Музыка волн: история гаджетов, изменивших звук и индустрию

Загадочные цифры 808 мелькают в популярной музыке то тут, то там. Среди прочего их можно услышать в песнях Бритни Спирс (Break the Ice) и Скриптонита («Космос»), обнаружить в названиях музыкальных коллективов (808 State) и на обложке альбома Канье Уэста (808s & Heartbreak).

В этом нет никакой нумерологии и каббалистики, которую так любят искать в шоу-бизнесе поклонники теорий заговора. Так называется один из самых культовых приборов в истории музыки — аналоговая программируемая драм-машина Roland TR-808, странный, футуристический звук которой в 1980-е изменил музыкальный ландшафт и поспособствовал рождению таких жанров, как техно, хаус и хип-хоп.

Эта удивительная история началась с того, что японская компания Roland в 1980-м выпустила на рынок драм-машину TR-808. Но уже в 1983-м она была снята с производства — в том числе из-за обнаруженных дефектов. Из-за проблем с транзисторами чудо-машинка выдавала не чистый звук ударных, способных заменить живого барабанщика на демо-записях (для чего и была предназначена), а странный, искаженный, ультрасинтетический саунд.

Музыкальные технологии в этот момент рвались вперед, 808-е, как и другие стремительно устаревающие приборы, дешевели и «сливались» в аппаратурные секонд-хенды. Там их за пару сотен долларов и приобретали никому тогда не известные новаторы, и в процессе освоения музыканты умудрялись выжимать из них такие звуки, о которых создатели даже не подозревали. «Улица находит свое применение вещам», — говорил классик киберпанка писатель Уильям Гибсон.

В приходящем в упадок Детройте 1980-х молодые аутсайдеры Хуан Аткинс, Деррик Мэй и Кевин Сандерсон с помощью 808-й создали скупое, монотонное, машинное звучание техно — да-да, того самого техно, что вскоре переберется через океан и найдет свой второй дом в Берлине. А в танцевальных клубах Нью-Йорка и Чикаго диджеи и продюсеры с тем же инструментарием выдумали новый жанр — хаус и его радикальный подвид эйсид-хаус.

Одним из первых ставших танцевальной классикой треков в стиле эйсид-хаус был Acid Trax Маршалла Джефферсона и проекта Phuture, записанный в 1987-м исключительно с помощью 808-й драм-машины и родственного ей синтезатора баса Roland TB-303.

Вскоре вирус эйсид-хауса проникнет через курортные дискотеки Ибицы в Британию и вызовет там настоящую танцевальную революцию. Так начнется эпоха рейва.

Но дело не ограничивалось только танцами и электронной музыкой. В то же время в Южном Бронксе с парой вертушек и 808-й машинкой в руках чернокожие парни ковали другой новаторский жанр — хип-хоп. Именно этот ритм поверх холодного эпического семпла из Kraftwerk можно услышать на одном из первых рэп-хитов — Planet Rock Африки Бамбааты.

К концу 1980-х списанная когда-то в утиль 808-я определяла звук уже всего олдскульного хип-хопа — Run-DMC, LL Cool J, Public Enemy, Beastie Boys. Но цифровые технологии и музыка вместе с ними просто летели вперед, и в 1990-х наш агрегат вышел из моды.

Его ренессанс случился уже в XXI веке, когда звучание TR-808 стало одной из важных примет трэпа и получило широкое распространение в мейнстриме. Даже крошка Бритни спела, что ее «сердце бьется в унисон с 808-м», а Канье Уэст использовал его в каждом треке альбома 808s & Heartbeat — сплошного оммажа культовому инструменту.

Сегодня 808-я драм-машина, давно уже существующая не в реальном физическом воплощении, а в виде программного софта, насыщает своим ностальгическим звуком различные жанры современной музыки.

Россия всегда была богата на гениальных изобретателей, и в славном деле электронной музыки дело обстоит таким же образом, стоит только вспомнить создателя терменвокса Льва Термена. Но есть и менее известные имена. Например, советский инженер Евгений Мурзин в конце 1950-х годов на чистом энтузиазме сконструировал уникальный фотоэлектронный оптический синтезатор, единственный в своем роде, и назвал его АНС в честь композитора-символиста начала ХХ века Александра Николаевича Скрябина.

Это был красивый, громоздкий и необыкновенно сложный в использовании инструмент. Не стоит даже пытаться объяснить принцип его функционирования, отметим лишь, что звуковой сигнал управлялся в нем световым потоком, направленным на фотоэлемент через несколько стекол, покрытых специальными рисунками.

Изобретатель подарил уникальный инструмент музею А. Н. Скрябина, который и сегодня располагается в одном из переулков между Новым и Старым Арбатом. В 1960-е годы там сложилась Московская экспериментальная студия электронной музыки, где с синтезатором работали самые передовые композиторы того времени — от Эдисона Денисова до Владимира Мартынова. А позднее студия стала, как водится, центром притяжения для разного рода хипповой богемы.

Первым же музыкантом, который заинтересовался диковинным прибором и подружился с Мурзиным, был Эдуард Артемьев, много времени посвятивший освоению футуристического инструмента, будто сошедшего со страниц книг Стругацких.

Так начался роман Эдуарда Артемьева с электронной музыкой, в которой он оказался впереди многих своих иностранных коллег. Отчасти и на АНС композитор создавал электронные саундтреки к грандиозным фильмам Тарковского 1970-х годов, в частности к «Солярису». Конечно, тогда Артемьев уже пользовался более современными синтезаторами, но фантастический гул, издаваемый именно АНС, можно услышать в композиции, озвучивающей дыхание мыслящего океана Солярис (трек так и называется — «Океан»).

Кроме того, музыка, записанная на АНС в 1960-е, была издана на двух пластинках фирмы «Мелодия» — «АНС» (1969) и «Музыкальное приношение» (1971).

Неповторимый звук инструмента привлекал и именитых западных экспериментаторов — от итальянца Bad Sector (Kosmodrom, 2008) до индастриал-легенд Сoil (ANS, 2003).

Но в советские годы экспериментальную студию в подвале музея в конце концов разогнали, как это бывает, по доносу, а уникальный инструмент просто выбросили на улицу. Его спасли студенты консерватории, где он и хранился какое-то время. Сегодня же АНС — конечно, уже в нерабочем состоянии — можно увидеть в Центральном музее музыкальной культуры имени М. И. Глинки.