Тигры второй волны: как экономики Юго-Восточной Азии вырываются вперед

В западноевропейской культуре на вопрос, откуда есть пошла римская земля, есть простой ответ — легенда о волчице, которая вскормила двух брошенных у реки братьев: Ромула и Рема. Историю эту рассказывают еще в школе. Согласно преданию, когда братья выросли и одержали первую военную победу, между ними случился передел власти, один убил другого, основал город — и далее по списку. Миф — удобный способ знакомства с культурой с точки зрения получателя информации, а также весьма понятный и эффективный способ ее упаковки с позиции политтехнологов, чья задача — добиться, чтобы история государства осталась в веках и желательно служила примером для тех, кто придет на смену.

Ясно, однако, что при попытке ответить на вопрос, что сделало Рим центром западной цивилизации на многие столетия, одними мифами и легендами не обойтись. Они лишь завязка истории об «успешном успехе» в масштабах целой цивилизации. Ключ же к разгадке этого успеха лежит в политических и экономических решениях тех, кто в разное время был у руля. Тем, кто проникнет в суть этих вещей, уже не составит труда рассуждать, например, о феномене резкого подъема Древнего Рима во II-I веках до нашей эры, объяснить который можно, только зная, что основу его уклада составлял труд рабов и пленных, которых, особенно после походов Цезаря, нельзя сказать что недоставало. Или что была причина, по которой соседи порой стремились примкнуть к Риму самовольно, — соблазн получить римское гражданство. Право произносить «Civis Romanus sum!» («Я римский гражданин!» — ПЖ) было сродни карт-бланшу: его обладателю открывались привилегии, которые поднимали не только самооценку, но и социальный статус. А главное, оно сулило налоговые и имущественные льготы. Получить его было сложно, но можно.

Классический Рим, несколько раз менявший государственный строй, пал больше полутора тысяч лет назад. А мир тем не менее по-прежнему живет по принципам, которые работали задолго до нас. И работают они теперь не только в Европе, но и в Азии, в том числе в ее юго-восточной части — новом центре экономической силы, который по темпам развития опережает весь остальной мир.

Речь о десяти странах региона — Индонезии, Малайзии, Мьянме, Таиланде, Камбодже, Брунее, Вьетнаме, Филиппинах, Лаосе, Сингапуре, — составляющих Ассоциацию стран Юго-Восточной Азии (АСЕАН). Вместе они представляют пятую экономику в мире после США, Китая, Германии и Японии и самый быстрорастущий регион со среднегодовыми темпами роста почти 5% и совокупным населением 630 млн человек. Ожидается, что к 2030 году АСЕАН станет четвертой по величине экономикой мира, а совокупный объем торговли стран объединения в ближайшее десятилетие увеличится на $1,2 трлн.

Регион разбудил ожидания инвесторов со всего мира еще во второй половине прошлого века, когда в авангард динамично развивающихся экономик вырвался Сингапур. За свою способность к стремительному прыжку он, наряду с Южной Кореей, Тайванем и Гонконгом, тоже получил название «азиатский тигр». Теперь же в фокусе внимания «азиатские тигры» второй волны — Вьетнам, Индонезия, Малайзия, Филиппины и Таиланд. Они не только притягивают туристов своим экзотичным магнетизмом, но и удивляют мир внушительными темпами производства и скоростью развития.

Пять стран Юго-Восточной Азии еще в годы подъема «тигров» первой волны обращали на себя взгляды экономистов и инвесторов, которые уже тогда считали их перспективными. И на то были свои причины. Начиная с 1980-х годов экономики Таиланда, Индонезии, Малайзии, Филиппин росли очень стремительно за счет опоры на дешевую рабочую силу и притока зарубежных инвестиций. На одних Филиппинах объем тайваньских капиталовложений с 1986 по 1989 год вырос с $7 млн до $149 млн, что дало значительный стимул для развития.

Деньги текли и в другие столицы региона, причем прежде всего — китайские. Известные события на площади Тяньаньмэнь в 1989 году, которые привели к временной экономической изоляции Пекина со стороны США и «Группы семи», заставили Китай заняться укреплением связей с ближайшими соседями. Поэтому начало 1990-х в Юго-Восточной Азии отметилось значительными финансовыми вложениями со стороны КНР и, конечно, ростом взаимной торговли. С 1993 по 2004 год товарооборот Китая с Индонезией, Малайзией, Филиппинами, Сингапуром, Таиландом и Брунеем увеличился в 13 раз. О том, что 1980-е стали для Юго-Восточной Азии периодом настоящего расцвета, свидетельствуют и показатели среднегодовых темпов роста реального ВВП. Например, в Индонезии с 5,9% в 1985–1990 годах он взлетел до 7,3% годовых в период с 1991 по 1996 год. Во Вьетнаме — с 6,6% до 8,4% соответственно.

Как это часто бывает, за резким скачком последовал такой же резкий спад. 1997 год надолго погасил надежды на будущее. Финансовый кризис, с которым в тот год столкнулись страны Азии, был сравни Великой депрессии 1930-х в США. Случился он на фоне постепенного падения спроса на продукцию стран региона и бума иностранного кредитования. Обвал рынков замедлил экономический рост всего региона. Всего за год номинальный ВВП стран АСЕАН просел почти на треть, а правительства столкнулись с обвалом национальных валют. Прийти в себя странам удалось лишь к началу 2000-х годов. Тогда на повестку и вернулся вопрос о потенциале «азиатских тигров» второй волны, которых кризис простимулировал заняться перестройкой своих моделей развития, что вскоре принесло плоды.

