«Мы всегда экспериментировали — это ценность и новизна»: главный архитектор ярмарки Cosmoscow Наталья Зайченко — о работе, об адаптации пространства

Вы уже более десяти лет отвечаете за архитектуру Cosmoscow, верно? Что за это время больше всего изменилось?

Я 12 лет в проекте — уму непостижимо! Это действительно удивительный случай, что архитектор остается неизменным в течение 12 лет подряд. Я расту вместе с ярмаркой и очень, конечно, горжусь тем, что с ней работаю. Наверное, главное, что изменилось, — это то количество галерей и гостей, которое принимает ярмарка. Соответственно, меняется и архитектура, которая встречает наших посетителей. Мы начинали с 30 галерей, сейчас их больше 80. И более десяти партнеров. Посетителей в прошлом году было больше 50 тыс. Получается прекрасный совместный путь. Думаю, что благодаря синергии, спроектированной структуре, которая неизменно остается комфортной и удовлетворяет наших участников, ярмарка продолжает быть успешной и вообще единственной в своем роде. Это круто.

Сколько раз ярмарка меняла локацию за эти годы?

Пять.

В прошлом году ярмарка экстренно меняла локацию. Какие задачи в связи с этим легли на ваши плечи?

У меня уже есть иммунитет к таким экстренным задачам. У нас был примерно месяц, чтобы приспособиться к новой площадке, а в свое время Манеж мы переформатировали за две недели. После таких кейсов есть ощущение, что мы можем все. Есть абсолютная внутренняя уверенность, что мы справимся: наша экосистема Cosmoscow, вся команда проекта и я сама. Мы переживали разное за эти годы, ко многому готовы, много посмотрели. Это хороший, нужный и очень интересный челлендж — что-то найти и быстро придумать.

Что было самое сложное в прошлом году с технической стороны и с чем вам приходится работать как архитектору?

Такой переезд — и трудно, и радостно. Мне кажется, что это вдыхает новую жизнь, сложности вдохновляют и помогают. Мы настолько уже уверенные профессионалы, что нам ничто не страшно, мы довольно быстро и качественно можем адаптироваться под реалии. Но так как «Тимирязев Центр» был абсолютно новый, там оставалось очень много недоделок с точки зрения самого здания, которые мы тоже испытали на себе.

Моя работа всегда состоит из нескольких элементов. Это стандартная застройка, которая, в общем-то, довольно сухая и однообразная — просто важно, чтобы она была удобной для гостей. В прошлом году, кстати, очень много пришло народу, никто не ожидал! Было тесновато. В этом году мы все учли — будет просторно и будет комфортно. А вторая история, которая всегда разная, — внешний вид общей зоны, малые архитектурные формы, они же МАФы. Именно за их счет ярмарка каждый год немного по-другому выглядит.

Как архитектура ярмарки в этот раз согласуется с концепцией визуального стиля и стилем победителей в номинации «Художник года»?

Временная фиксация — вокруг этой идеи строится фирменный стиль ярмарки в 2025 году. В этом году художником года выбрана нижегородская институция «Провмыза», дуэт художников Галины Мызниковой и Сергея Проворова. У нас в разные года по-разному происходило движение к малым формам. В этом году графический дизайнер Оксана Палей задала это настроение, очень точно попала сразу в точку. Я ее дизайн упаковала в элементы объема и пространства. А бывало, что мы шли от обратного: я что-то предлагала, а дизайнеры подхватывали. Были года, когда у нас вообще независимо шли художник, графический дизайнер, МАФы. В общем, мы всегда пробовали и экспериментировали, в этом тоже есть ценность и новизна.

В этом году все очень хорошо сшито между собой: скотч, ветер, парящие листочки. Междисциплинарность и многофактурность, временность, с которой работают художники, переняли на себя графические дизайнеры и архитекторы, упаковали сам объем пространства и элементы внутри него.

Было ли что-то, что хотелось сделать в прошлом году и не удалось и что в этом году реализуете?

Да, у нас теперь будет два уровня, два этажа тотального искусства. Будет гораздо больше места, можно начинать с любой из частей пространства, гулять, бродить. На втором этаже классные панорамные окна, можно будет сверху полюбоваться на ярмарку на первом этаже, комфортно послушать лекции. В общем, будет свободно, так что приходите обязательно.

Чем работа архитектора с пространством ярмарки отличается, например, от работы с выставкой или музейным пространством?

Для временных историй интереснее больше экспериментов и пробовать. Можно тестировать какие-то новые материалы. Выставка все равно в среднем работает шесть месяцев, там уже нужно помнить о вандалоустойчивости, дольшем жизнеобеспечении материалов. Сезонность уже важно учитывать. При работе с музеями и выставками еще возникают вопросы хранения музейных ценностей, жестче рамки и ограничения. Для музея необходимо продумать материалы и приемы, которые будут актуальны в течение хотя бы 10–20 лет — по ощущению, по качеству, по восприятию. Думаю, что как раз образ современного, актуального музея за счет этого и рождается.

Что происходит потом с временными конструкциями, которые создаются для ярмарки?

