«Места силы»: что общего между усадьбами классиков и современными небоскребами

О современном месте силы задумываются уже не только творческие люди, но и все, кто предпочитает сохранять баланс между работой и личной жизнью. И благодаря продуманной инфраструктуре для этого уже нет смысла уезжать за пределы города. Например, в проектах ГК ФСК зеленые зоны сочетаются с инновационными и элегантными архитектурными решениями — прямая отсылка к футуристическим постройкам коллег из Нидерландов. Жители ЖК Rotterdam могут насладиться не только приватным двором, но и парковой зоной с фонтами в пешей доступности от станции метро «Нагатинская». Почувствовать себя в прямом смысле в Роттердаме на московской территории можно благодаря тюльпанам под окном. Некоторые башни и вовсе находятся на первой береговой линии Москвы-реки, где каждое утро начинается с красивых панорамных видов, а вечер плавно перетекает в досуг на набережной.

Еще один проект — ЖК Sky Garden в районе Покровское-Стрешнево — имеет почти четыре гектара собственного парка и благоустроенную набережную. Чтобы сохранить природную идиллию, здесь продумали «двор без машин»: весь паркинг размещен под землей. Зеленые лужайки, террасы с выходом к воде, ивовые деревья и живые растения в лобби приглянулись бы даже русским классикам, которые любили уезжать подальше от города в поисках вдохновения на лоне природы.

Например, излюбленным местом художников-передвижников в XIX веке был остров Валаам — в свое время здесь побывали и Иван Шишкин, и Николай Рерих, но именно благодаря творчеству Архипа Куинджи оно стало столь популярным среди творческой интеллигенции. Впервые он оказался тут в 1870 году и, покоренный здешней природой, принялся писать картину «На острове Валааме». Куинджи запечатлел просторные хвойные леса и валуны на фоне впадающей в Ладожское озеро реки столь мастерски, что именно это полотно приобрел в свою коллекцию Павел Третьяков. Став отправной точкой в карьере пейзажиста, проданная работа позволила наладить не только профессиональную, но и личную жизнь: Куинджи смог жениться на дочери богатого купца — Вере Кетчерджи.

Несмотря на суровый климат, Валаам стал для Куинджи незаменимым местом, где концентрировалась поэтика северной природы и куда он раз за разом возвращался за порцией сил и вдохновения. В ближайшем окружении отмечали его неутомимую продуктивность в то время, а Федор Достоевский и вовсе назвал принадлежащую Третьякову работу «национальным пейзажем».

Впрочем на фоне дикой карельской природы не обошлось без творческих скандалов. По мнению Куинджи, картина «Ладожское озеро», где небо и вода словно сливаются воедино, подверглась плагиату. Художник публично обвинял в идейном воровстве своего друга Руфина Судковского, в чьем полотне «Мертвый штиль» угадываются схожие приемы. Некоторые издания, конечно, заступились за Судковского, но в споре выиграл авторитет Куинджи.

«Комедия, три женских роли, шесть мужских, четыре акта, пейзаж (вид на озеро); много разговоров о литературе, мало действия, пять пудов любви» — так в 1985 году Антон Павлович Чехов задумывал культовую «Чайку», сидя во флигеле своей подмосковной усадьбы в Мелихово. Писатель провел в идиллии загородной жизни семь плодотворных лет и придумал более 40 произведений, среди которых — «Дядя Ваня», «Палата №6» и «Человек в футляре».

История с мелиховским имением началась в 1892 году, когда Чехов искал место, где можно спокойно погрузиться и в работу, и в заботу о здоровье. Заброшенную прошлыми владельцами территорию драматург и его родственники преобразили в комфортное место для жизни и творчества. Размеренный быт в усадьбе был продуман до мелочей, а сам Чехов, называя имение «великим герцогством», сажал вишни и яблони, выращивал сирень и заведовал аптечным огородом.

