Круглый стол Правила жизни: что происходит с российским кино прямо сейчас
спорноиндустрия
Для разговора о настоящем и будущем российского кинематографа Правила жизни собрал вместе кинокритика, режиссера, продюсера блокбастеров и представителя онлайн-кинотеатра и сделал все возможное, чтобы никого не обидеть в ходе дискуссии.
Фотограф
Никита Бережной
Сергей Минаев
илья найшуллер
ирина сосновая
петр ануров
зинаида пронченко
Сергей Минаев: Наш майский номер посвящен кино. Мы собрались — я не подгадывал, так случайно вышло — 31 марта. Ровно 40 лет назад, 31 марта 1980-го, советский фильм «Москва слезам не верит» получил «Оскар». Илья, сегодня все обсуждают уже твой фильм, который возглавил прокат («Никто». — Правила жизни).
Ирина Сосновая: Американский прокат!
Сергей: Да, американский прокат. Что ты в связи с этим чувствуешь?
Илья Найшуллер: У меня нет такого праздничного настроения, которое, по идее, должно быть. Я рад, что критики восприняли экшен-фильм, что бывает не так часто. И что у зрителей 95% положительных откликов. Думаю, это гораздо важнее, чем первое место в прокате. А само первое место радует тем, что открывает многие двери. Это конструктивно.
Сергей: Зинаида, в одном из интервью вы сказали, что люди идут в кино (в профессию), не чувствуя страны, о которой снимают. Вы можете это пояснить?
Зинаида Пронченко: Могу. Во-первых, существует самоцензура. Они (работники кино. — Правила жизни) это, может, и чувствуют, но снимают одно и то же. Никаких актуальных тем наше кино не поднимает. Чечни — нет, протестов — нет. А если и есть, то в какой-то метафорической форме, как в «Союзе спасения» или недавнем «Майоре Громе». Консервативная риторика, которая мне не близка. Если говорить о кино, которое снимает или продюсирует Жора Крыжовников или не присутствующий здесь продюсер «Кахи» (Алексей Троцюк. — Правила жизни), — это какой-то бесконечный анекдот. Есть роман Уоллеса «Бесконечная шутка», а это бесконечный анекдот, причем с бородой. Это не-удивительно, потому что многие люди, которые сейчас делают кино, пришли из КВН.
Если говорить об авторском кинематографе, то страна — это люди, а снимают о России. Работы того же Звягинцева — при всем уважении — не о конкретных героях.
Сергей: Вопрос о «Кахе». Вот живут люди на юге России, такие вот у них прибаутки, такая у них жизнь. Это же кассово успешное кино, люди пошли его смотреть — значит, кого-то узнали на экране.
Зинаида: То, что фильм кассово успешный, для меня вообще не критерий.
Сергей: Тем не менее люди же зачем-то на него пошли.
Зинаида: Люди пошли, потому что до этого восемь лет смотрели одноименный сериал.
Сергей: Ну смотрели же. YouTube бесплатен. Не нравится — можно не смотреть. Значит, это сериал про них?
Зинаида: Мне кажется, не про них, а скорее как анекдот — про чукчу, еврея и русского. В общем-то это кино довольно ксенофобное. Я читала любопытную рецензию на феминистском сайте kimkibabaduk, где автор пишет: с одной стороны, автор «Кахи» дает право голоса нацменьшинствам, с другой — подчеркивает карикатурность, мизогинию, жлобство, пятое-десятое. То есть этот фильм не выходит за рамки предубеждений и клише.
Сергей: Ир, ты смотрела обзор Бэдкомедиана?
Ирина: Конечно.
Сергей: Он о том же, о чем говорят уважаемые гости. Ты согласна с этим? Вопрос даже не о туалетном юморе, а о герое. В одном из интервью Троцюк сказал: «Мы практически нового Гайдая сняли, такой новый "Шурик". Это прямая цитата.
