Полет фантазии: произведения Рихарда Вагнера в пяти фильмах

Пожалуй, самый известный пример использования музыки Рихарда Вагнера — после картины Фрэнсиса Форда Копполы «Полет валькирий», можно сказать, «прописался» в кинематографе. Между тем стоит сказать, что это не отдельное произведение, как часто многие думают, а лишь вступление к опере «Валькирия», второе в цикле «Кольцо нибелунгов», состоящем аж из четырех монументальных произведений (кстати, некоторые называют «Полет» увертюрой — это тоже неправильно). Сам Вагнер был категорически против того, чтобы оперы из «Кольца» исполнялись отдельно друг от друга, — он настаивал на том, что они должны исполняться одна за другой (что занимало не менее 15 часов). Что ж, будь он жив сейчас, то ошалел бы от того, как используют небольшой фрагмент его произведения: отдельно его исполняли более чем в двух десятках фильмов, от «Рождения нации» Дэвида Уорка Гриффита до «Соника в кино». Но именно благодаря сцене атаки вертолетов на корейскую деревню «Полет валькирий» стал классикой, кхм, использования классики в кино, в том числе в различных пародиях на этот эпизод.

Как известно, Гитлер обожал и популяризировал музыку Вагнера — из-за этого в некоторых странах даже после войны запрещали исполнять его музыку. Например, в Израиле до сих пор действует негласный запрет на произведения композитора — не только из-за памяти о холокосте, но и из-за того, что Вагнер, как и его самый известный поклонник, был антисемитом. Что не отменяет потрясающей красоты его музыки. Например, еще одной знаменитой прелюдии — на этот раз к опере «Лоэнгрин», — которую, кстати, тоже любят ошибочно называть увертюрой (если по-простому, то увертюра — это отдельное произведение, а не часть другого). Эта музыка играет в первом звуковом фильме Чарли Чаплина, а он сам играет Аденоида Хинкеля, воинствующего диктатора страны Томэния, в котором нетрудно увидеть понятно кого. Итак, под нежную музыку тиран, как ребенок, играет с воздушным шариком, который представляет себе в виде Земли, — буквальная метафора того, как Хинкель мечтает захватить весь мир. Совершенно неудивительно, что после фильма Чаплин, которого в гитлеровской Германии ненавидели еще задолго до этого, превратился в одного из главных врагов нацистского режима.

Музыка Вагнера как нельзя лучше подходит к разнообразным рыцарским фильмам. Тем не менее ее крайне редко используют в этом качестве — помимо «Экскалибура», не так-то просто вспомнить еще хотя бы пару вариантов. Зато в экранизации произведений о рыцарях Круглого стола во главе с королем Артуром как нельзя кстати пришлись сразу три фрагмента из произведений композитора. Интересно, что в фильме Джона Бурмена играет музыка сразу двух композиторов, которых любили в нацистской Германии: помимо Вагнера, звучит и знаменитая «О Фортуна» из кантаты «Кармина Бурана» Карла Орфа. Возможно, для композитора фильма, Тревора Джонса, было важно «очистить» музыку от налета прошлого. Вагнер играет в трех моментах. Первый: когда король Артур (Найджел Терри) вытаскивает знаменитый меч из камня, звучит похоронный марш Зигфрида из четвертой оперы «Кольца нибелунгов» — «Гибель богов». Второй: когда Ланселот (Николас Клей) впервые видит Гвиневру (Чери Лунги), супругу Артура, играет прелюдия к музыкальной драме «Тристан и Изольда». Наконец, третий — когда мы встречаем Парсиваля (Пол Джеффри), героя знаменитого рыцарского романа Вольфрама фон Эшенбаха. Совершенно логично, что играет прелюдия к одноименной опере. Можно сказать, что «Экскалибур» — редкий фильм, в котором связь с музыкой Вагнера ощущается особенно явно.

Хотя в картине Ларса фон Триера звучит лишь вступление к опере «Тристан и Изольда» в самом начале, кажется, более «вагнерианского» режиссера просто не найти. Оба — гении и невротики, оба склонны к возвышенности и крайней степени фатализма, оба опираются на архетипические образы. И «Меланхолия» — самый «вагнеровский» фильм фон Триера, который говорил, что отказался от какой-либо еще музыки композитора из-за ее невероятного воздействия. И если после долгого, восьмиминутного, вступления зритель погружается в мелкий быт, хочется сказать, похожих на муравьев людей, которые живут свои последние дни перед столкновением Земли с надвигающейся планетой Меланхолия, то до этого мы получаем незабываемый опыт погружения в микрокосм всего человечества. Фильм Триера вкупе с монументальной, величественной музыкой Вагнера воздействует на зрителя на полную катушку, заставляя испытать катарсис еще до того, как начнется основное действо. В этом, возможно, и была идея — начать с высоких ставок, чтобы к финалу продемонстрировать, насколько мелка человеческая жизнь на фоне вечности.

Экспрессивная музыка «Тристана и Изольды» идеально подходит для историй о конфликте в человеческой душе. И самый известный фрагмент оттуда — это, конечно, финальный номер «Смерть Изольды». Трагичный момент, когда убитая горем девушка ложится рядом со своим суженым, стал идеальным музыкальным обрамлением для историй об обреченных возлюбленных. И самым, конечно, неординарным примером использования Liebestod (в переводе с немецкого «Смерть в любви») стал мюзикл База Лурмана с Леонардо ДиКаприо и Клэр Дейнс. Страшно хулиганское произведение, в котором Лурман мешает Шекспира со стилистикой MTV, классические строки из бессмертного произведения — с отсебятиной, джаз — с музыкальными номерами от Garbage и Radiohead. И тут вдруг внезапно, в самый драматичный момент, когда Джульетта стреляет себе в голову из пистолета, включается вагнеровская патетика — и все заходятся в слезах. Такие вот эмоциональные качели. Не уверены, что сам Рихард Вагнер оценил бы такой подход, но это как минимум весьма экстраординарно.