Чтение выходного дня: «Волжская элегия» — рассказ Екатерины Кожевиной о служебном романе на шоколадной фабрике

От испуга Вера вжалась в низкое кресло, обитое дешевой синтетикой под атлас.

– Милая, что ж ты раньше-то ко мне не шла? Что ж ты так запустила? От испуга Вера вжалась в низкое кресло, обитое дешевой синтетикой под атлас.

Вера ничего не понимала, но чувствовала, что виновата перед этой женщиной в пышном рыжем парике.

– С кем?
– Как с кем? С венцом твоим. У тебя венец безбрачия размером с колесо. Ты как зашла, а я смотрю – вся сгорбилась, голову в плечи вжала. Конечно, такую тяжесть на себе носить!

Эту встречу Вера представляла совсем не так. Когда ей через третьи руки передали адрес надежной знахарки, она вообразила, как поедет в старый бревенчатый дом на краю города, с косой крышей и зловеще скрипящей калиткой. Как ее встретит одноглазая старуха в рыхлом платке и проведет в низкую комнату, пропахшую горелыми свечками.

Но ведьма Раиса жила в самом центре, на 7-м этаже брежневки. В квартире и правда пахло свечками, а еще сигаретами и кошачьей мочой. Лицо ведьмы показалось Вере знакомым. В 2016- м Раиса работала на складе шоколадной фабрики. Это Веру не удивило. Кажется, в их малень- ком городе вообще не было ни одного человека, который хоть когда-нибудь там не работал.

– Ты вот что скажи, тебе часто завидуют?

Тут ведьма попала в точку. Два года назад Вера стала начальницей линии упаковки, а это три бригады в подчинении. Она знала, что у нее полно недоброжелателей. Успех в маленьком городе можно простить, если человек продолжает жить как все. Но Вера не хотела. Во-первых, она съехала из дома, где остались ее родители и сестра с тремя детьми и бывшим мужем. Во-вторых, у нее появился загранпаспорт и посудомоечная машина. В-третьих, Вера перестала брать новые кредиты, чтобы покрыть старые.

– Да ты не переживай. Походишь ко мне, мы поработаем, мужики потянутся.
– Ну, я, вообще-то, по конкретному человеку пришла.

Стена за спиной Раисы была в три ряда увешана иконами с ликами святых. В их присутствии Вера чувствовала себя неловко. Она споткнулась взглядом о царскую семью и опустила глаза в пол.

– И кто он? Фотография есть?
– Вот, – Вера протянула снимок плотного мужчины в белом халате поверх костюма и в полиэтиленовой шапочке на голове. Она распечатала ее из интернета. Фото прилагалось к статье об открытии новой линии шоколадных батончиков.
– Это что, директор фабрики? Вера смущенно кивнула.
– Высоко летаешь, мать.

Кажется, ведьма Раиса осталась под впечатлением.
– Ладно. Есть старый способ. Капнешь каплю крови от месячных ему в вино – с ума сведешь. А я пока над твоим венцом поработаю.

Вера вздрогнула:
– А другие способы есть? Ну, чтобы удаленно как-то.

Повисла тягучая пауза.

Раиса откинулась на спинку стула:
– Есть. Но тут я никаких гарантий не даю. Всяко может обернуться.

Она взяла фотографию директора и начала вращать ее над свечкой, нашептывая что-то про раба Божьего Сергея Сергеевича. Потом Раиса вышла в смежную комнату и зарычала. Вера испугалась, стала наскоро повторять про себя молитву «Отче наш». Через минуту ведьма вернулась и вручила ей три пучка сена.

– Вот, найдешь темный угол и соломку подстелешь. Пусть полежит. Я еще над фото поработаю, но и ты постарайся.

Вера кивнула. Она решила, что положит это сено в шкаф для верхней одежды.

Голова кружилась, как после карусели «Орбита». Вера выбежала из подъезда и с большим облегчением вдохнула колкий воздух. Возле крыльца голубь клевал рыжий снег. Она укуталась плотнее в норковый полушубок и направилась к дому.

С этого-то полушубка месяц назад все и началось.

В обеденный перерыв к ней подсела Света Белова:
– Вер, у нас девчонки тебя видели в новой шубе утром. Давай, колись, откуда.
– Из магазина, Свет.
– Да ладно тебе. Ну, ты же поняла вопрос. Как его зовут-то?
– Да сама купила, ну. – Сама?