Ирина: Мне не хочется ни критиковать, ни защищать коллег. Но мне кажется, очень важно не относиться к кинематографу по-снобски: мол, есть фильмы для умных, а есть фильмы для дураков. Кино — это искусство, в котором необходимо признавать, насколько парадоксально разными бывают люди. Признавать, что есть одни, а есть другие.
Сергей: Ты согласна с оценкой Бэдкомедиана, что этот фильм сделал героем ублюдка? Он избил своего друга — да нормально, по приколу, смешно! Я не морализаторствую, просто задаю вопрос. Я далекий от морали человек.
Ирина: Ты правильно назвал это "оценкой". У Бэдкомедиана одна оценка, у кого-то еще — другая. По большому счету, все, что показывают в кино, так или иначе нейтрально. Оценку дает зритель. То, о чем говорит Зинаида, это ее оценка. Она считает, что страна на экране должна выглядеть так, авторы "Кахи" считают, что страна должна выглядеть иначе. И то и другое — по-своему правда.
Сергей: Петр Вячеславович, вы согласны с тезисом, что современное российское кино не передает дух времени? Потому что одни темы табуированы, другие показаны гротескно или с хихиканьем.
Петр Ануров: Я согласен. Но есть разные формы разговора со зрителем. Существует разное кино: подростковые комедии, "Борат", оскаровские фильмы и так далее. Я согласен с тем, что мне как зрителю — как, видимо, и Зинаиде, — и многим другим не хватает фильмов, которые были бы одновременно и визуально безупречно сделаны, и говорили на актуальные темы честно и талантливо, и могли бы проникнуть в сердца широкого зрителя. Такого кино не хватает, потому что его сложно снять. Нужно иметь вкус, владеть профессией, быть смелым. Просто наша индустрия, пока, видимо, не в той фазе, хотя преодолела уже определенные точки роста в отдельных сегментах.
Сергей: Платформы, на ваш взгляд, помогают этому процессу?
Зинаида: Наверное, помогают. Хотя ваша платформа не помогает (обращаясь к Сосновой и имея в виду START. — Правила жизни).
Ирина: Почему вы так нашу платформу оцениваете?
Зинаида: Потому что все, что вы делаете, мне не нравится. Вы убиваете даже реальные идеи, смыслы и истории, которые могли бы получиться классными. Пример с "Хорошим человеком" вопиющий, на мой взгляд. У вас на руках был совершенно гениальный материал про ангарского маньяка, была написана книга, был цикл интервью. Вместо этого вы нам выдаете какой-то соплежуйный...
Мне кажется, очень важно не относиться к кинематографу по-снобски. Кино — это искусство, в котором необходимо признавать, насколько парадоксально разными бывают люди
Ирина: Это опять же ваша оценка.
Зинаида: Это всегда моя оценка.
Ирина: Какие проекты российских платформ вы считаете достойными?
Зинаида: Единственное, что мне понравилось за последнее время, — это "Топи". Все. Насколько я понимаю, вы купили у Дмитрия Глуховского еще один проект, с которым собираетесь запускаться. Мне уже заранее страшно, я беспокоюсь, как он будет умерщвлен.
Ирина: Насколько я знаю, Зинаида, у вас довольно критическое отношение к российскому контенту.
Зинаида: Моя профессия — критик, поэтому оно критическое.
Сергей: Вам кто нравится в российском кинематографе?
Зинаида: Мне, как и Бэдкомедиану, нравился режиссер Шамиров, пока он не снял "Каху". Мне в принципе нравится режиссер Балагов, первый его фильм. Второй не нравится категорически. Нравится Гина Сайфуллаева, наверное. Еще кто-то. Я не то чтобы полностью отрицаю весь российский кинематограф.
Ирина: На платформе START много разных проектов. Вы смотрели, например, "Шторм" Хлебникова?
Зинаида: Смотрела.
