Первая же сцена картины, на которой зал разразился громкими аплодисментами, — та, в которой еще молодой и живой Алексей Балабанов объясняет во время старого интервью, что они делают кино не для денег. Что они вообще не про деньги, потому что на кино тогда было невозможно заработать. Им просто важно снимать фильмы, и в этом смысле они «немного новые». Они — это Алексей Балабанов и продюсер Сергей Сельянов. Последний — очень важный человек в биографии и фильмографии режиссера: без веры, упорства и умения находить деньги на съемки буквально из воздуха («Я сейчас даже не вспомню, где и как я нашел необходимые средства на съемки второго "Брата". Вы, наверное, знаете, в стрессе память вытесняет такие вещи») не было бы многих фильмов компании «СТВ» вообще и Алексея Балабанова в частности.
«Брат навсегда»: каким получился док про феномен культовой дилогии Балабанова и Сельянова
Эту же связку режиссера и продюсера (в определенном смысле творческого братства) пытаются разгадать дети обоих, которые между собой тоже братья: сыновья Балабанова, Федор и Петр, а также сын и дочь Сельянова, Григорий и Анна. С помощью старой и редкой хроники они пишут в первую очередь портреты своих отцов, которыми восхищаются, которые продолжились в них и которые стали важной частью всего киноландшафта нового российского кино. А потому «Брат навсегда» — это в первую очередь семейный портрет в «интерьере»: в существующих обстоятельствах того времени и этого. И времена эти много в чем рифмуются не только «голосами их детей».
Григорий Сельянов, которого в кадре больше, чем сестры Анны, признается, что в детстве стеснялся успеха отца. Тем более когда о нем становилось известно в ближайшем окружении сверстников. На плечи тяжелой плитой сразу ложилась сверхответственность и обязанность соответствовать родителю, что для всякого ребенка в силу возраста априори невозможно. В этой подробности Сельянова-младшего раскрывается дополнительный мотив для создания картины — сын пытается отрефлексировать что-то важное про отца через призму ребенка (пусть уже и взрослого).
Работать с подобным материалом, фактурой сложно, в том числе потому, что дилогия «Брат», сам Алексей Балабанов настолько давно и так сильно канонизированы, что кажется, будто, даже подступая к теме, ты невольно рискуешь обидеть чувства «верующих». Авторство детей Сельянова, выросших у Балабанова на глазах, в этом смысле оказывается верной перестраховкой: они слушают рассказы Надежды Васильевой — выдающейся художницы по костюмам, работавшей с мужем, слушают Сергея Сельянова, присутствие которого здесь довольно ограниченно, отсматривают редкую хронику с Балабановым и делятся друг с другом очень личными воспоминаниями о детстве и родителях.
Но этот же каноничный образ «Братьев» и их автора, а также личный интерес мешают создателям дока подвергнуть темы исследования критической ревизии. Фильм бегло проговаривает устами других интервьюируемых людей в кадре, что Данила Багров — «вообще-то, убийца с интеллигентным лицом Сергея Бодрова» и что в герое много тьмы. Но разбираться с этой неприглядной стороной персонажа лента не хочет. А зря: нестрашно и даже полезно подвергать его критической оценке, сверяться с тем, как он воспринимается в масштабе образа, времени, смены эпох. Настоящей ценности этот критический взгляд его не лишит, но позволит увидеть и ощутить в объеме и прогрессии.
Вернувшийся с чеченской войны Багров был меломаном и человеком с обостренным чувством справедливости, но он также увез с поля боя вирус разрушения: в мирной жизни много убивал людей, не задаваясь никакими моральными вопросами и не смущаясь этими обстоятельствами. Он позволял себе расистские оскорбления и покупал оружие у «черного» археолога по прозвищу Фашист, явно симпатизирующего другому вирусу — идеологии фашистской Германии. Балабанов вплетает эти важные штрихи в портрет Багрова — народного мстителя и героя, являющегося точным продуктом своего времени: дикого, голодного, страшного и опасного торжества грубой силы. Тем интереснее постараться разобраться в амбивалентном образе настолько значимого человека — живого и крайне противоречивого. А всякая попытка стерильного взгляда на него только лишает персонажа глубины и веса. Данила Багров — много о чем и много какой, но точно не однобокий герой. В первую очередь таким его увидел сам Балабанов, для которого, как признается Васильева, «бомжи и проститутки были лучшими друзьями». Режиссер чувствовал этот разлом героя, раздробленного изнутри, и чувствовал разлом эпох.
«Мы живем, под собою не чуя страны», — писал Мандельштам, но кажется, что Алексей Балабанов это ощущение страны и своей эпохи — вот такой неоднозначной и никак иначе — ощутил и передал. И сейчас, когда спустя четверть века, история Данилы Багрова обрастает новыми прочтениями и трактовками в соответствии с духом уже нового времени, говорить о нем становится только сложнее. «Брат навсегда», выходящий в прокат в конце октября и снятый при поддержке сразу всех представленных на «Новом сезоне» онлайн-кинотеатров, развеивать эти мифы осознанно не берется, но тем самым автоматически усиливает старые.
Нет пророка в своем отечестве, нет провидца, но один вдумчивый летописец, явно на эту роль не метивший, точно нашелся. Именно отсутствие внутреннего пафоса сделало Алексея Балабанова голосом поколения. Именно готовность браться за дискомфортные и болезненные темы (война, разруха и растерянный человек посреди нее) вызывала такой сильный отклик у аудитории — что четверть века назад, что сейчас. Проблема лишь в том, что всякий «пророк» своего времени рискует быть неверно трактован — и кажется, что массовый образ Балабанова попал в эту ловушку.
Это важно напоминать себе при просмотре: фильм бьет по сентиментальным точкам, но не собирает никакой критически важный, новый образ «Братьев» и тех, кто их делал. А потому «Брат навсегда», вопреки громкому тайтлу, — это более тихая история про семью, а не про кино и его феномен. Сквозь мелькающую хронику, интервью и воспоминания героев проступает другой важный итог: родителям, которым было важно делать честное и классное кино, попутно удалось сделать и воспитать еще и классных детей.