В глазах укладчицы Беловой читалась жалость. Как будто шуба, купленная без мужчины, становилась в два раза холоднее. Они продолжили молча скрежетать вилками о тарелки. Вера злилась. Конечно, это был далеко не первый разговор, когда знакомые и родственники намекали, что с ней не все в порядке. У Веры не было ни настоящего, ни даже бывшего мужа, она не переписывалась с сидельцами, не жалела алкоголиков. Зато умела и не боялась разговаривать. Благодаря этому качеству Вера и выросла по службе.

Сразу после колледжа ее взяли на завод простой упаковщицей. В бригаде работали женщины разного возраста. Каждый день они выполняли монотонную работу – следили за движением конвейера, отбирали брак, клеили стикеры, укладывали шоколад по коробкам. Внутри каждой бригады шли бурные дебаты о текущих проблемах – неудобном графике, бесконечных тестах на безопасность, несправедливой системе штрафов. Но ничего из этого не выносилось на обсуждение с коллегами из «соседней башни», а тем более с начальством. Его уж точно не стоит беспокоить. Все, что случилось на смене, остается на смене. Вера стала первой, кто это правило нарушил. Она бегала между конвейером и кабинетами – говорила, просила, объясняла. Сначала это очень раздражало ее ближайших коллег. Но потом, когда вместо табуреток у работниц линии появились стулья, для них закупили новые халаты по размеру, в раздевалки добавили зеркала и фен, Вера была прощена.

Оставалось найти приличного мужчину, который сыграет для нее роль нотариуса. То есть удостоверит окружающих, что она, в общем, нормальная женщина.

Новый директор Сергей Сергеевич появился в их городке неожиданно. Его перевели на фабрику под Ярославль из Можайска. Сперва он привлек Веру тем, что не стеснялся носить и поли- этиленовую шапочку, и даже нелепый набородник. Без белых халатов и этих шапочек на производстве не разрешалось появляться, но некоторые мужчины носили поверх «бахил» маскирующие рабочие кепки. А бывший начальник вообще не надевал головного убора. В коридорах шептались: зазнался.

Сергей Сергеевич не играл в эти игры. Он часто выходил из своего аквариума в цеха, разговаривал с рабочими. Через неделю после своего появления он остановил Веру в коридоре и спросил:

– Ну, как там ваш коллайдер?
– Что?
– Ну, линия ваша? Оборудование не подводит?

Сергей Сергеевич широко улыбнулся, и Вера улыбнулась в ответ. Теперь она называла свой участок только так.

Вера и раньше любила шоколадную фабрику – целый город, со своими линиями, переходами и даже языком. Из-за громкого шума внутри цехов она научилась понимать своих коллег по губам и даже придумала несколько сигнальных жестов. Когда ранним утром автобус подъезжал к бело-голубому ангару, она просыпалась от знакомого запаха какао и с радостью шла на проходную. Теперь ее радость удвоилась. Она спешила на встречу с Сергеем Сергеевичем.

В курилке новый директор стал главной темой для обсуждения. Он приглянулся и замужним дамам из бухгалтерии, и главному технологу Людмиле, и даже заведующей столовой. Как выяснилось, Сергей Сергеевич был женат, имел дочь, но семью свою оставил в Можайске и ездил к ним на выходные. Это всех устраивало. В том числе и Веру.

Сначала она пыталась действовать традиционными способами – заходила к нему в кабинет с вопросами, случайно наталкивалась в коридоре, поджидала в столовой, но искры, кажется, не пробежало. Тогда Вера решила усовершенствовать свою внешность. Любые украшения, яркий макияж, обувь на каблуке были запрещены на производстве. Все ходили в резиновых тапочках с усиленным носком, чтобы защитить пальцы от падения тяжелых предметов. Волосы прятались под шапочкой, формы скрывал халат. Оставались только губы и ресницы, чем в полной мере пользовались целеустремленные женщины. И Вера записалась к косметологу. Когда девушка лет шестнадцати достала из тумбочки шприц и стала набирать плотный гель, Вере показалось, что этого геля хватит, чтобы увеличить не только губы, но и грудь. Пришлось сбежать.

Тогда Вера решилась на поход к знахарке. Ей было страшновато, в результат она не верила, но в душе трепетало обнадеживающее «а вдруг?». Ведьма Раиса хоть и отказалась давать гаран- тии, но пообещала, что скоро у Веры появится шанс показать себя в выгодном свете.

