От «Невесты» до Charli XCX: почему по карьере Глюкозы можно изучать историю российской поп-музыки

2003 год на бумаге может выглядеть если и не лучшим, то абсолютно точно насыщенным временем для отечественной поп-музыки: t.A.T.u. гремели по всему миру, прошли и подарили много свежих имен (и еще больше — хитов) две «Фабрики Звезд», золотой состав «ВИА Гра» выпускал хит за хитом. Но самым продаваемым альбомом того года стал «Глюк’OZA Ностра» Глюкозы, которая на глазах превратилась из виртуального проекта в реальный.

Появление Глюкозы стало, наверное, финальной точкой тех химических процессов на поп-сцене, которые начали происходить в 1998 году и привели к всплеску в 1999-м (этому я посвятил даже целый текст), который дал топлива еще на несколько лет вперед. Поп-музыка тогда силами «Гостей из будущего», Hi-Fi, Михея и других стала свежей, стильной, подвижной и очень молодой, что позволило сцене питаться этой энергией еще несколько лет.

Так вот, о финальной точке. В 2002-м мы узнали, что поп-музыка в России может стать не совсем реальной, год спустя — что может разорвать страну. В общем, речь о Глюкозе. Как все было, вы знаете: Максим Фадеев придумал легенду после попыток приткнуть в эфиры очень странную музыку на стыке европейского ню-диско типа Modjo и модной электроники с каким-то странным, неживым, роботическим голосом. И это сработало.

Глюк’Oza-2003 — с отрывом самое свежее, что было на сцене в том году. Сейчас я даже не про кибермультивселенную, а хотя бы про песни.

Альбом «Глюк’Oza Ностра» прошел проверку временем и не слушается в 2025 году как реликт времени, сиротливо оставленный там. Включите его (особенно не самые популярные «Аста Ла Виста» или «Снег»), попробуйте абстрагироваться от рисованных клипов с девчонкой и доберманом, да, в общем-то, и самой идеи виртуальной группы. Вполне можно представить, что эти песни могли бы органично звучать и сегодня — только не в федеральном эфире и на радио, а где-то в кураторских плей-листах стриминг-сервисов и музыкальном телеграме.

Если бы этот текст был про Максима Фадеева, то я рискнул бы назвать лето-2003 его продюсерским, композиторским, визионерским — каким угодно — праймом. У него получилось приткнуть на радио и в телик очень странную музыку с роботическим гнусавым голосом, у которой нет лица, которую придумали от и до. И не просто приткнуть, а сделать главным проектом года. Вопрос: что могло пойти не так?

Читатель мог заметить, что я ни разу за этот текст еще не упомянул имени Натальи Ионовой. В этом тексте не будет гипотез и рассуждений о том, она спела главные хиты проекта или нет, — значения это не имеет. Зато имеет значение сама необходимость лица в 2003 году.

Я не просто так заострил внимание в начале текста на что, что 2003 год именно на бумаге выглядел одним из лучших. Несмотря на прайм t.A.T.u., «ВИА Гра» и «Фабрики», на сцене начали происходить драматические изменения — их ярчайшей иллюстрацией Глюкоза как раз и станет.

К 2003 году хаотичный, довольно коррумпированный, но все-таки еще достаточно открытый шоу-биз 1990-х начал превращаться в предельно коррумпированный закрытый клуб «для своих», в котором слово «формат» значило гораздо больше, чем раньше, а программные директора радио превратились в демиургов эфира. К этому моменту фигуры Фадеева, Игоря Матвиенко и Константина Меладзе достигли абсолютной продюсерской мощи и еще больше способствовали тому, что «в шоу-бизнес тебя просто так не возьмут», как пели в «Фабрике Звезд».

В то же время рекорд-индустрия не работала как надо: к пиратству физическому начало подключаться интернет-пиратство — и артисты просто не видели денег, которые могли заработать на продажах своей музыки. Поэтому львиная доля заработков артистов была за счет концертов.

Именно поэтому проект «Глюк’Oza» был обречен превратиться из кибер-группы в человека — 17-летнюю девчонку по имени Наташа Ионова, которая снималась в «Ералаше», мелькнула в клипе «Молодые ветра» группы «7Б» и вела жизнь подростка-сорванца, слушающего The Prodigy и тусующегося во дворе. «Деанон» Наташи снял напряжение вокруг лица проекта и в то же время избавил от вау-эффекта. Главное стало понятно.

И еще про устройство шоу-бизнеса тех лет. Ко второй половине 2000-х, несмотря на упадок рекорд-индустрии (которую добивал все более и более доступный — и свободный — быстрый домашний интернет), благосостояние в России пошло вверх за счет стремительного роста цен на нефть. Благодаря этому сложился особый класс столичных банкиров, которые сформировали новый — герметичный и компактный, — но очень прибыльный рынок корпоративов, чеки с которых становились все дороже и дороже. В итоге сложилось так, что «отработать» корпоратив в Москве стало гораздо более прибыльным мероприятием, чем дать билетный концерт (тем более если он в регионе).

