Смерть им к лицу: каково это — побывать на спиритическом сеансе начала XX века

Представители разных сословий русского общества задолго до нас пристрастились к мистике — спиритическим сеансам, святочным гаданиям и предсказаниям на картах (тогда еще, правда, атласных), а медиумы-гастролеры были своего рода инфлюенсерами в XX веке. Редактор «Правил жизни» Александр Кувшинников на личном опыте решил узнать, чем же их так манил сверхъестественный мир (Валерию Брюсову, например, во время таких сеансов доставляло удовольствие «щупать свою пассию за разные места, постепенно наглея»).
Смерть им к лицу: каково это — побывать на спиритическом сеансе начала XX века
«Правила жизни»

Поздний вечер в Санкт-Петербурге. По Литейному проспекту среди фланирующих гуляк и туристов идут люди, объединенные в этот вечер общей тайной и целью. Они встречаются у дома Офицерского собрания, внушительного и несколько вычурного гиганта в неорусском стиле на углу Литейного и Кирочной. Все они относительно молоды и одеты в темные тона. Дождавшись условленного часа, они проникают внутрь. Швейцар смотрит на них с подозрением, но ему велено пропустить. На верхней ступеньке парадной лестницы неподвижно застыл со свечой в руке дворецкий в безупречной фрачной паре. Под сводчатыми потолками офицерского ресторана накрыт ужин: оливье, сосиски в соусе мадера, ананасовый крюшон, паштет «о гратен», холодный ростбиф с крокетами под соусом кумберленд, аспик с цыплятами и прочие изыски. Но гости в темном собрались сюда не только за этим. В курительной комнате Собрания, где днем за сигарой обсуждали свои дела полковники и капитаны, сегодня ночью будут вызывать духов — известный медиум проводит спиритический сеанс.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Прелесть этой картины, как и прелесть города Санкт-Петербурга в целом, в том, что ее невозможно точно датировать. Это может быть как май 1916 года, так и май 2023-го. Здание Офицерского собрания было достроено в 1898-м, при императоре Николае II, и с тех пор не меняло своего назначения. Литейный проспект ничуть не изменился. На границах неспокойно, и с фронта то и дело приходят тревожные новости. А петербургская богема все так же одевается в черное и вызывает по ночам духов — тем или иным способом.

«Правила жизни»

Но в этом случае речь все же о мае 2023-го. Спиритические сеансы, разыгрывающиеся по ночам в Доме офицеров на Литейном, — плод совместных усилий режиссера Даниила Ведерникова, предводителя, и проекта «Петрополь», получившего в прошлом году специальную премию журнала «Собака» за лучший исторический журнал. У них получается трудноопределимое с точки зрения жанра, но захватывающее действо: немногочисленным (на билеты стоит длинная очередь) гостям, как это принято у Ведерникова, предлагается тщательно реконструированная кухня эпохи — ровно то, что могли приготовить и подать на подобном вечере чуть больше ста лет назад. Пока гости общаются и поглощают аспик, лекторы «Петрополя» в роли аутентичных мошенников-спиритов во всех подробностях рассказывают о разновидностях привидений, ссылаясь на дореволюционные журналы «Изида» и «Ребус». Хозяйка дома (здесь вступают в дело актеры) садится за рояль и восхитительно поет романс Апухтина. Потом является медиум, и грань между 1916-м и 2023-м, мало-помалу стиравшаяся с начала вечера, исчезает почти совсем — до самого конца спектакля.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
«Правила жизни»

Данил Ведерников — режиссер по профессии. В конце нулевых он увлекся барочным театром, увидев французскую постановку «Мещанина во дворянстве», воспроизводившую во всех деталях, насколько это было возможно, театр эпохи Мольера, включая произношение и свечное освещение. Ведерников стажировался во Франции у версальских специалистов, успел поработать в Большом, ставит модные показы для петербургских брендов, участвует в организации фестиваля барочной музыки Early Music. Но вторая его страсть после театра — кухня разных эпох, которую он восстанавливает с тщательностью, доходящей до фанатизма. Его проект Cookery Lost Club устраивает закрытые кулинарные опыты, где все правильно и все как надо: если старомосковский званый ужин в помещичьем доме гоголевского толка, то пенки с гурьевской каши для него будут снимать столько, сколько потребуется (а требуется бесконечно долго). Результат язык не поворачивается назвать ресторанным — это кулинарное священнодействие, высокий гастрономический театр.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
«Правила жизни»
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Ведерников любит шутить, что двести лет назад был бы блестящим дворецким, и это чистая правда. Кухню он начал реконструировать сначала для себя и своих друзей: «В какой-то момент я понял, что Петербург, который нас окружает, — не совсем тот Петербург, которым мы восхищаемся. Скорее это некая оболочка, которая лишена того содержания и тех смыслов, которые были у города, когда он создавался. Мне захотелось собрать для себя некоторые артефакты того, прежнего Петербурга, пережить его. Кухня позволяет по крайней мере ощутить вкус эпохи. Я не занимаюсь исторической реконструкцией и не люблю слово "иммерсивный" — мы не можем вернуть ни людей прошлого, ни пространства, которые они населяли. Но кухня... Я понял, что как машина времени это работает». Ведерников готовит сам или с помощниками, что не всегда просто: «Раньше у людей было, конечно, другое чувство времени — в том смысле, что были крепостные, была прислуга. То, что я готовлю для клуба, я не станут готовить для себя в повседневной жизни, потому что это требует времени и усилий: варить бульоны, тушить, ставить тесто. Эта кухня требует многих и многих часов работы». Все это иногда ради нескольких нюансов, которые нужно распробовать.