Долго ждать не пришлось. Поздним декабрьским вечером Вера убедилась, что линия работает по графику, и уже собиралась ехать домой, но заметила, что Сергей Сергеевич еще на месте. Она подвела губы коричневым карандашом и придумала повод, чтобы заглянуть к нему за советом. У дверей она столкнулась с главным закупщиком фабрики. Вера робко постучала.

– Да, входите.

Вера не узнала всегда собранного директора. Он метался вдоль стола. Рубашка была расстегнута на две пуговицы, узел галстука съехал влево, на лбу взъерошен редеющий полуостров светлых волос.

– Что случилось, Сергей Сергеевич?

Начальник несколько раз оглядел ее с ног до головы, принимая решение, стоит ли рассказывать о случившемся. Наконец, опустился на кресло и жестом предложил Вере присесть.

– Коньяк пропал.
– Куда пропал?
– Фура застряла под Ростовом, чтоб ее. С документами напортачили. Черт знает сколько про- стоит. А мне через два часа надо производство запускать.

Каждый год администрация Ярославской области заказывала к Новому году на фабрике партию конфет с коньяком – «Волжская элегия». Эти наборы потом рассылались в качестве подарков авторитетным людям по всей стране. Специально для этого заказа на производстве доставали особые формы для конфет – в виде куполов и медведей с топором. В качестве начинки использовали дагестанский коньяк. Это был знаковый заказ для фабрики, который обеспечивал доброе расположение администрации и лояльность всех надзоров.

Вера посмотрела на часы. Время перевалило за 23.

– Сергей Сергеевич, так давайте другой коньяк зальем? Много там литров-то надо?
– Вера, да где мы его сейчас возьмем? Еще ведь контроль качества.
– Сколько литров нужно?
– Ну, 50.

Официально продажа алкоголя запрещалась с 23 до 8 утра. Но в этом городе Вера жила с детства.

– Вы на машине?
Начальник кивнул.
– Дайте мне 10 минут, и встречаемся внизу.

Она стремительно вылетела из кабинета и направилась к своему столу. Вера вырвала из тетради листок в клетку и стала вспоминать все наливайки и круглосуточные магазины в округе, которые могут работать. Прикинула, можно ли успеть, если рвануть в Ярославль, – нет, это не меньше четырех часов.

Она переоделась и вышла на улицу. Щеки моментально заледенели. Сердце стучало в ладонях. А вдруг он не выйдет? Вдруг решит, что она ненормальная? Вера вдыхала привычный сладковатый запах из вентиляционной трубы и наполнялась решимостью.

Сергей Сергеевич все-таки появился:
– Что вы задумали, Вера?
– Вот план. Мы объедем все эти точки, и, если не соберем нужный объем, есть еще в соседнем городе. За два часа должны успеть.

Он молча пошел к машине. Вера забралась на переднее сиденье. От его пальто с барашковым воротником почему-то пахло молоком.

– Но сначала заедем ко мне. Нужно взять наличные. Без них нам ничего не продадут.
– Нет, давайте-ка в банкомат. Я со своей сниму.
– Да у нас столько нету в банкомате. Вот адрес мой.

Сергей Сергеевич усмехнулся и завел мотор, и Вера почувствовала, как тепло разливается от промерзших пальцев на ногах до кончиков ушей. Через десять минут он притормозил у ее дома. Вера взбежала по лестнице, долго не могла открыть дверь, наконец ворвалась в прихожую. Сначала она достала из кладовки рулон пупырчатой пленки, сбрызнула запястье духами и только потом бросилась к комоду. Там, завернутые в старую хлопковую сорочку, лежали сто тысяч рублей, отложенные на отпуск. Банкам Вера не доверяла. Она на секунду замешкалась, но отступать было некуда.

Через минуту Вера небрежно кинула пачку купюр в бардачок:
– Должно хватить.

Сергей Сергеевич выглядел растерянно.
– Вера, мы, конечно, возместим...

Они объехали пару точек. Сначала брали только упакованный коньяк с акцизной маркой. Вера бережно пеленала каждую бутылку в пупырчатую пленку. Но на третьей точке схема сло- малась. Им предложили партию в 20 бутылок, но явно разлитых местными мастерами. Сергей Сергеевич нервничал.

– А если он паленый? Если мы народ потравим?
Вера чиновников, конечно, не любила. Но и грех на душу брать не хотела.

– Да вы не волнуйтесь. Если бы от него люди травились, точку давно бы подожгли. А если они до сих пор работают – значит, люди доверяют.