В наши дни здесь сохранились знаковые места, от знаменитого флигеля и комнат с подлинными вещами до «Аллеи любви» и конюшни. А еще Антон Павлович был поклонником игры в крокет, поэтому на территории усадьбы есть специальная площадка, где можно почувствовать себя почтенным аристократом XIX века. «Приезжайте ко мне в Мелихово в мае, когда сады распускаются», — писал близким Чехов.

Практически в то же время, что и Чехов, Чайковский нашел свое место силы, но уже под Клином. Уединенная усадьба Фроловское стала любимым домом на несколько лет, куда он возвращался с европейских гастролей. «Я совершенно влюблен в Фроловское <...> вся здешняя местность кажется мне раем небесным», — рассказывал композитор в 1888 году. В главном деревянном доме, сад которого переходил в бескрайний лес, с 1888 по 1891 год были написаны Пятая симфония, увертюра «Гамлет», балет «Спящая красавица» и начат «Щелкунчик».

Творческому вдохновению ежедневно способствовали прогулки в поле и березовой роще Фроловского леса — Чайковский предпочитал творить там гениальные музыкальные образы в одиночестве. Само имение было построено в духе романтического направления русской архитектуры, и композитор был очарован им настолько, что хотел приобрести Фроловское. Виной тому, что мечта не сбылась, оказались помещики: подобно тем же чеховским героям, они активно распродавали лес, так что Петр Ильич был вынужден расстаться с усадьбой.

У Исаака Левитана не случилось любви с первого взгляда, когда в 1887 году он впервые побывал на Волге в поиске свежих мотивов для своих произведений. Впрочем, познакомиться лучше с местной природой удалось в поездке с друзьями-художниками Степановым и Кувшинниковой. «Городок оказался премилым уголком, удивительно красивым, поэтичным и тихим... жилось нам удивительно хорошо», — вспоминала о Плесе подруга Левитана. А Паустовский писал, что в небольшом волжском городе художник не только обрел место творческой силы, но и поверил в отзывчивость русского народа. Левитан возвращался сюда еще несколько раз и написал более 200 картин.

Современники отмечали, что его завораживал местный колорит: храмы и церкви, река и березовая роща с панорамными видами. Особенным местом для созерцания наедине с природой стала Петропавловская гора, известная сегодня как гора Левитана. Не зря одно из написанных здесь полотен получило говорящее название — «Над вечным покоем». А в народе стала известна поговорка: «Левитан открыл Плес, Плес прославил Левитана». Кстати, левинтанские мотивы здесь постарались сохранить до наших дней: сгоревшую деревянную церковь заменили на сестру-близнеца конца XVII века — Воскресенскую.

«Это именно то, о чем можно было мечтать всю жизнь. В отношении видов, приволья, удобства, спокойствия и хозяйственности, — это именно то, что... настраивало поэтически», — писал Борис Пастернак своему отцу о доме в Переделкине. В конце 1930-х он одним из первых получил в пожизненное пользование свой загородный уголок — место вдали от городской суеты. Считалось, что здесь творческая интеллигенция могла творить и, как рассчитывали власти, не нуждалась в заграничных поездках.

Пастернак с особой заботой относился к своему дому №3 на улице Павленко. Он находился в постоянном взаимодействии с природой, причем как эмоционально, так и физически: сажал овощи, ягоды, яблоневые и вишневые деревья. Поэт посвятил этим местам одноименный цикл стихов, а также последний сборник — «Когда разгуляется». Звуки и запахи природы, красочная сменяемость сезонов — все переделкинское пространство служило ему источником вдохновения.

Здесь, в дорогом сердцу месте, Пастернак на протяжении десяти лет создавал роман «Доктор Живаго», опубликованный в Италии. Год спустя, в октябре 1958-го, писатель узнал от Шведской академии про свою Нобелевскую премию по литературе, а что было дальше — печальный сюжет советской пропаганды, от травли в газетах до требований выслать его из страны. И все же в родном Переделкино Пастернак прожил до конца своей жизни. А сегодня сюда регулярно приезжают туристы и москвичи за культурным времяпровождением.