10 причин не любить Джима Джармуша

Никакой неряшливой помятости – ни в личном имидже, ни в фильмах. Его работы всегда невозмутимы, остроумны, ироничны, каждый кадр – «с иголочки». Это видно даже по ранним, снятым за три копейки «Вечным каникулам» и черно-белому «Страннее рая». (Кстати, для «Рая» пленку подкинул Вим Вендерс – это были остатки, не использованные на съемках «Положения вещей». Джармуш всегда умел заводить полезные знакомства с великими – от Николаса Рея, у которого работал ассистентом, до легенд вроде Игги Попа).

Конечно, можно сказать, что это постарался начинающий оператор Том ДиЧилло, но Джармуш его слил уже на своем третьем фильме «Вне закона» (Down by Law) и стал работать с великим немцем Робби Мюллером. ДиЧилло не обиделся и в своей первой режиссерской работе «Джонни Замша» даже придал легкое внешнее сходство с Джармушем Брэду Питту, который сыграл главную роль. И это тоже может раздражать: других режиссеров красавчик Питт не имитировал, только Джиму повезло.

Его фильмы лишены намека на суету; разве что в двух неортодоксальных роуд-муви – «Сломанных цветах» и «Пределе контроля» – Джармуш позволяет намек на какую-то динамику, в остальных же работах ну никуда не торопится. Это, понятное дело, тоже часть фирменной крутости, но неподготовленный народ зевает (а сам-то, а сам-то никогда свое кино не пересматривает!). Бескомпромиссным образом неприязнь к Джармушу сформулировала драматург Нина Беленицкая в пьесе «Я умер в прошлом году»:

«Коля выходит. В комнате несколько парочек танцуют медленный танец. Он садится на диван. Там уже сидит девушка – Таня. Коля на нее не смотрит. В комнате темно.

Таня. Похоже на сцену из этого, Джармуша.

Коля. «Более странно, чем в раю».

Таня. Точно, блин. Ненавижу Джармуша.

Коля. Правда? Я тоже.

Таня. Он вы********* (выпендривается), а я должна типа вставать на цыпочки, чтоб понять. А я и так умная.

Коля. Вот, кстати, совершенно согласен. Просто в яблочко.

Таня. Ну, круто, чувак! А давай назовем по пять фильмов, ну, самых-пресамых вообще, которые типа, ну, вскрыли мозг и все такое, и это будет как бы шкалой совпадений. В случае трех из пяти я тебя засосу».

Никто не позволял себе такого высокомерия по отношению к обывателям, как он в вампирской сказке «Выживут только любовники». Это надо же – сделать романтическими героями вечно живых эстетов-кровососов и противопоставить их простым смертным, которых в фильме называют «зомби» (и это сравнение не в пользу людей). Нет, Джармуш может иногда польстить рабочему классу, но с такими оговорками, что лучше бы и не пытался. Как в интервью критику Джонатану Розенбауму: «Однажды в Риме мы с Роберто Бениньи зашли пообедать в дешевую столовую. Сели за длинный стол, рядом – дорожные рабочие в синих комбинезонах, и Роберто завел с ними разговор – о Данте, Ариосто и итальянских поэтах ХХ века. Знаете, если вы приедете в какой-нибудь сраный Вайоминг, зайдете в бар и у вас случайно вырвется слово "поэзия" – сразу получите пулю в задницу. Такова Америка. Даже не знаю, стоит ли мне сейчас лицемерно заявлять: "но встречаются редкие исключения, на которые мы и должны равняться".

Его последний на сегодняшний день фильм «Патерсон» – пик возмутительной асоциальности. Главный герой Патерсон – водитель автобуса. Так ведь нет, чтобы про профсоюзы и борьбу за достойную жизнь! Напротив, Джармуш гнет свою линию, делает водилу поэтом-любителем и блещет эрудицией, выбирая местом действия родину поэта-классика Уильяма Карлоса Уильямса и проводя высоколобые параллели с художником Жаном Дюбюффе, работавшим метеорологом на Эйфелевой башне. Где настоящая, с грязью и кровавым потом, жизнь? Что за травоядные персонажи? И ведь таких Джармуш отстаивает с самого начала карьеры.

По поводу не менее пассивного героя «Вечных каникул» журналисты интересовались, мол, где конфликт с враждебной средой – как принято у других. А Джармуш в ответ: «В фильмах, о которых вы говорите, всегда присутствуют насилие и жестокость, и герои, выброшенные в этот опасный мир, сами становятся безжалостными. У меня ничего этого нет. Не потому, что я против насилия в кино. Просто я хочу, чтобы зрителю ничто не мешало наблюдать за внутренней жизнью героя, жизнью в духовной сфере». Прелестно.

Совсем. Хуже, чем в СССР. Отношения Патерсона с подругой, художницей-самоучкой, которая хочет стать кантри-певицей и королевой капкейков, не более сексуальны, чем его же отношения с французским бульдогом Марвином. За 40 лет в кино (если считать с момента поступления в киношколу при Нью-Йоркском университете) Джармуш позволил одну-единственную сцену с «обнаженкой» – вполне, впрочем, невинное появление абсолютно голой героини по имени Лолита в «Сломанных цветах». Болезненное целомудрие.

В самом широком смысле. Говорят, даже мобильным телефоном не пользуется. И с компьютером точно не в ладах. Ладно, это его личное дело. Но в такого же ламера он превращает и несчастного мечтателя Патерсона – тот от руки пишет стихи в «секретную тетрадь», не делая копий. (Спойлер!) За это он расплачивается: тетрадь сгрызает неразумный бульдог. Никакого сочувствия, так Патерсону и надо.

Ладно бы только в плане гаджетов. Но и музыку он предпочитает несовременную. Разок позаигрывал с хип-хопом – в пародийном гангстерском фильме «Пес-призрак: Путь самурая», для которого саундтрек делал Ризза из Wu-Tang Clan – и все; да и то из желания примодниться, не иначе. Некоторым это, правда, нравится. Вот Сергей Шнуров в одном интервью говорил:

– Я смотрю кино до 85-го года. Я так решил. Мне нравятся первые звуки диско, которое только появляется в кино, тащит фанк...

– А после 85-го? Тарантино, братья Коэны, Джармуш – что, не катит?

– Катит. Но они саундтреки берут старые.

Человеку, на минуточку, 72 года, а он забавляется хипстерскими финтифлюшками.

Нет, они не мизантропичны, не безысходны, и большинство легко можно назвать комедиями. Но это таааааакие грустные комедии! У Джармуша есть духовный брат-близнец, запойный финнский гений Аки Каурисмяки. В знаменитом фильме Аки «Облака уплывают» герой лил слезы не только по причине увольнения с работы, но и потому что кинотеатры в округе показывали только грустные фильмы – «Деньги» Брессона, «Аталанту» Жана Виго и «Ночь на земле» Джармуша. Понимаем плачущего финна.

Нет, в «Патерсоне», кажется, не курит никто, но попробуй, забудь коллажный шедевр «Кофе и сигареты». Там все многообразие человеческих отношений рождалось из необязательного трепа и пауз между затяжками. А как позерски Джим пускает дым, появляясь в эпизоде фильма Уэйна Ванга и Пола Остера «С унынием в лице» (Blue in the Face). И в итоге за время написания этого текста мы извели полпачки сигарет. Виноват Джармуш, конечно.