Через два часа в багажнике перекатывалось 56 бутылок коньяка, восемь бутылок бурбона и еще десять бутылок водки. Этого все еще было недостаточно, но в конфеты решили залить меньше начинки.

Работники перетаскали бутылки в цех и поместили все содержимое в один чан. Никто ни о чем не спрашивал. Закипела работа. Сергей Сергеевич велел сделать экспресс-анализ в лаборатории. Оттуда пришел ответ, что продукт безопасный, метиловый спирт не содержит.

Линия загудела. Шеренга за шеренгой из-под пресса стали появляться полые фигуры медведей и куполов. В них по маленьким трубочкам ритмично и суетливо впрыскивали алкоголь, который еще совсем недавно стоял на прилавках. Сергей Сергеевич смотрел на линию не отрываясь. Будто без его взгляда механизм остановится. После этого дно конфет запаивали шоколадом. Дальше начинался процесс упаковки. Картон беспомощно выпадал на конвейер. А Верины сотрудницы какими-то невидимыми движениями раскладывали конфеты по коробкам.

В четыре утра Вера сидела в кабинете начальника, сняв сапоги и вытянув ноги. Он уже пришел в себя и снова подтянул галстук:

– Вот это, Вера, вы молодец! Вот это опыт! А я растерялся. Думал, план сорвем. Мне уже замгубернатора звонила, спрашивала.

– Да бросьте. Я просто места знаю.
Она подпирала рукой подбородок, чтобы шея казалась длиннее.

– Давайте я вас домой отвезу. Вы просто героиня!

Вера пожала плечами. Они ехали по мраморной дороге – в трещины на асфальте забился снег. Оба молчали. Сергей Сергеевич повернул тумблер радио, и вдруг заскрипел Носков. Вера посмотрела на профиль начальника, на его широкие поры и покрасневшее лицо. И подумала, что он выглядит как лысеющий подросток.

Когда машина остановилась, оба продолжили сидеть молча, под перестук дворников. Жирные снежинки падали на стекло и таяли. Вера первой нарушила молчание.

– Может, вы кофе хотите? А то вам еще ехать, вдруг уснете.

Он продолжал смотреть на нервно скрипящие дворники, не поворачиваясь к ней. В эти секунды Сергей Сергеевич принимал решение. – Да, пожалуй. Одну чашечку выпью.

По лестнице они шли в полной тишине, и Вера ощущала напряжение от каждого шага. Она не успела включить свет в прихожей, как он притянул ее лицо и попал мокрыми губами ку- да-то в подбородок. Вере захотелось отвернуться, но он уже опрокинул ее на пол и начал стягивать одежду.

– Дверь... – прошептала Вера, захлебываясь от поцелуев.
– Что?
– У нас дверь открыта.

Сергей Сергеевич мгновенно остановился, поднялся и потянул за ручку. Вера успела отдышаться и вернуть контроль над ситуацией. Она завела его в спальню и достала презерватив. Но Сергей Сергеевич резким движением бросил его под кровать. Вера не стала спорить. Дальше все произошло очень быстро. Через минуту он кончил, испачкав ее платье и волосы.

Так начался Верин долгожданный роман. Утром она проснулась от резкой боли внизу живота, но, к счастью, перед работой успела забежать в аптеку.

Сергей Сергеевич приезжал каждый день. Сначала он пытался скрываться, оставлял машину в соседнем квартале, но это ему быстро надоело. Работники фабрики несколько раз видели директора выходящим из Вериного подъезда. Но это ровно то, чего она добивалась.

Вера делала вид, что все в порядке, что ее жизнь наконец-то наладилась, но стала частым клиентом у гинеколога. Сергей Сергеевич все делал быстро и грубо, а еще никогда не мылся перед тем, как лечь в постель. Вера терпела. Они часто обсуждали, как обеспечить благополучие фабрики и ее директора. Казалось, что Верины советы нужны начальнику больше, чем ее тело. Они никогда не говорили о сексе. И уж, конечно, не говорили о любви.

Сергей Сергеевич стал дарить ей подарки – золотые сережки, духи. А в марте Вера затащила его в меховой салон. Когда снег начал таять, она наконец-то сменила свою неполноценную шубу на правильный норковый жилет. Следующим подарком по плану Веры должно было стать кольцо. Коллеги в курилке удивлялись: «Чем же ты его зацепила?» Один раз она даже нашла под ковриком у входной двери клубок собачьей шерсти, скатанный с красными нитками, – кто-то ее проклял.

