Актеры бывают разные. Есть перфекционисты, педанты — они подбирают каждую роль с той же скрупулезностью, с какой часовщик собирает механизм. Работают по «методу», учат языки, берут уроки боевых искусств, вживаются в образ по всем правилам. Таков был Том Круз до полного погружения в «Миссия: невыполнима»; таков, конечно, Дэниэл Дэй-Льюис. Есть и другой тип — те, кто почти всегда играет самого себя, просто в разных обстоятельствах. Диапазон у них неширокий, но этот единственный образ у них получается безупречно. Как у Евгения Цыганова: герой вроде бы один, но каждый раз в новых костюмах, странах и эпохах.
Свой парень: Харрисон Форд, единый во многих лицах
Фильмография Харрисона Форда давно стала частью общего культурного кода, но важнее другое — особое чувство узнавания, которое возникает при просмотре. В героях Форда всегда было что-то знакомое — в походке, в интонации, в том, как он держится. Не идеал, не супермен, а человек, на которого хочется быть похожим. Особенно в юности, когда ищешь образец. В материале вспоминаем самые культовые образы легендарного актера.
«Правила жизни»
А бывают актеры совершенно интуитивные. Они играют не по Станиславскому, роль они строят на каких-то мелочах, а то и на экспромте. В них живет это актерское мастерство, которое перевоплощает человека, меняет его пластику, голос, взгляд. Таким был, например, Марчелло Мастроянни, который понимал режиссерские указания с полуслова, на лету — и попадал в точку. И таков Харрисон Форд, который, как это часто с актерами бывает, долго не мог пробиться в профессию. Но когда уже отчаялся и плюнул на эти мечты, тут-то все и случилось — и началась история, которая длится по сей день.
Типажно Форд сначала рассматривался как герой для характерных ролей — как в чем-то комический герой. Роль Хана Соло — первая, принесшая ему слово, — как раз из таких: перед нами не классический герой со сталью в глазах, нет. Мы видим трикстера-авантюриста, у которого есть свои представления о достоинстве, но вообще героем его делают внешние обстоятельства. Сам он к этому не стремится. Его шутки, юмор, его хитрости, мелкие манипуляции — это все делает образ Соло таким притягательным. С Люком все понятно: он Избранный, у него и отец ого-го какой, с ним себя сложно соотнести. Форд — это свой парень, которому хочется поверить, даже если знаешь, что он тебя уже не раз надувал. Это обаятельный жулик, себе на уме, но, вообще-то, готовый стоять за своих, если его припрет.
В отличие от многих супергероев, Хан Соло казался вполне достижимым. Он не спасал галактику из чувства долга или врожденного благородства — он просто оказывался в центре событий и поступал по-человечески: был саркастичен, полон сомнений, но упрям. Он не был идеальным, но в этом-то и была привлекательность. Именно таких героев мальчишки брали за образец — не недосягаемых, а тех, в ком можно узнать себя и попытаться повторить его поступки.
Комедийных и полукомедийных персонажей в фильмографии Форда немало. Это и Джек Трейнер, ушлый, но романтичный и местами даже наивный менеджер из «Деловой девушки», и легкомысленный плейбой из ремейка «Сабрины», и грабитель банков из «Фриско Кида», подружившийся с чудаковатым раввином. В каждой из этих ролей Форд не просто обаятелен, но и еще и достоверен. Его игра не кажется нарочитой, чрезмерной, да и вообще, он и правда никогда не стремился играть по «методу». Форд старается найти свой путь к образу: и юмор, и легкое удивление в глазах, и взгляд, брошенный ненароком, — здесь все работает на это ощущение.
Постепенно из этих ролей — полукомических, мягких, упрямых, добрых, ироничных — начал складываться образ, который дети запоминали надолго. Это был очень ясный урок о поведении: как быть спокойным, когда страшно; как не потерять лицо, когда дела идут плохо; как не бояться выглядеть неловко. Герои Форда помогали взрослеть. И именно поэтому герои Форда так прочно засели в головах мальчиков, которые росли в восьмидесятые и девяностые.
Комедийного пика Форд достиг в оригинальной трилогии об «Индиане Джонсе» — кажется, этому еще очень помогло то, что здесь он центральный герой, а не его напарник. Инди, собранный из расхожих образов из нуарного кино, детских впечатлений из комиксов, приключенческих сериалов и бульварного чтива, с большой вероятностью мог бы стать каким-то Франкенштейном, если бы его не собрал воедино Харрисон Форд. Он знает меру и никогда не пережимает; он идеальный старший товарищ и по совместительству супермен, который знает все о древних китайских вазах и о том, как отыскать Грааль, но при этом может и за девушкой приударить, и хлыстом вырвать пистолет у негодяя, и самолет посадить. Интеллектуал с кулаками, весельчак с принципами, герой-любовник, которого вечно заносит в какие-то нелепые ситуации, — здесь Форду лучше всего удалось создать образ архетипичного американского героя, который живет на экране на полную катушку и никогда не падает духом.
Индиана Джонс был мифологическим персонажем, но жил по понятным правилам: он ошибался, злился, терпел боль, боялся змей, но все равно лез в самый ад. Он был не безупречным, а надежным. И потому так хотелось быть похожим на него: не просто примерить его куртку и освоить хлыст, а перенять манеру держаться, говорить, спорить. Это был очень ясный, интуитивный образ взрослого, который держится спокойно, действует решительно и не боится выглядеть уязвимым.
Но есть у Форда другая сторона, которую с годами он стал чаще демонстрировать публике. Мажор сменяется минором, уголки губ опускаются вниз — перед нами мрачный, серьезный тип. У него то же самое лицо этакого everyday-американца, узнаваемого «своего парня». Но вот вокруг все другое. Здесь мрачно. Здесь дует ветер и сгущается тьма — этот нуарный человек бредет по Лос-Анджелесу будущего. Да, это Рик Декард из «Бегущего по лезвию» (фильм, кстати, уместился аккурат между первым «Индианой Джонсом» и «Возвращением джедая»). Перед нами персонаж классического нуара, по какой-то причине провалившийся в другую эпоху, — это герой уже в античном смысле, человек, движущийся к смерти и знающий об этом. Он смотрит тьме в лицо, но не боится ничего.
Раз за разом Форд будет возвращаться к ролям такого типа: и в «Беглеце», и в «Играх патриотов», и в «Самолете президента», и в «К-19». Мрачная сосредоточенность человека, который, как будто даже не знает, как можно в принципе улыбаться. Он суров, предан долгу, отважен, отчаян и сражается до конца, не давая воли эмоциям. Он не смеется. Интересно, что в этих образах — суровых, собранных, бескомпромиссных — он не превращается в агрессора. Герои Форда не похожи на типичных героев боевиков, которым все нипочем. Его персонажи всегда остаются уязвимыми — даже когда молчат. И в этом, может быть, был самый сильный эффект: он умел вдохновлять.
И может быть, главное, что давал экранный Форд, — это ощущение, что с ним не хочется соперничать, ему хочется подражать. Он не был чемпионом, недостижимым идеалом. Он был старшим братом, чуть более уверенным, чуть более ловким, но все еще человеком. Таким, с кем хотелось бы убежать из дома, запрыгнуть в поезд и начать новую жизнь.