Ирина: Вам кажется, что это тоже неактуально?
Зинаида: Мне не нравится. Мне не нравятся "Пассажиры", "Вампиры средней полосы", "Содержанки".
Ирина: Это разговор о вкусах.
Сергей: Да, это разговор о вкусах. На ваш взгляд, кто герой нашего времени, о котором можно снять кино? Я вспоминаю свою юность в перестройку. Тогда ситуация с точки зрения табуированных тем была гораздо хуже. Потом вдруг в один момент один за другим стали выходить фильмы: "Интердевочка" — про проституток, "Меня зовут Арлекино" — про гопников с окраины, "Игла" — про наркоманов, про "Ассу" я не говорю, понятно, "Вор в законе" с Гафтом. Потом перестроечное кино стали называть чернухой. Это же фактически то, о чем мы говорим. Все табуированные темы были раскрыты. И героем времени стал бандит. А сейчас?
Зинаида: Судя по фильмам, показанным на "Кинотавре", тоже бандит. Выросло новое поколение — тогда они были детьми, а сейчас бросились по следам Балабанова, например, повторять пройденное.
Петр: Мне кажется, герой может появиться только при общественной трансформации. Если произойдет что-то, как происходило в 1990-е, тогда, возможно, появится новый герой — каким был хрестоматийный "Брат", например. Сейчас героем фильма может стать любой человек, если это талантливо показано. Мы говорим "бандиты" — в Америке 80 лет снимают кино про бандитов. Политики могут быть героями. Кто угодно может быть.
Илья: Хорошее кино делает героев.
Петр: Безусловно. Причем это совокупность нескольких факторов. И общественный запрос (если он угадан), и артист (который попал в роль), и материал, качество фильма, и правильное время выхода.
Сергей: Об артистах. Илья, тебе легче работать с артистами западными? В комментариях в фейсбуке кто-то писал: "Как же приятно смотреть русские фильмы с нерусскими актерами!".
Илья: Не чувствую разницы. Если актер хороший — не важно, чей у него паспорт. Сложнее с теми, кто хуже знает свое мастерство.
Сергей: Задам примитивный вопрос. Современный российский актер и западный — у кого уровень мастерства в среднем лучше?
Илья: Конечно, у русских. Многие американцы играют по принципу "Скажу свою реплику, а потом расслаблюсь".
Сергей: А как надо?
Илья: Ролью надо жить.
Сергей: В свое время я задавал вопрос Хабенскому, потом Меньшикову. Они отвечали: "Да с ума можно сойти — после спектакля еще в образе сидеть".
Петр: Подождите. Спектакль идет три часа, в фильме самая долгая сцена — пять минут.
Илья: Надо владеть диалогом, чтобы ее удержать. У нас была длинная разговорная сцена, в которой Серебряков встречается с Оденкирком. Они сидят, разговаривают. Мы балансировали сцену так, что она держалась на Бобе. Алексей не все мог запомнить, там пять страниц текста, еще Дерек (Колстад, сценарист фильма "Никто". — Правила жизни) пишет местами очень выпендрежно. Боб был включен полностью — даже когда диалог ведет Алексей и понятно, что смотреть мы будем на него. Это как музыкальная партия. Есть гитарист и есть басист, и если ведет гитарист, басист продолжает поддерживать.
Отвечая на твой вопрос: в Америке много артистов, которые хорошо выдают свою партию и выключаются. Им не надо весь день быть в образе. Хотя на съемках "Хардкора" Шарлто Копли играл весь день — ходил по площадке, изображал генерала, выкрикивал "Hello chaps!". Было весело. Но когда актер делает подход и расслабляется — я это чувствую. Меня это немного раздражает.
