1940 год. Пока нацистская Германия готовится бомбить Великобританию, действующий президент США Франклин Делано Рузвельт планирует выдвинуться на беспрецедентный третий срок. Его основным конкурентом становится Чарльз Линдберг — первый пилот, в одиночку пересекший Атлантику, и по совместительству большой фанат Гитлера. Линдберг то и дело признается, что евреев как-то не очень, но избирательную кампанию строит на другом — более универсальном — лозунге: «Либо я, либо война». Страна, недавно оправившаяся от последствий Великой депрессии, дружно решает самоизолироваться и голосует за поп-звезду, который обещает не ввязываться в боевые действия. Заключив мирные договоры с Третьим рейхом и Японией, новый президент, пользующийся поддержкой консервативного раввина Лео Бенгельсдорфа, объявляет программу американизации — другими словами, проводит массовые переселения евреев в южные штаты и на Средний Запад. Зритель наблюдает за происходящим глазами членов семьи Левин (в первоисточнике — Рот), которые вдруг оказываются нежелательными элементами в родном Нью-Джерси.

Опубликованный в 2004 году «Заговор против Америки» — одна из самых амбициозных книг Филипа Рота, прославившегося романами про эротические приключения Александра Портного и сагой о писателе Натане Цукермане. Если прежде автор покушался на нормы приличия, то в этот раз — на восьмом, что любопытно, десятке — попробовал взломать целый жанр. Рот и раньше писал откровенные тексты, главными героями которых был он сам и члены его семьи (здесь самое время отсалютовать «литературному революционеру» Карлу Уве Кнаусгору, проделавшему тот же фокус 30 лет спустя и почему-то ставшему в массовом сознании зачинателем жанра автофикшен); в «Заговоре» он дерзнул вписать свою частную историю в национальную — но с огромным фантастическим допущением. Чтобы оценить произведенный эффект, представьте себе набоковские «Другие берега» без Октября 1917-го или хемингуэевский «Праздник, который всегда с тобой», разворачивающийся, к примеру, в Любляне.

Вместе с тем «Заговор», может быть, самая безопасная сегодня часть ротовского канона; книга, за которую не придется краснеть под осуждающими — объективацию, смакование сексуальных побед и неудач, его-мужскую-правду — взглядами. Современные читатели (в первую очередь автор экранизации Дэвид Саймон) воспринимают эту историю как сбывшееся пророчество о Трампе, сводят литературный эксперимент к прямому — и безнадежно плакатному — высказыванию; про такие книги пишут грозное «роман-предупреждение», хотя Рот не имел в виду ничего подобного — по чисто хронологическим причинам. Все это сразу настраивает на скептический лад и объясняет непроизвольные физиологические реакции, в которых не принято признаваться рецензентам: уважительную зевоту, легкое подрагивание век.

Саймон не был бы великим шоураннером, если бы его интересовали только «высокие концепты»: он расторопно обустраивает чужую фантазию, снабжает выдуманный мир убедительными подробностями, превращает текст в текстуру; те, кто ценит тщательно сделанные исторические сериалы (в диапазоне между «Безумцами» и «Удивительной миссис Мейзел»), получат свое законное удовольствие от правильного фасона шляп и старых самолетов. Как и Рота, Саймона занимает психология сопротивления (двоюродный брат главного героя — Левина-младшего — отправляется на фронт) и, с другой стороны, ловушки, в которые попадает ум, пытаясь убедить себя в том, что все обойдется и зло — это просто вопрос перспективы (линия коллаборациониста Бенгельдсорфа, превосходно, по обыкновению, сыгранного Джоном Туртурро). Проблема в том, что телевизионный «Заговор» лучше звучит в пересказе: фатальный приговор для сериала, который в ближайшие шесть недель будет пользоваться всеми преимуществами приостановленного, по сути, проката.

Ну и конечно, политика. Герои «Заговора» — по большей части обыватели, не замеченные до этого в активной политической борьбе, — изъясняются безупречно выстроенными периодами: складывается ощущение, что наблюдаешь не за семейной ссорой, а за дебатами на MSNBC; вольность, которую когда-то можно было простить одному только Аарону Соркину. И вроде как нет ничего удивительного в том, что Саймон, никогда не скрывавший своей позиции по ключевым социальным вопросам, зовет зрителей на митинг; не упускает ни одной возможности намекнуть, что расстояние от охранительной риторики до карательных рейдов ККК короче, чем кажется. «Заговор» добросовестно (и где-то даже не без изящества) показывает, как происходит сползание не кровожадного в целом общества в пугающую простоту, — в конце концов, кто постановил, что говорить о нацизме сейчас можно исключительно в шутовском, имени Тайки Вайтити, ключе или, напротив, в жанре эпической, как «Тайная жизнь», мессы. Но есть что-то бесконечно обидное в том, что в 2020 году Саймону — этому исполину, превратившему теледраму в род искусства, достойный своих шкловских и бартов, — приходится назидательно указывать на младших современников. Несколько месяцев назад на HBO показывали сериал на те же примерно темы: про недостойное правление президента селебрити, структурный расизм и самоощущения изгоя, живущего с мишенью на лбу, — только куда более искусный, остроумный и смелый. Когда спадет морок, настоящим заговором против Америки покажется то, что мы все недостаточно хвалили "Хранителей" Дэймона Линделофа.