«Азиатским тиграм» второй волны, в отличие от Древнего Рима, не пришлось привлекать массовую рабочую силу, чтобы развивать экономику и наращивать производство. Во-первых, большинство из них уже преодолели аграрный этап и движутся в сторону постиндустриальной экономики. И во-вторых, таких кадров у них и без того достаточно. И все же они используют позаимствованные из Античности лайфхаки в виде предоставления налоговых льгот и особых прав иностранцам. Совсем с другой целью — чтобы привлечь инвесторов и иностранных специалистов.

Успешный опыт в этом деле продемонстрировали в конце прошлого столетия многие страны АСЕАН, в том числе Малайзия. Основной закон Куала-Лумпура об инвестиционных стимулах был принят еще в 1968 году, на заре подъема первой волны «азиатских тигров». Однако реальный эффект от политики по улучшению инвестиционного климата малайзийцы испытали в 1980–1990-х годах, когда правительство возглавил Махатхир Мохамад, вошедший в историю как «премьер из трущоб». Именно ему приписывают успехи в трансформации страны из среднесортной коррумпированной в «азиатского тигра» новой волны с мощной индустриальной машиной. При Махатхире Мохамаде в Малайзию хлынули потоки зарубежных, в том числе японских, инвестиций. Тогда крупные производители, такие как Toyota, Hitachi, Mitsui, начали размещать в Малайзии производственные мощности, а США — открывать заводы по сборке электроники. К середине 1990-х Куала-Лумпур поднялся на 13-ю строчку в рейтинге экономик мира. Годовой доход на душу населения всего за пять лет вырос более чем в полтора раза — с $2,4 тыс. в 1990 году до $4,3 тыс. в 1995-м. https://data.worldbank.org/indicator/NY.GDP.PCAP.CD?locations=MY Всего через три года был завершен мегапроект по строительству башен «Петронас». Состоящий из двух башен-близнецов комплекс небоскребов в самом сердце Куала-Лумпура стал символом процветания и экономической мощи азиатской страны.

Иностранные инвестиции, правда, сыграли с Малайзией злую шутку: как и другие страны региона, она поплатилась за резкий экономический подъем падением ВВП и темпов роста во время и после азиатского кризиса. Однако правительство в конце концов смогло конвертировать вызов в возможность: усвоив урок, что полагаться лишь на помощь извне нельзя, власти занялись развитием собственных мощностей. В результате в начале 2000-х, в том числе за счет создания национальных IT-кластеров, малайзийцы вывели собственную высокотехнологичную промышленность на новый уровень. Сегодня эта страна считается мировым центром тестирования и сборки микрочипов. На ее долю приходится около 13% мирового рынка тестирования и упаковки полупроводников. По данным лондонского аналитического центра Asia House, в ближайшие пять — десять лет государство планирует выделить $5,3 млрд на развитие отрасли полупроводников, чтобы совершенствовать собственные конструкторские возможности. https://www.asiahouse.org/files/documents/Asia-House-Annual-Outlook-2025.pdf Средства планируется направить в том числе на подготовку 60 тыс. специалистов в области электроники.

Сегодня, хотя наученные горьким опытом власти Малайзии и балансируют между внешними источниками финансирования и защитой собственных рынков, инвестиции извне по-прежнему остаются важным фактором развития. Для привлечения талантливых венчурных инвесторов правительство внедрило специальные программы Unicorn Golden Pass и VC Golden Pass, которые предоставляют налоговые льготы и субсидии зарубежным высокотехнологичным компаниям. С Малайзией уже сотрудничают AWS, Google и Microsoft. Технологические гиганты, со своей стороны, не жалеют средств на строительство дата-центров, вкладываются в регионы и инфраструктуру.

Между тем сегодня Малайзия и ряд других «азиатских тигров» новой волны предлагают преференции не только зарубежным инвесторам, но и отдельной категории высококвалифицированных специалистов — из сферы IT. Именно на эту отрасль сегодня делают ставку большинство стран «юго-восточноазиатской пятерки». Яркое тому свидетельство — практика облегченных визовых режимов, которая в свое время помогла «азиатским тиграм» первой волны увеличить приток кадров и инвестиций в разные сферы. В последние годы ее активно применяют и «тигрята».

В 2022 году Малайзия сыграла роль пионера среди стран Юго-Восточной Азии в выдаче виз для «цифровых кочевников», запустив программу DE Rantau Nomad Pass. Она направлена на привлечение высокооплачиваемых специалистов в области технологий и не только дает возможность оставаться в стране на срок до года с последующим продлением. В 2024 году примеру соседа последовали Таиланд и Индонезия. Подобные визы в 2025 году планируют запустить и на Филиппинах. И это лишь часть мер, которые правительства применяют для привлечения «мозгов».

Все говорит о том, что новые азиатские игроки всерьез нацелены развивать свои сильные стороны. В ход идут и древние, проверенные временем методы, такие как римская практика привлечения специалистов за счет льгот и собственные инструменты, выведенные путем проб и ошибок. Все это с одной простой и понятной целью — чтобы история государства осталась в веках и желательно служила примером для тех, кто придет на смену.

Вместо классических мифов сегодня — дата-центры (возможно, даже в той самой Малайзии), где хранятся записи и пресс-релизы со всех саммитов АСЕАН и «Пояса и пути», конференций Microsoft и Google, а также Давосских форумов. На одном из них несколько лет назад участники констатировали: «В XIX веке мир был европеизирован. В XX веке он был американизирован. Сейчас он азианизируется — гораздо быстрее, чем можно себе представить». В Азии четверка тигров действительно в кратчайшие сроки утвердилась в статусе зрелых самцов и самок. Тигрята стремительно подрастают, беря уроки у своих гуру. Вырисовывается внушительный прайд. Остается наблюдать, что произойдет, когда и если он решится выйти на тропу охоты.