Нам не хватает фильмов, которые были бы одновременно и визуально безупречно сделаны, и говорили на актуальные темы честно, и могли бы проникнуть в сердца широкого зрителя
Петр: Проблема еще в том, что если мы делаем российское кино о создателе популярного мессенджера, то в конце узнаем, что его выперли из страны. Если делаем о человеке, который продвигает закон — не важно какой, по охране животных, например, — то в конце видим, что закон не приняли, а героя посадили в тюрьму. Это не вопрос смелости, а того, что в реальности позитивных кейсов мало.
Сергей: Можно я выступлю как человек, который иногда пишет сценарии? Передо мной (перед сценаристом) на столе лежат кубики: вот чиновник, вот силовик, бизнесмен, депутат Госдумы, его жена, его любовница, его несовершеннолетняя дочь. Я тысячу раз это писал, читал у других, видел. Каждый раз я думаю: "Мне все про них понятно". Но если я напишу, что у чиновника не любовница, а любовник, то мне платформа... Ну, платформа, наверное, уже не откажет.
Ирина: Не откажет.
Сергей: Канал откажет. "Нет-нет, любовника не надо, давай любовницу". Платформа скажет: "Любовник — ок, давай гей-драму дадим". А дальше все понятно: откаты, договоренности. Эти люди не бывают другими в жизни. К счастью или к сожалению.
Ирина: Если ты далеко уйдешь от правды, зритель это почувствует и переключится.
Илья: Не соглашусь. Можно сделать интересно. Одно дело — врать, другое — придумывать. Все творчество держится на... Как правильно сказать? Пытаюсь цензурное слово вспомнить.
Сергей: Здесь можно с матом.
Илья: Можно, да? Мы занимаемся нае*** (редакция вынуждена уточнить, что с матом все-таки нельзя. Илья говорит, что индустрия занимается обманом. — Правила жизни). Большая, классная нае***! Ее градус зависит от твоей фантазии и смелости людей, которые спонсируют и поддерживают фильм.
Зинаида: Разумеется, вы занимаетесь нае***. Кино — это коллективная иллюзия. Вы не можете не нае***, когда утверждаете, что существуют вампиры или НЛО. Но когда вы утверждаете, что в России нет геев, это уже что-то другое.
Петр: Секундочку! Мы не утверждаем.
Илья: Так вот для чего нас позвали.
Сергей: Я согласен полностью. Если говорить более благозвучно — это и построение волшебного мира, и некий дар надежды. Про табуирование, про внутреннюю критику, про отсутствие героя мы поговорили. И я согласен со всеми. Герои рождаются на сломах. Вопрос в другом. Почему в России ничего не снимают о будущем? Есть примеры блистательного побега в прошлое.
Зинаида: Мы всегда сбегаем в прошлое.
Сергей: 15 лет назад говорили: у нас плохие сценарии, потому что никто не платит денег сценаристу. Снимают плохо, потому что денег в индустрии нет. Либо есть Первый канал, второй и НТВ, которые заказывают про ментов и брошенок.
Илья: И больницы обязательно.
Сергей: В индустрию пришли деньги. Пришли платформы, которые много тратят. Зин, на ваш взгляд, есть прямая зависимость? Стало больше денег — стало больше проектов? Для простого человека, который более-менее насмотрен, это количество переходит в качество?
Зинаида: Все же, по-моему, и так всем довольны.
Ирина: Вам не кажется, что качество сериалов за последние три года улучшилось?
Зинаида: По сравнению с чем? С "Улицами разбитых фонарей"?
Ирина: Вы считаете, бум платформ никак не поменял индустрию сериалов?
Зинаида: Для меня — нет, потому что мне по-прежнему смотреть нечего. Я говорила, мне понравились "Топи", но при этом я понимаю, что там должно быть не восемь серий, а четыре. Это все растянуто, до невозможной степени размазано, и это делают платформы.
Петр: Но восемь хороших же серий.
Зинаида: Нет. Как минимум три можно выкинуть. Первая вообще позорная: актеры не понимают, что делают, режиссура старческая, косяки на каждом углу. Но я ценю замысел Глуховского. У него есть мировоззрение, концепция, ноу-хау, чего не хватает 99% сериалов, которые выходят на платформе. Все бегут за уходящим поездом.