Мы об этом думаем и стараемся внедрять экологичные решения уже много лет подряд. Конечно, какая-то часть материалов идет на утилизацию, но мы стараемся максимально сохранить их и повторно использовать. В Гостином Дворе нам удалось сделать модульные стены — мы разработали их в самом начале, на третий-четвертый год работы. До сих пор, уже в течение, получается, десяти лет, Гостиный Двор пользуется нашими модульными стенами на всех мероприятиях. Меняют только панель, если она становится совсем дырявой после многократной развески, и красят, а каркасы сохраняются. Это очень здорово.

В этом году мы также хотим поработать с самим «Тимирязев Центром», сейчас разрабатываем подходящие модули. В целом хорошая история — сохранить стены и быстро ставить их под мероприятия, имея складскую программу. Каркас этого модуля тоже получится продолжением нашей концепции временной фиксации.

Очень функциональная история получается. Вся ярмарочная архитектура заточена на функцию?

В какой-то степени, конечно, потому что ярмарка — это и есть функция, некий фон, который должен качественно подать и продать.

Остается все-таки место для творческого импульса у вас, как у архитектора?

Да, в самом проектировании. Это такой интерьерный урбанизм, продумывание пути гостей по пространству, сочетание его элементов. Любопытно придумать сценографию: кто с кем рядом из партнеров, из галеристов. Потом проверять, насколько работают наши гипотезы, как складываются потоки людей — мы их где-то разносим, где-то соединяем, делаем площади. Целый мир получается. У каждого гостя появляются свои ориентиры внутри, как в городе. Это для меня очень ценное и любимое дело — наблюдать потом, кто из моих друзей, коллег и знакомых что для себя выбирает.

У вас получилось в прошлый раз найти свое «место силы» в этом «городе в городе»?

Да. Их всегда несколько получается. «Лошади» Александры Гарт были, конечно, таким местом силы. И мне очень нравилась комнатка видео-арта Евгения Гранильщикова.

Расскажите еще об экологических решениях. Это же такой большой тренд в экспозиционной застройке сейчас?

Конечно. Вообще, у нас сейчас вся партнерская история построена на коллаборациях с художниками, а многие художники поднимают вопросы экологии. Мы, со своей стороны, стараемся найти простые экологичные решения. Например, брали в аренду складные овощные ящики, делали из них часть застройки, потом сдавали. Некоторым художникам они так полюбились, что их забирали на память, и до сих пор иногда зеленые пятнышки можно видеть в некоторых мастерских. Прошло уже столько лет, а они до сих пор живы, работают и продолжают радовать своих хозяев. Еще мы использовали заборы, фан-барьеры — тоже многоразовые городские элементы.

В прошлом году мы задействовали вышки-туры — это строительные леса, которые остались на площадке, мы же получили ее как раз после ремонта. Вот и сказали рабочим: «Не убирайте, пожалуйста, эти цветные туры, мы им найдем применение». Именно на них поставили магазины, общественные зоны. Сейчас эти туры продолжают использоваться в «Тимирязев Центре». Порой мы даже видим на них наши наклейки, пусть и растрепавшиеся за год. Здорово, что это рабочая история. В этом году у нас сквозная тема временности, репетиционной природы экспозиционного пространства, поэтому в оформлении будет много упаковочных материалов — они потом будут использоваться и по прямому назначению.

Какие еще сейчас есть тренды в архитектуре экспозиционных пространств? Что из них вы адаптируете в Cosmoscow?

У меня огромный список того, что я хочу попробовать. Но это скорее перечень строительных магазинов, не очень популярный и очевидный, потому что в целом если смотреть на тренды, то так или иначе получится повторение за кем-то.

Часто выигрывает экономика. Что дают дешевые материалы? Возможность для музейщиков попробовать что-то неочевидное, легче соглашаться на новые идеи. Вот, например, ткани — бюджетное, но при этом эффектное решение. Можно и фотозону оформить, и чуть ли не сложную сценографию создать. Варьировать высоту, акцентировать цветом. Еще начали использовать агроволокно, то есть все то, что можно поместить в музей с соблюдением противопожарных регламентов. Мне кажется, все стали более гибкими и очень креативными. Если даже отъехать от Москвы, музеи начали делать очень интересные выставки.

На заграничные проекты я тоже смотрю с удовольствием. Мне очень нравятся поп-ап-истории, которые создают приглашенные художники и архитекторы, а не те, которые внутри музеев работают. Классное агентство, которое занимается показами, — Bureau Betak: у них всегда неожиданные материалы и ходы, эффектные, вопреки небольшому бюджету, — вот на них смотрю.

Что вообще в вашей работе самое любимое и самое нелюбимое? А самое сложное?

Я люблю свою работу! То, что нелюбимое, нужно делегировать, тогда внутри команды все становится любимым, все разбирают свои зоны ответственности и можно быть уверенным, что команда — и вы — справитесь.

Любые сложности — это всегда скорее вызов. Поэтому чем больше ограничений, чем больше странных задач возникает — «сделайте красиво, но некрасиво или некрасиво, но красиво», — тем лучше. В музеях междисциплинарные команды, много принимающих решения специалистов, и бывает как лебедь, рак и щука, но все равно в итоге получается общий результат. В этом и состоит задача — найти стержень, чтобы все сплотились ради прекрасного искусства.

В какой момент вы понимаете, что у вас получилось сделать то, что хотелось?

Когда все перестают спрашивать: «Что делать?»