Бессмысленный и беспощадный: пятиминутный путеводитель по бунтам

Москва, 1648 год. В то время соль была дефицитным и крайне ценным товаром, поскольку представляла собой единственный доступный тогда консервант. Правительство боярина Б. И. Морозова проворачивало различные махинации с налогами, закладывая их в стоимость ввозимых товаров, в том числе соли. Все это приводило к существенному росту цен, вызывая ярость низших слоев населения, которым соль становилась попросту не по карману. 1 июня 1648 года толпы москвичей пошли с челобитной к царю Алексею Михайловичу, прося его снизить цену на соль и покарать присосавшихся к казне воров во главе с Морозовым. Царь ответил просителям тем, что напустил на них стрельцов, которые разогнали толпу. На следующий день, 2 июня, беспорядки вспыхнули уже по всей Москве. Городские бои длились несколько дней, во многих местах стрельцы перешли на сторону повстанцев, несколько особо ненавистных бояр были растерзаны толпой. В итоге царь был вынужден пойти с бунтовщиками на диалог и удовлетворить все их требования: убрать от власти Морозова и снизить цены на соль. Более того, главным итогом бунта стал созыв нового Земского собора и принятие Соборного уложения 1649 года, то есть новой конституции.

Деньги, деньги — они всему виной. Войны со шведами и поляками исчерпали казну, царю и его правительству нужны были большие средства, и чем быстрее, тем лучше. В 1654 году в России была проведена денежная реформа, по итогу которой в оборот ввели серебряный рубль, равный 100 копейкам. Однако Россия не располагала собственными месторождениями серебра, что привело к его дефициту. Ситуацию спасла чеканка медных денег, таких как алтыны, полтины и копейки. Однако медные монеты были выпущены в обращение наравне с серебряными, что привело к инфляции, росту цен на продукты и фальшивомонетничеству. И вот, чтобы пополнить казну, царь Алексей Михайлович приказал собирать налоги в серебряных монетах, а выдавать жалованье только в медных. Это решение привело к серьезному кризису в финансовой системе государства. Крестьяне отказывались доставлять свои товары в города и продавать их за медь, что привело к голоду и экономическим проблемам. 25 июля 1662 года в Москве вспыхнул бунт. Он был похож на Соляной: бунтовщики опять ходили к царю, опять во всем винили злокозненных и жадных бояр, просили их выдать. Но царь тянул время, дожидаясь прибытия верных стрелецких полков. Наконец, когда войска подошли, он жестоко подавил бунт, решив на этот раз договариваться с толпой на языке оружия. И хотя бунт был подавлен и буквально утоплен в крови, Алексей Михайлович ясно понимал, что пора с медной авантюрой заканчивать, иначе полыхнет снова. Уже в следующем, 1663 году, чеканка медных монет была остановлена, а все оставшиеся в обороте деньги из меди были выкуплены правительством у народа по бросовой цене.

Во второй половине XVII века стрельцы перестали считаться военной элитой и начали выполнять функции городской полиции. Казна была пуста, и стрельцам выплачивали жалованье с большими задержками. Кроме того, старшие командиры стрелецкого войска злоупотребляли положением, удерживая часть жалованья и заставляя стрельцов работать на своих имениях. 27 апреля 1682 года царь Федор Алексеевич умер, не оставив прямого наследника. Престол должен был перейти к одному из его братьев: 16-летнему Ивану или десятилетнему Петру. Борьба между двумя боярскими родами, Милославскими и Нарышкиными, достигла пика. От исхода этой борьбы зависело положение ближних бояр, которые были советниками царя и распределяли высшие должности в государстве. Окончательное решение принимала боярская дума. Боярам было важно заранее определиться, кто из претендентов станет царем, чтобы поддержать его. Учитывая, что Иван был болен, большинство бояр и патриарх Иоаким склонились в пользу Петра, чья мать происходила из рода Нарышкиных. Таким образом, 27 апреля 1682 года Петр был провозглашен государем. Однако люди Милославских стали распространять слухи среди стрельцов, что под властью Нарышкиных их ожидают еще большие притеснения. В результате стрельцы перестали подчиняться начальству, а нескольких командиров, пытавшихся восстановить дисциплину, сбросили с колокольни. 15 мая боярин Милославский и его племянник Толстой призвали стрельцов в Кремль, заявляя, что Нарышкины задушили царевича Иоанна Алексеевича. Стрельцы с оружием вошли в Кремль и заполнили Соборную площадь. Однако царевич Иван оказался живым и невредимым, что вызвало замешательство среди бунтовщиков. Но назад дороги не было, и стрельцы бросились внутрь Кремля, разыскивая и убивая членов клана Нарышкиных. Милославские всячески продвигали идею совместного правления Ивана и Петра, над которыми регентом должна была быть царевна Софья. Боярам и царевне казалось, что они управляют ситуацией, однако в действительности стрельцы вели свою игру. Они понимали, что, даже если Софья и Милославские возьмут власть в стране, их, стрельцов, все равно прижмут к ногтю — уж слишком они нестабильные и ненадежные. Командовал стрельцами князь И. А. Хованский, прямо говоривший, что без его руки Москва утонет в крови. В итоге все лето Москва фактически находилась в руках Хованского и его войска. Однако Софья со товарищи вчистую переиграли князя: они выманили его из Москвы якобы на переговоры, а затем арестовали и казнили. Оставшись без лидера, стрельцы быстро сдулись и начали одну за другой отправлять Софье челобитные, в которых каялись и клялись в верности. Вскоре царевна-регент вернулась в Москву и начала править за спинами номинальных государей Ивана и Петра. Впрочем, последний в будущем еще скажет свое слово.