Так прошло полгода. Сергей Сергеевич никогда не упоминал о своей семье, не заводил разговор об отношениях. А Вере это было и не нужно.

В июне ей исполнялось 38.

– Послушай, я знаю, что для женщины важно думать о будущем, – Сергей Сергеевич начал с темы, которая Вере сразу не понравилась. – Поэтому я приготовил тебе особенный подарок на день рождения. Заеду за тобой завтра в 12, будь готова. И надень удобную обувь.

Все это показалось Вере странным. Садясь в машину на следующий день, она заметила, что Сергей Сергеевич очень волнуется. Начальник как будто боялся на нее смотреть, закусывал гу- бу, ни о чем не спрашивал.

– Куда мы едем?
– Это сюрприз.

Сюрприз действительно удался. Машина притормозила у ворот городского кладбища. Вера растерянно посмотрела на Сергея Сергеевича. Он спрыгнул на землю, обогнул капот и галантно открыл пассажирскую дверь. Впервые на людях начальник взял ее за руку и повел за ограду. Прекрасное начало года.

Они петляли по аллеям, потом у памятника Паше Хриплому свернули на узкую тропинку, заросшую травой и покрытую опавшими острыми листьями. Вера, как и в детстве, боялась на- ступать на чужие могилы, поэтому внимательно смотрела под ноги. Но еще больше ее пугало это жуткое свидание.

Наконец, Сергей Сергеевич остановился у пустого участка, огороженного черным кованым заборчиком.

– Вот.
– Что?
– Это тебе!

У Веры подкосились ноги. Ей никто никогда не дарил место на кладбище.

– Ты с ума сошел?
– Да прочитай, что тут написано!

Вера наклонилась над табличкой. Там было ее имя и отчество, а также имя и отчество начальника. А еще – общая фамилия. То есть его фамилия.

– Я знаю, что ты беспокоишься о наших отношениях, а я все молчу. Нужно просто немного подождать. Мы скоро будем вместе навсегда, ты станешь моей женой. И даже смерть не разлучит нас. Он через силу улыбнулся.

Вера не могла произнести ни звука. Этот подарок оказался слишком романтичным и про- сто оглушил ее. Вера представила, как до конца жизни будет терпеть его потные объятия, запах молока от одежды, будет готовить ему омлет и складывать обязательно горкой – в форме айсберга, что он будет говорить с ней только о работе и откупаться какими-то шубами, что они будут ходить в один-единственный ресторан в городе и работать на том же заводе. А когда умрут – все это повторится по кругу.

Если на этом свете она и готова все это принять, то на загробную жизнь у нее совсем другие планы.

Сергей Сергеевич переминался с ноги на ногу:
– Ну, как? Тебе понравилось?

Вера не нашла слов, но из жалости крепко его обняла.
Весь следующий день она провела в слезах, что жизнь завела ее не на ту дорожку. Через неделю по заводу прокатилась страшная новость: Сергея Сергеевича сняли с должности. Причины никто не знал, но говорили о каких-то растратах. Вера чувствовала на себе суетливые взгляды коллег.

В курилке упаковщица Белова взяла ее за руку:
– Бедная! Ты держись. Как-нибудь оно сложится!

И Вера снова зарыдала. Вечером Сергей Сергеевич пришел к ней с чемоданом. Утром он возвращался в Можайск. Бывший директор сжал в ладонях ее лицо и много раз повторил:

– Я вернусь, Вера. Вернусь, слышишь? Встану на ноги, и мы заживем. Заживем.

Но Вера знала, что он не вернется. На прошлых выходных она написала анонимное письмо в головной офис в Москве, где подробно, со всеми имеющимися у нее фактами, рассказала о нарушениях санитарных норм на производстве, о том, что директор велел списать абсолютно исправное оборудование, о том, как неоправданно высоко завышал нормы выработки для сотрудников. В общем, обо всем, что она сама советовала ему делать эти полгода.

Жизнь свернула в прежнее русло. Вера съездила в Турцию, загорела и привезла домой медную турку на длинной ручке. В августе она заглянула в шкаф для верхней одежды и вскрикнула: в соломе от ведьмы Раисы копошились белые личинки, а по всем углам выросли гнезда моли. Любимая Верина шуба от воротника до самого подола покрылась дырами с 10-рублевую монету.

«Поеду в Грецию – куплю новую», – решила Вера.