«Правила жизни»
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

В первую очередь Ведерников вдохновлялся Гоголем («когда читаешь Гоголя, видно, насколько хорошо он знал французскую гастрономическую литературу своего времени»), потом занялся эпохой барокко и Серебряным веком («две ключевые эпохи, очень между собой похожие, когда культура от каких-то основных страстей переходит к изучению тонкостей, чувств души и тому подобных вещей»). Затея оказалась невероятно увлекательной и настолько же трудоемкой в исполнении, масштабы увеличивались, режиссер в Ведерникове теснил кулинара, и обеды превращались в спектакли. В конце концов билеты на ведерниковские ужины, не особенно (а проще сказать, «нигде и никак, кроме как среди своих») рекламируемые, начали разлетаться за день или два после анонса; в Петербурге за этими билетами охотятся, а из Москвы приезжают специально.

«Правила жизни»

«Петрополь» Семена Попова и Артемия Пигарева в этой конкретной коллаборации отвечает за историческую фактуру. Артемий — профессиональный историк, Семен — морской юрист, увлеченный историей. Слово «краеведение», вызывающее в памяти пыль провинциального музея, к «Петрополю» подходит плохо. Можно было бы сказать, что это проект по восстановлению исторической преемственности и вообще отношений с великим городом, сильно потрепанным войнами и революциями, сменившим почти целиком население, выбитое катастрофами, но все еще живым. «Петрополь» начался с истории о семье швейцарских экспатов Конради — Конради-старший основал в Петербурге шоколадную фабрику, а его внук волею судеб оказался убийцей советского посла Воровского. Раскапывая историю семейного бизнеса Конради, Семен и Артемий обнаружили столько нетронутого исторического материала, что решили сделать журнал про дореволюционную городскую жизнь. У Семена есть на эту тему любимый пример: на дореволюционных фотографиях бывшего легендарного ресторана «Медведь» видно, что водосточные трубы выведены сразу в ливневую канализацию. Здание, где располагался «Медведь», сохранилось, но вода с крыши теперь льется на тротуар: городские коммунальные службы оказались не в силах воспроизвести утраченную технологию «древних». Историческое в причудливой оппозиции с современным часто выступает в Петербурге просто из-под старой краски.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Семен и Артемий много работают в архивах и устраивают экскурсии, посвященные, например, барам дореволюционного Петербурга, возвращая современной барной культуре города историческую родословную: у «Петрополя» можно выяснить, где и как кутили гвардейские офицеры. «Сейчас большой спрос на преемственность, — говорит Семен. — К нам стали обращаться и рестораторы, и производители, которые хотят, чтобы у их продукта была идентичность, связанная с историей города. Мы очень тесно, например, сотрудничаем с командой бара El Copitas, который входит в мировые рейтинги». Тема спиритизма похожим образом перекликается с новейшей модой на инстаграмную эзотерику. Семен объясняет: «Рубеж веков — предыдущий пик увлечения оккультизмом. Выходил десяток журналов на эту тему, где на серьезном научном уровне пытались изучать мир духов: "Изида", "Ребус", "Менталист", "Спиритуалист" и прочие. В городской прессе тоже регулярно мелькают сюжеты, хотя и скептические. Медиумы-гастролеры были своего рода инфлюенсерами».

«Правила жизни»
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Вызовом духов развлекались и мещане, и верхушка светского общества — дипломаты, великие князья. Результаты потом появлялись в светской хронике — в «Биржевых ведомостях», например». Были популярные духи, например, дух графа Шварценберга, с которым однажды произошел громкий скандал: дух на одном из великосветских салонов через медиума выдал австрийского шпиона. Сооснователь «Петрополя» Артемий Пигарев добавляет, что спириты попроще вызывали в основном персонажей массовой культуры — Пушкина, Достоевского и прочих. «Был даже в ходу гострайтинг. То есть назывался он не так, но считалось, что да, призрак Пушкина может надиктовать за гробом новое стихотворение. Правда, зачастую очень плохое». У духов спрашивали, как жить, как устроено мироздание, иногда — во что вкладываться на бирже. В одном скандальном случае девица-медиум чуть было не вышла замуж за пожилого князя: всякий раз, когда она погружалась в транс, вещавшие через нее духи почему-то начинали советовать князю на ней жениться.

«Одним из источников при подготовке нашего сеанса был юношеский дневник Валерия Брюсова, — говорит Артемий, — в котором он описывает, как, пользуясь темнотой декадентских спиритических сеансов, щупает свою пассию за разные места, постепенно наглея». Второй серьезный источник — брошюра Менделеева, который, помимо занятий химией, возглавил в какой-то момент еще официальную Комиссию для рассмотрения медиумических явлений. Комиссия пришла к выводу, что спиритизм — чушь и шарлатанство, что ничуть не повлияло на модное увлечение.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Под слоем пошловатого мифа о наркотиках, рюмочных, «культурной столице», вебкамщицах с каре и прочей атрибутики сериала «1703» по-прежнему существует эстетский Петербург — хочется сказать, «предназначенный для ценителей», но, вообще-то говоря, просто подлинный. На сеансах Ведерникова и «Петрополя» духов не вызывают — по крайней мере не всерьез. Если не считать дух старого Петербурга, который благодаря кулинарному и театральному ритуалу является во всем своем блеске.