Совпадение или нет (хотя нет, не совпадение), уже в 2004 году репертуар Глюкозы сильно упростился. Вместо ню-диско и модной электроники песня с рефреном «Жениха хотела — вот и залетела» с Веркой Сердючкой. Дальше больше: «Швайне», «Свадьба», «Танцуй, Россия». Почему произошел разворот — слово самой Наталье Ионовой:

«Тогда это был продюсерский ход: у нас было много кассовых концертов, но мало "заказников". И хотелось подтянуть аудиторию заказных мероприятий, чуть более народную. Дальше мы с Максом стали искать новое направление, более эстрадное, потому что контекст Глюкозы перестал заходить. Сейчас сложилось новое поколение, которое ностальгирует по той эпохе. А тогда музыка стала меняться, и мы стали пробовать другие вещи: "Бабочки", "Деньги" — чего только не делали. Тогда уже сложилась ситуация, когда, помимо моей музыки, аудитория стала следить за мной как за персоной, которая рассказывает о своей жизни и лайфстайле».

В то же время стал меняться и публичный образ Ионовой: в середине 2000-х она вышла замуж за бизнесмена Александра Ионова и родила дочь. Из вселенной подростковых журналов она быстро прыгнула в мир лайфстайла, глянца и прочих лощеных светскостей.

Если вы мало что слышали о Глюкозе 2010-х, это больше говорит не столько о самой Глюкозе, сколько о смене поколений, эпох, парадигм и правил в музыкальной индустрии.

В начале 2010-х в российской поп-музыке образовалась вакуумная среда, когда время нефтяных корпоративов уже закончилось, а эпоха стримингов, соцсетей и других индустриальных чудес еще не началась. Это было не лучшее время для поп-звезд 2000-х, да и для поп-музыки в целом. Попробуйте вспомнить поп-хиты первой половины 2010-х — их будет не очень много.

Не лучшим временем стала и эпоха стримингов. Когда новые интернет-механизмы заработали как надо, выяснилось, что молодые люди без многолетнего эстрадного опыта владеют ими гораздо лучше, чем люксовые эстрадные звезды из телевизора и радио. Их участь разделила сама Ионова, при этом нельзя сказать, что она вообще выпала отовсюду. Она довольно заметно спела с «Ленинградом», поучаствовала в шоу «Маска», засветила в клипе модного в 2017-м Киевстонера. Другое дело, что каких-то именно хитовых успехов у Глюкозы в это время не было.

В 2023 году Ионова поучаствовала в шоу «Гараж» Славы Мэрлоу, где тот обсуждает с артистами тонкости студийной работы и пробует сделать что-то вместе. Наталья шла туда со скепсисом, но познакомилась с самим Мэрлоу, а также с будущим соратником и продюсером Михаилом Пашкульским. В итоге мимолетная творческая даже не задача, а шалость «что, если Глюкоза зазвучит в гиперпопе?» превратилась даже не в рестайлинг и переупаковку и даже не в переосмысление, а в полное перерождение проекта.

Новая Glukoza (именно так — латиницей) — это Charli XCX, FKA Twigs, Sophie и ecco2k в списке влияний, свежий кибер-визуал и звук, который звучит как вся новая электронная музыка разом. Можно много говорить о продюсерском визионерстве Михаила Пашкульского (идея, визуал — все на нем), пиар-гении Василия Конада (в прошлом главный креативщик Studio 21, сейчас работает с артистами по PR) и музыкальном таланте Bad Zu, OSA и Никиты Забелина (делали ей звук), сопоставить это с работой Максима Фадеева и Александра Кушнира (пиар) и задать неудобный и неприятный вопрос: а где во всем этом сама Ионова? А еще вспомнить, как на этом фоне проходит судебная тяжба с Фадеевым за старые треки, как и тот факт, что он решит отнять старое имя Глюк’Oza у Натальи на фоне участия в «голой вечеринке».

Но вместо того, чтобы задавать и отвечать на вопрос выше и мусолить скандалы с ее участием, хочется отметить: вероятно, впервые в карьере Наталья сделала то, что не иллюстрирует общий порядок вещей, а, наоборот, ему противоречит. Реборн Глюкозы-2025 — это одна из самых витальных вещей, которые произошли в обмелевшей на события российской поп-культуре, которую хочется обсуждать и за которой хочется следить.

А еще хочется, чтобы перерождение Глюкозы вдохновило и других звезд ее поколения. Например, мы видим уже альт-эру Юлии Савичевой, которая прошла похожий с Глюкозой путь, пусть и с меньшими амплитудами. Так что, вполне возможно, кейс Глюкозы — лишь начало.