Причиной эпидемии чумы, охватившей Москву в 1770–1772 годах, стала Русско-турецкая война. Вспышка болезни случилась в причерноморских странах и затем поразила воюющие армии. На территорию России зараза попала, предположительно, через обозы с ранеными. Их везли в Лефортово, где находился военный госпиталь, основанный во времена Петра I. В ноябре 1770 года там умер офицер, привезенный с фронта, затем — его лечащий врач, а после этого — более 20 человек, проживавших рядом с госпиталем. Вторым очагом заражения стал Большой суконный двор в Замоскворечье — крупная ткацкая фабрика, куда, предположительно, инфекция могла быть завезена через зараженную шерсть. К 1771 году от чумы погибли 57 человек на самой фабрике и более 40 рабочих в разных домах вне ее стен. К августу 1771 года «моровая язва» охватила практически весь город и окрестности. Власти пытались скрыть факт эпидемии чумы в Москве, чтобы не вызывать паники, но к сентябрю количество умерших стало настолько большим, что не хватало гробов. В городе не успевали проводить погребальные службы, и тела скапливались в домах и на улицах. Московские чиновники, помещики и купцы предпочли покинуть город. Генерал-губернатор Петр Салтыков написал письмо императрице Екатерине II с просьбой покинуть Москву и, не дождавшись ответа, убежал в свое подмосковное имение Марфино. Управление городом было потеряно. Крестьяне из окрестных сел и купцы, зная о катастрофической ситуации, боялись доставлять продовольствие в Москву, и в городе начался голод. Поскольку не было эффективных методов лечения чумы, народ считал, что молитвы и заговоры являются наиболее эффективным способом борьбы с болезнью. В частности, распространился слух, что Боголюбская икона Божией Матери, находящаяся над Варварскими воротами Китай-города, обладает целебными свойствами от «моровой язвы». Люди сняли икону с ворот и проводили молебны у нее. Однако архиепископ Амвросий осознавал, что массовые собрания людей способствуют распространению чумы. Поэтому он запретил проведение молебнов у иконы и 26 сентября приказал спрятать святыню, а короб для приношений запечатать, чтобы их не украли мародеры. Однако народ понял действия Амвросия так, будто тот специально спрятал икону, чтобы прикарманить все подношения, а простых людей погубить. Озверевшая толпа покатилась по монастырям в поисках архиепископа, а когда бунтовщики нашли Амвросия, то попросту выволокли его на улицу и забили до смерти, после чего еще долго глумились над телом. В Донском монастыре, где укрывался убитый, был учинен форменный разгром: все, что представляло хоть какую-то ценность, было украдено, остальное разбито и изрублено топорами. Единственным человеком из московского начальства, не сбежавшим перед лицом бунта, оказался генерал-поручик Петр Еропкин, фактически возглавивший оборону города от погромщиков. Он собрал вокруг себя оставшихся в строю солдат и добровольцев из числа сознательных горожан, после чего во главе этой крошечной «армии» ворвался в Кремль и без малейшей пощады перебил засевших там мятежников. Освободив сердце Москвы, войско Еропкина двинулось по улицам старой столицы, громя все попадающиеся на пути банды. Городские бои продолжались несколько дней, и в них погибли более тысячи москвичей и солдат. Наконец, кровавую вольницу удалось раздавить, наиболее видные заводилы погромов были схвачены и казнены. Еропкину императрица Екатерина II пожаловала 20 тыс. рублей (целое состояние) и 4000 крестьян, однако от крепостных генерал отказался и лишь попросил поскорее уволить его со службы: слишком тяжелыми для души оказались лавры спасителя Москвы. А чуму в итоге победили, но не молитвами, а введением строгих карантинных мер.