Во глубине: 10 сибирских художников, за которыми стоит следить

Молодая омская художница Алена Рогатко в качестве своего основного медиума выбирает ткачество — она создает удивительной нежности гобелены, нередко монохромные, где силуэты образов проступают только за счет разной плотности переплетения нитей. «В текстиле меня привлекает то, что можно работать не только с формой и цветом, но и с прозрачностью, фактурой, тактильными ощущениями, — говорит художница. — Мне интересно присвоить материал себе, определить его границы». И присвоение это получается деликатным, будто материализуется тонкий покров пойманных в моменте ощущений от чего-то глубокого.

Совсем другой получается работа с текстилем еще у одной художницы из Омска, Анны Бат. Она создает текстильные скульптуры, соединяя мягкость и податливость материала с заземлением, которое дает ручной труд, и саморефлексией. Тут уже из глубин подсознания получается достать отнюдь не мягкие образы: инфернальные сердца, глаза и пальцы, расползающиеся щупальцами абстракции — объемные тесты Роршаха. Еще Анна создает текстильные книги художника, наполняя их вышитыми обрывками воспоминаний и интуитивными образами-зарисовками на полях.

В детстве мы верим в сказки и клеим яркие аппликации из цветной бумаги. Красноярский художник Павел Талан решил не отказываться ни от того, ни от другого: в своих работах он переплетает сказочные архетипы вроде Змея Горыныча и избушки на курьих ножках с личными мифами, переносит действие в ночное и небесное пространство, «чтобы придать образам чего-то потустороннего, но в то же время близкого», как говорит сам автор. Через местами наивный и экспрессивный коллаж в сочетании с графикой он создает свой мир — немного детский и мечтательный, абсурдный, но который хочется разглядывать.

Снова соединение коллажа и графики, а еще текстиля: Анна Макарова из Иркутска уделяет особое внимание визуальной пластике, создавая орнаментальные, но вместе с тем живые, будто движущиеся формы. Она заигрывает с традиционными семантическими кодами: тут и цветочные мотивы, и диковинные стилизованные животные, а текстильные панно напоминают древнюю геральдику, но через призму театрального упрощения. Особенно трогательная серия — «Спичечные коробки»: маленькие деревянные объекты, расписанные графичными формами, вполне сойдут за современные амулеты.

Керамистка Вера Вальтер исследует границу между реальностью и фантазией, создавая биоморфных, зооморфных и антропоморфных персонажей, берущих за живое за счет того, что они оказываются в непривычных обстоятельствах и нехарактерной среде. Ее серия «Я в домике» — скворечники, населенные потусторонними обитателями вроде многоголовых птиц и снегирей с человеческими лицами, — это метафора дома в целом. Домики для птиц мы порой делаем из пакетов из-под молока, но и собственным домом нам может стать «неподходящее» место, только мы сами в силах наделить его характеристиками жилого (живого) пространства.

Художник Иван Демьяненко родился в Иссык-Кульской области Киргизской ССР, но сейчас живет и работает в Нижневартовске — все в самом сердце огромного азиатского материка, где волей-неволей осмысливаешь связь с природой. Именно поэтому в его творчестве все время прослеживаются природные мотивы, даже если графические серии кажутся абстрактными, а коллажи из старых журналов — отвлеченно-декоративными. Например, серия Human art, превращенная в многослойные объекты подшивка журналов «Искусство», — осмысление проблем нового десятилетия, от пандемии до чудовищных австралийских пожаров, но без морализаторства и назидательности.

График Danil Danot исследует проблемы функционирования культуры в современном поле, и его работы абстрактны, беспредметны и зачастую непонятны; скопления атомарных точек на миллиметровой бумаге напоминают об образах из книг научных фантастов, они тревожат и вместе с тем будят любопытство. «Лучше, если человеку что-то окажется непонятно и ему придется проделать определенную внутреннюю интеллектуальную работу, чем если все будет лежать на поверхности», — говорит художник. Ограничиться можно и работой эмоциональной, но мимо пройти точно не получится.

Визуальная художница с архитектурным и кураторским бэкграундом Элина Гусарова связывает в своих работах человека с природными ландшафтами. Она сочетает текстиль и фотографию, чтобы добавить смысловые слои и оптическую глубину, и фиксирует истории одновременно личные и такие, которые лежат в основе коллективной общности. На тонкой ткани напечатаны пейзажи — заросшее футбольное поле на окраине поселка, где ребенком играл отец Элины; рядом — Колымская трасса, «дорога на костях», построенная заключенными ГУЛАГа; еще дальше — обнажающий литораль отлив на Охотском море, и вопрос художницы — «Что же происходит на отливе истории?».

Ульяна Кармачева изначально специализировалась на документальной фотографии и фотожурналистике, а потом стала превращать серии снимков в художественные объекты. Она исследует темы забвения и идентичности. Ее серия «Упаковка 100 штук» — напечатанные на салфетках старые снимки из анонимного семейного архива: их предоставила пожилая женщина, переболевшая ковидом и утратившая часть воспоминаний. Так что серия стала смесью вещественной реальности и домыслов, а хрупкий материал созвучен с уязвимостью и ненадежностью человеческой памяти.

География сибирской ярмарки простирается вплоть до Дальнего Востока, и тут нельзя обойти вниманием Татьяну Селиверстову, которая работает с графикой, печатью и текстилем. Главная тема большинства ее работ — исследование социальной природы телесности и того, как выстраивается диалог между публичным и приватным, как общественный взгляд влияет на наше восприятие себя. Ручная печать и вышивка сами по себе становятся телесной практикой, рукоделие сближает художницу с ощущением тела.