Ирина: Я о другом спрашивала. Вам не кажется, что уровень сериалов стал совсем другим?
Петр: Уровень качества и профессии поднялся.
Ирина: Изменилось и то, какие темы затрагиваются.
Зинаида: А какие темы затрагиваются?
Ирина: Все-таки мы говорим об актуальном.
Сергей: Я по-другому скажу. Если мы сделаем аналитику запросов в Google или "Яндексе" по российским сериалам, то заметим, что их стали больше обсуждать. Это значит, что какие-то струны они все-таки задевают.
Ирина: В защиту русских сериалов. Сейчас на Netflix есть наши сериалы "Лучше, чем люди", "Эпидемия". Вы можете себе представить пять лет назад там же сериалы "Доярка из Хацапетовки", "Лестница в небо" и "След 6"? Ну правда, Зин?
Зинаида: Что вы хотите от меня? Чтобы я вам медальку, как для собачки, выдала? Я выдаю.
Ирина: Цель достигнута.
Петр: А нам, а нам?
Сергей: После того как все стали псами-медалистами, я бы хотел вернуть микрофон в зал. Помогает ли вам, Ирина, критика? Что вы думаете о российских кинокритиках? Тебе помогает критика Бэдкомедиана? Он разнес "Каху", например. Вы обсуждали это? Мол, он мудак и ничего не понимает? Или "Да, где-то он прав, мы перегнули".
Петр: Бэдкомедиана нельзя назвать кинокритиком.
Сергей: Почему же?
Петр: Это шоу.
Ирина: Для нас то, что аудитория голосует за контент рублем, гораздо важнее любой критики.
Сергей: Это понятно. Я тоже так говорил, когда "Духless" обсирали все: "Я заработал два миллиона долларов".
Ирина: Критика помогает создать дискуссию вокруг проекта. И эта дискуссия заставляет людей пойти и посмотреть, что все обсуждают.
Сергей: То есть иметь негативную критику лучше, чем не иметь ее?
Ирина: Безусловно.
Петр: Критическая статья, несущая исключительно положительный заряд, не имеет никаких шансов быть прочитанной. Сам жанр предполагает некоторую атаку, провокацию.
Сергей: Зин, вы как считаете, вы напишете о фильме, он в прокате что-то потеряет? Вы думаете об этом?
Зинаида: Конечно, никто ничего не потеряет. Во-первых, кинокритика сегодня не нужна никому. Банкротятся журналы, закрываются издания, в кино разбираются так же, как в футболе, любой блогер — конкурент кинокритику. Во-вторых, кино — это больше не модернистские проекты, оно не поспевает за реальностью. Как говорила Сьюзан Зонтаг, раньше кино учило нас курить в душе и носить плащ в хорошую погоду, сейчас оно не учит ничему.
Возвращаясь к Бэдкомедиану — на самом деле он не кинокритик, потому что не выполняет главную сервисную функцию: не рекомендует фильм до того, как его все посмотрели. Мы идем на пресс-показ, дальше пишем — говно или нет. Он свой контент, свое отдельное произведение искусства публикует уже тогда, когда все этот фильм посмотрели — и ждут, как он его закатает в асфальт.
Кинокритика сегодня не нужна никому. Банкротятся журналы, закрываются издания, в кино разбираются так же, как в футболе, любой блогер — конкурент кинокритику
Сергей: Вы оставляете какие-то шансы российскому кино, сериальному продукту?
Зинаида: Конечно. Я же сказала, что "Топи" вроде бы хорошие. "Чики" тоже хорошие — вроде бы.
Сергей: Чем они хорошие?
Зинаида: В них есть система взглядов.
Сергей: О чем эти работы? О том, что выхода нет и не будет?
