз в пару недель по телевизору показывали какие-то большие бои, и тренер нас подробно расспрашивал, смотрели ли мы и что поняли. А у меня дома было всего три канала – я знал олимпийцев только потому, что с ними показывали соревнования.

Ты помнишь самый яркий или счастливый момент из детства, связанный с дедом?

Одно из ярких воспоминаний о деде из детства – когда он назвал меня сыном. С кем-то в разговоре сказал, что, мол, так внук, но по факту – сын.

На фото мы с дедом стоим на фоне того самого дома, где мы жили вшестером: мама, дядя, тетя, дед, бабушка и я. Деду дали эту квартиру в 1980-е. Думаю, потому ему и было так важно, чтоб я на бокс ходил. Он жил в такой схеме: будешь боксировать, станешь чемпионом – квартиру дадут. Не заработаешь, а именно дадут.

На многих фотографиях дед в костюме, как и ты теперь. Какие еще знаковые вещи или локации есть на этих снимках?

Дед практически всегда ходит в костюме – в любые места. И в шкафу у него всегда порядок – костюмы, галстуки, рубашки, все выглажено. С детства помню, как он трепетно следил за одеждой и постоянно начищал туфли до блеска. Думаю, именно поэтому я и сам всегда выступаю в костюмах – передалось от деда.

Еще на фото видна синяя «Волга». Это машина друга моего дедушки, за ней он ухаживал всю жизнь, она и сегодня выглядит как новая. Он и его жена жили этажом выше, всю жизнь они с дедом дружат, играют в домино и шахматы.

Еще одна важная часть дедовой идентичности – это газеты. Он выписывал их все, посылал меня за ними в киоск. И местные, и республиканские – любые. И постоянно делал ставки в лото, бежал к телевизору и каждый раз ждал какого-то несметного выигрыша. Дед вообще любил играть, например в карты.

Он и со мной играл, и с друзьями, и со старшим братом, к которому очень трепетно и уважительно относился. Его брат – бывший военный, и если дед был суперпозитивным, то он был суперостроумным. Наверное, именно от него я и взял весь этот сарказм, иронию. Несмотря на то что деда брат постоянно подкалывал, они друг друга обожали и даже вдвоем пели у меня на свадьбе, прямо в ЗАГСе.

Давай поговорим про твой тур «Контекст». Как ты работал над материалом для него? Может быть, дед видел моменты о себе и давал тебе какие-то советы?

Деду не особенно важны мои шутки, его радует, что я выступаю, творчески реализуюсь, обеспечиваю семью и периодически заезжаю домой.

В 2016-м я начал выступать с сольными концертами, а в 2020-м стал ездить с туром «Принципы». Сейчас я сделал программу «Контекст», с которой думаю поездить где-то три года, это большой мировой тур. Этот материал придуман вокруг свежих событий, новостей, имеющих отношение к моей жизни и не имеющих, поэтому он периодически обновляется и дорабатывается.

Идея «Контекста» так и пришла: люди видят информацию обо мне, у них складывается свое мнение, мне же хочется эти инфоповоды объяснять чуть шире, давать тот самый контекст.

Часто людям, особенно мужчинам, на протяжении жизни старшие дают какие-то советы и установки, которым мы следуем – порой буквально, порой переоценивая их. Чему тебя научил твой дед и каким его установкам тебе важно следовать?

Мне очень важно, соответствую ли я тому, чему дед меня научил. Думаю, главное, что он мне объяснил в детстве, – надо быть человеком. В детстве я думал: «Я и так человек, не собака же», а с годами это понимание начало трансформироваться. В фильме про выпускной, когда все одиннадцатиклассники говорят, кем они хотят стать, я ответил: «главное остаться человеком». Дед, когда увидел, хвалил. Тогда я вкладывал в это уже другой смысл, потому что видел пример деда. Он всегда был эмпатичным, любил делать добро, особенно малознакомым людям, не фильтруя их по «нужности», просто так. Быть человеком – значит быть добрым, это я понял с возрастом.

И главный вопрос этого материала. Почему любому мужчине так хочется стать дедом?

Думаю, любой мужчина мечтает стать дедом. Это идеальное состояние – нет ответственности ни за что, ты говоришь что хочешь, делаешь что хочешь, потому что ты уже там, ближе к выходу. У тебя нет детей, но есть внуки, за которых ответственность несут их родители. Внуков нужно просто любить, а они любят тебя. Вообще, такая абсолютная свобода с мужчиной случается два раза в жизни: до четырех лет и когда он становится дедом. Это две идеальные формы счастья: тебя все любят (окей, деда – не всегда), но ничего взамен не требуют. Дед – это идеальная форма жизни.

Где купить и читать «Правила жизни»