Нэхама: как живут евреи в Белгороде. Фотоистория

Станислав: «Я председатель белгородской еврейской общины, а Оксана заведует хэсэдом (еврейская благотворительная организация. — Прим. авт.). Мама все время искала мне еврейскую жену, но я нашел ее сам. Нашему старшему сыну Владику 20 лет, а младшему Мише — семь. На выходных полетим в Израиль к старшему. Он там в армии служит».

Людмила: «Мы познакомились в дороге. Немного поговорили, и он сразу сделал мне предложение руки и сердца. Я согласилась, но переживала, как Колю примут родители, он не был евреем. А теперь уже 50 лет вместе живем, дети и внуки наши — в Израиле. Коля себя евреем считает».

Раиса: «По распределению после университета мужа отправили в Белгород. Мы приехали и стали искать жилье. Лев встретил на улице женщину и спросил, где мы могли бы снять комнату. Она открыла ридикюль, достала ключи, назвала адрес и предложила остановиться у нее в пристройке дома. А потом достала еще одни ключи, от своей квартиры, если нам понадобится прямо сейчас какая-то посуда. Мы поняли, что будем жить здесь среди хороших людей, и остались навсегда. Я преподавала в школе и в институте, а Лев всю жизнь провел на железной дороге, дослужился до заместителя начальника дистанции».

Елена: «Когда Кирилл был ребенком, он посещал ульпан (кружок по изучению иврита. — Прим. авт.) в общине. Сейчас финансирование урезали, и для подростков в Белгороде больше ничего нет. Единственным напоминанием об этнической идентичности для него остаются свечи, которые я зажигаю в субботу. Я хочу, чтобы сын реализовал себя в первую очередь как человек. А будет он называть себя евреем или нет — уже неважно».

Валерий: «С 20 лет я молился и просил жену и семью. Я перечислял черты характера, которые бы хотел видеть в женщине. Уже тогда я понимал, что красота не вечна, в отличие от внутреннего мира человека.

Как-то я работал вожатым в детском лагере. Моей коллегой была Анна, нас начали женить и подкалывать. Очень скоро я понял, что это больше не шутка. Она была именно той, о которой я молился».

Фира: «Мы вместе 70 лет. Всю жизнь прожили в Белгороде. Наши родители были ортодоксальные иудеи. Наших детей иудаизм не интересует. Старинные еврейские молитвенники моих родителей я подарила раввину из Москвы».

Татьяна: «Последние 25 лет в России начали возрождать изучение иудаизма. Пытаются учить верить в Бога, даже в Белгород приезжают раввины на праздники. Но я думаю, что иудаизм неумолимо угасает. Все больше евреев уходит в другие религии, хотя бывает и иначе».

Сейчас у Елены Аркадьевны деменция. К ней приходит социальный работник, чтобы помогать контактировать с людьми. Она плохо слышит и говорит, но отлично читает. Только этим и занимается.

Во время оккупации Белгорода ее мать сожгли вместе с другими евреями в сарае. Елене Аркадьевне удалось выбраться и спастись.

Ольга: «Еврейской женщине важно поддерживать отношения с семьей. Но семья — это сложно. В моей женщины хотят быть вместе, но на ровном месте начинаются конфликты.

Я замужем, у нас двое детей. Материнство сильно меня изменило. Раньше я была мягкотелая, а когда у тебя есть ребенок, на которого нападают, — хочешь или нет, а будешь бороться».

Марина: «Мир такой классный. Даже в нашем маленьком городе столько разных людей, и мы все можем общаться. Когда не заботят фамилии, национальности, паспорта, жить так интересно. Мы с друзьями можем собраться, и у нас будут армяне, азербайджанцы, туркмены, евреи, таджики, русские — и в этом мультикультурье мы находим невероятный кайф. Да, мы отличаемся, но в этом наша сила: в обмене опытом и идеями».