На темной стороне: Генри Леви о своем искусстве, аутсайдерах и тишине в галерее

Ты впервые в Москве?

Да, впервые.

И сразу с персональной выставкой! Успел посмотреть наши знаковые места?

Я был в Мавзолее Ленина – невероятная архитектура! Еще был в Музее военной формы, в Третьяковской галерее, в «ГЭСе».

Тебе обязательно нужно спуститься в метро!

Да, кажется, завтра меня туда поведут.

Перейду к предметным вопросам. В твоих работах используются универсальные символы поп-культуры, которые сейчас теряют свои смыслы. Те же элементы панковской эстетики... Техники исполнения. Это для тебя своего рода универсальный язык?

Я бы не назвал это панковской эстетикой или техникой... Что касается символизма, который я использую, я работаю с некоторой коммуникативной формой аутсайдерства, которая интуитивно мне близка. Я не задумываюсь, что именно беру. Думаю, в искусстве важно просто создавать то, что чувствуешь, – и тогда можно делать что хочешь. Я все делаю по-разному – и в дизайне, и в работе над живописью, это разные процессы, но они связаны с подсознанием и моим личным опытом.

Как влияет место на восприятие твоих работ? Посетители галереи в Нью-Йорке «увидят» то же самое, что посетители «Триумфа»?

Честно говоря, я не думаю о реакции, когда создаю что-то. Для меня важнее мои эмоции. Мне кажется, людям искусства важно иметь нулевое отношение к публике: публике стоит догонять художника, а не наоборот. Я не делаю что-то в ожидании определенных эмоций – зрители сами оценивают меня.

Расскажи о выставке. Какие смыслы ты в нее вкладывал?

Экспозиция будет разделена на две части – на два этажа. На верхнем будут представлены ассамбляжи и очень большие темные работы... Темные не только внешне – фигурально темные. В некоторых я использовал сочетания разных материалов: где-то дерево, где-то даже гвозди... На нижнем этаже будут представлены работы, созданные в период с 2015 до 2022 года. Большинство из них выполнены не на холстах, а на бумаге. И цветовая палитра более красочная, светлая... Хотя тот период, когда я их рисовал, для меня был более темным, чем период создания картин на верхнем этаже. Вообще, работы на холсте кажутся мне чем-то более объемным и передающим эмоции. А работа на бумаге – это что-то личное.

А что стало причиной создания «темных» работ?

Мой стиль эволюционировал в этом направлении, особенно с 2022 года. Все началось с двух картин в моей парижской студии – меня заинтересовало, насколько далеко я могу зайти, играя с масштабом, комбинируя техники и материалы – цепи, дерево, какие-то тряпки, которые могут выступать из холста. Работая над ними, я настолько почувствовал свободу, что стал буквально одержим процессом, особенно во время подготовки к этой выставке.

Ты упомянул свою студию. Как она выглядит? Там все аккуратно разложено или присутствует некий хаос?

Мне кажется, если у художника все слишком чисто – ему не стоит доверять. Мой подход – брутальный и примитивный. Меня не смущают сломанные карандаши или сухие кисти. Иногда мне даже не нравится работать с идеальными инструментами. Я пытаюсь добиться чего-то более сырого и чистого. Но при этом у меня есть своя система организации пространства. Хотя я довольно часто переставляю вещи, потому что многое разбросано вокруг.

Кто вхож на эту территорию?

Это деликатный момент. Если я работаю над чем-то – не люблю пускать в студию никого. Мы живем в эпоху, когда все ждут комментариев о своей работе. Я же нахожу собственные решения, опираясь исключительно на свои чувства, не жду чужого мнения. Но если у меня всё на своих местах и я в определенном настроении – могу пригласить близких друзей... Но в целом студия – личное пространство.

Твой бренд Enfants Riches Déprimés часто называют элитным, эксклюзивным. Можно ли так сказать о твоих художественных работах?

Думаю, тут нужны определенные вкус и чувствительность, чтобы это понять. Что-то действительно хорошее видно сразу – первое впечатление от работы эстетически очень правильное. Но наше поколение слишком снисходительно – всем проще что-то похвалить, будто в искусстве все объективно. Я так не считаю. По-моему, это какая-то ерунда – все это цифровое однообразное искусство. Мое мнение во многом консервативно: вещи либо хороши, либо нет.

Какая музыка звучала в твоей студии или, возможно, в голове, когда ты создавал эти работы? И какую музыку ты бы мог представить звучащей на выставке?

В студии в Париже, в которой была создана большая часть «темных» работ, я часто слушал саундтрек к фильму «Пианист» Романа Полански. Еще я немного работал над ними в другой студии – в Лос-Анджелесе. И мне даже интересно, почувствую ли я разницу, когда увижу работы здесь. В Париже я смотрел фильм о немецком вторжении в Париж – это единственная кассета, которая у меня была там. Потом переключался на саундтрек к «Пианисту», а иногда вообще обходился без музыки. Но я не уверен, что выставке нужна музыка. Возможно, могла бы звучать запись детей, играющих в парке... Но я все-таки не связываю звук с выставкой – мне кажется, это отвлекало бы внимание от картин. Лучше, чтобы она проходила в тишине.

В России сейчас много молодых людей, отдающих предпочтение так называемой контркультуре, и твой фигура для них имеет безусловное значение. Когда ты готовил эту выставку, ты ориентировался на молодежную аудиторию или в большей степени на более широкую, взрослую публику?

Думаю, в России моя работа давно нашла отклик. Есть какая-то темная связь между моими произведениями и российской аудиторией. Но, как я уже говорил, я работаю в первую очередь для себя. У меня нет цели сделать шоу ради коммерческого успеха или популярности. Мне важно достигнуть правильного результата, а не думать, как моя работа будет воспринята зрителями. Важно, покидая студию в конце дня, испытывать гордость за что-то, что сделал своими руками.

Ты очень самокритичный?

Думаю, стоит порой отойти от работы и посмотреть на нее свежим взглядом. Сразу не всегда понимаешь, что у тебя получилось. Иногда сразу бываешь уверен, что все сделано как надо, но чаще, как и многие художники, можешь потерять замысел, если будешь слишком долго копаться в своей работе.

Вопрос офтоп: как ты относишься к музыкальному мейнстриму? Тейлор Свифт, Сабрина Карпентер...

Для широких масс всегда должна быть некая жвачка.

В некоторых твоих интервью я читал, что на тебя большое влияние оказали Sex Pistols, Ричард Хэлл...

С Ричардом Хэллом у нас были совместные проекты и мы дружим. Он, конечно, особенный человек! Но нет, не могу сказать, что чье-то музыкальное творчество повлияло на меня.

Ты занимаешься модой, искусством... Есть ли еще какие-то направления, куда ты хотел бы зайти?

Одним из таких направлений и стали мои картины – сейчас это главное, что меня интересует. Из других сфер мне интересны архитектура, дизайн мебели, скульптура.

Кого бы ты мог назвать рок-звездой современности? Независимо от рода деятельности.

Знаешь, я восхищаюсь честными людьми... Теми, кто показывает себя настоящими.