Зинаида: Да, выхода нет. Я согласна с этим.
Сергей: Поэтому это хорошая работа?
Зинаида: Нет.
Ирина: А почему? Мне хочется сделать сериал, который понравится Зинаиде.
Сергей: Для этого надо сделать героев "Кахи" гомосексуалистами. Я правильно понял?
Зинаида: Вы сейчас цитируете создателей "Кахи"? Они сказали, что, чтобы попасть к Дудю, нужно быть геем и лизать жене (конец цитаты).
Сергей: В каждом разговоре о русском кинематографе сквозит безысходность. Извините, что я становлюсь на позицию, как писал Кормильцев, "телезрителя в тапочках на босу ногу".
Петр: Мы действительно вступаем в такую эпоху, когда все больше отечественных сериалов и фильмов будут покупаться западными платформами. Эти сделки уже подписаны. И людей, которые говорят "фу", будет все меньше. Потому что нас оценивают такие бренды, как Netflix, о наших проектах пишет в твиттер Стивен Кинг.
Зинаида: Можно я по поводу "Топей" еще дополню? В "Топях" есть голос. Мне, например, не нравятся "Содержанки", но их первый сезон — это классический Богомолов, работа, написанная автором, а не нейросетью. Не важно, интересует меня светское бл***ое общество или нет, или количество сумок Birkin в кадре, но у этой работы есть автор. У фильма "Никто" есть автор. У "Топей" тоже есть автор. У большинства продуктов автора нет, поэтому их невозможно смотреть. Они безликие, они купированы, самоцензурированы, какие-то работы творческих евнухов.
Ирина: Из творческих евнухов мы как раз пытаемся вырастить индустрию авторов.
Зинаида: Любое творчество — это всегда критика существующей действительности. Не в том смысле, что "долой Путина", а в том, что у меня есть своя Вселенная. У автора должна быть своя этика и своя эстетика. В большинстве российских проектов они отсутствуют.
Сергей: Ир, тебе что важнее: чтобы твой продукт стал успешным в России или попал на Netflix?
Ирина: И то и другое.
Сергей: Петр Вячеславович, вы, как человек независимый, скажите правду.
Петр: Скажу банально. Кино и сериалы, одновременно и успешные, и такие, чтобы понравились Зинаиде, — это штучный товар. Он делается на стыке амбиций, эго, талантов группы людей. Мне важно несколько вещей. Продукт должен мне нравиться, я должен получать удовольствие от продюсирования, он должен приносить деньги — потому что это часть моей профессии. Будет ли он успешным за границей или в России — это второй вопрос.
Сергей: Зин, последний вопрос к вам. Чего не хватает российскому кино?
Зинаида: Не знаю. Мне кажется, можно использовать хештег #янебоюсьсказать. Этого не хватает российскому кино. Вы спрашивали, что важнее — Netflix или успех у российской аудитории? Мне очень хочется, чтобы в нашем кинематографе появились такие фигуры, как Пон Чжун Хо (режиссер фильмов "Паразиты" и "Сквозь снег". — Правила жизни), которые в состоянии снять блокбастер, а затем взяться за какую-то камерную историю, которая получает и "Оскар", и приз в Каннах, и 200 миллионов долларов.
Сергей: Сарик же есть. Может и большие формы делать, и малые. Что опять не так?
Зинаида: То есть именем Сарика закончим это интервью?
илья: "Паразиты" — гениальный фильм. За неделю до него я посмотрел "Человека-паука" и получил огромное удовольствие. Я смотрю попсовые фильмы. Потом посмотрел "Паразитов", и мне стало грустно оттого, что мы отвыкли от хороших фильмов на больших экранах.
Сергей: То есть все должны быть немного честнее? Дорогие друзья, спасибо вам за эти милые посиделки, я надеюсь, никто не обиделся.
илья: ...и что этого никто не увидит.
*Все смеются* ¦