Как превратить дело жизни в успешный бизнес: интервью с владельцем отеля «Гельвеция» Юнисом Теймурханлы

Переезд в Петербург — это тот случай, когда среда и обстоятельства формируют человека.

У меня было обеспеченное и комфортное детство: моя бабушка была самым известным репетитором по биологии в Баку, готовила абитуриентов в медицинские вузы, очень хорошо зарабатывала, поэтому у нас было всё — вплоть до видеомагнитофонов.

В Петербург я переехал из Баку в восемнадцать лет. Я был достаточно изнеженным мальчиком. Но случились 90-е, родители потеряли все, что можно, возможности зарабатывать не было. Я никак не мог смириться с тем, что теперь живу в общаге, что теперь все по-другому. Я рвался создать себе в Петербурге те же условия, что были на родине.

Когда ты оказываешься один на один с новой реальностью, пути всего два: ты либо выплываешь, либо тонешь. Пришлось довольно быстро взрослеть.

Моей сильной стороной всегда были иностранные языки. Часть жизни я провел в Америке (мама была замужем за американцем), и на сломе эпох это меня очень поддержало, потому что в лихие 90-е работа с иностранцами была той нишей, где были деньги и стабильный платежеспособный спрос.

Я начал придумывать всякие схемы. Так, в своей первой квартире на станции «Пионерская» я устроил комнату для международной телефонной связи, потому что в те годы позвонить за границу было невозможно: чтобы заказать звонок в Европу или США, нужно было идти на центральный телеграф. Я договорился с телефонным оператором, платил комиссию, а иностранцы платили мне уже совсем по другому тарифу.

Как вы смогли договориться?

Как-то раз я позвонил в телеграф, чтобы заказать международную связь, и притворился американцем, говорящим по-русски. Разговорился с оператором и предложил ей взаимовыгодный обмен: она бронирует мне слоты международных звонков, а я помогаю ей изучать английский.

Это же студенческие годы?

Да, я учился на 2-м курсе. Надо сказать, я смог обустроить себе довольно комфортную жизнь. Жилье мне фактически оплачивали иностранные клиенты, которые оставляли у меня на хранение багаж (в те годы иностранцам было запрещено жить в частных квартирах и их расселяли по общежитиям).

В тот же период времени я познакомился с иностранкой, которая в дальнейшем стала моим бизнес-партнером, — Мадлен Изабель Люти. Мы с ней очень сдружились, начали организовывать туристические поездки для иностранцев.

В 1993 году мы открыли юридическое лицо и арендовали офис в доме на улице Марата, 11, где сейчас находится «Гельвеция», — там мы принимали иностранцев и селили их по отелям города. Конечно, ни о какой «Гельвеции» мы тогда и не мечтали, но именно этот год я считаю годом рождения нашего проекта.

Через какое-то время мы выкупили эту квартиру, а следом за ней и остальные — появилась идея сдавать квартиры посуточно, как Airbnb. Расселение заняло 27 лет, поэтому у меня одна запись в трудовой книжке: АО «Отель Гельвеция».

Кто из собственников ушел последним?

Владимир Семенович Голубев — влиятельный бизнесмен, бывший муж Оксаны Федоровой, той самой Мисс Вселенная. Он попал в этот дом, расселил две квартиры, сделал из них двухэтажную, а потом официально приватизировал весь чердак. Я уже не надеялся и был уверен, что он останется здесь навсегда, но все получилось чисто случайно. Он позвонил мне 21-го апреля 2021-го года. В его квартире мы построили два роскошных люкса.

Собственники доставляли много проблем?

Еще бы. Вы только представьте: 65 собственников в 36 квартирах. Каждая сделка — это целая история и приключение. Как-то раз мы выкупали комнату в коммуналке, которой владела ну очень пожилая женщина. Мы нашли ей альтернативное жилье, провели какое-то невероятное количество сделок. И вот приходит целая толпа в нотариат, мы сидим, ждем, а бабушки нет. Я прибегаю на Марата — бабушка сидит в комнате с чашкой чая и говорит: «А куда мне уже переезжать, я тут уже умру. Ты садись, чайком угощу.» Доверенности раскиданы по всему городу, квартира куплена, а бабушка передумала. В общем, вся моя жизнь – это история полной зависимости от этих людей.

Только в 2008-м году мы, наконец, смогли расселить большую часть дома и стали перестраивать его в стандартный, традиционный отель с коридорной системой.

Откуда возникла эта идея с концепцией европейского бутикового отеля?

Я ее подсмотрел. В 2008-м году я волею судьбы оказался в любимой мной Швейцарии, где провел одну ночь в известном отеле Baur au Lac и задал вопрос портье: «Какая сеть управляет вашим отелем?» Он вышел из-за стойки, прошелся со мной по комнатам, подвел к портрету в лобби и говорит: «Это портрет основателя нашего дома. 300 лет назад он купил земельный участок здесь, на берегу Цюрихского озера, и построил дом. Теперь на его месте отель. Мы — седьмое поколение за эти 300 лет, кто им владеет и управляет».

Управляющий сказал мне фразу, которая осталась у меня в голове на всю жизнь, и я несу ее как девиз: «Любая сеть – это масс-маркет. А мы, одиночный отель — уникальный штучный товар». Я тогда стоял, слушал его и про себя думал: «У меня ведь тоже есть домик в Петербурге. Пусть он только расселенный, простенький, но это же дом, его тоже, наверное, можно сделать таким.» Вот этот отель стал прообразом того, что я сейчас имею.

И вот вы возвращаетесь в Петербург. У вас есть расселенный дом, непохожий на отель. Что происходит дальше?

Я понял, что нужно создавать истинную атмосферу европейского дома. Моего дома, дома хозяина. Дома, построенного с душой. Гость должен оказаться быть моим гостем. И мы начали строить. Кроме того, для развития этой концепции нужно было самому научится работать с гостями, знать их, создавать уникальную атмосферу дома хозяина. И идти в публичное пространство, рассказывать о ней широкой аудитории, формировать свой имидж хозяина отеля, нужно самому становится брендом. И я вышел к гостям. Помню, в 2010 году я попросил нашего room division директора организовать мне серию ужинов с гостями. В числе первых оказался главный редактор «Эха Москвы» Алексей Венедиктов (признан Минюстом РФ иноагентом. — «Правила жизни»). На тот момент он был уже постоянным гостем отеля. Но мы не были еще знакомы. Я жутко волновался, надел костюм, галстук. И вдруг во время разговора раздается звонок: «Алексей Алексеевич, вам звонит Владимир Владимирович, интересуется телефоном Эрнста.» Я разволновался еще больше. В голове пронеслось: «Господи, неужели Путин?» Это оказался Познер.

Когда мы закончили наш ужин, Венедиктов сказал: «Вы – душа! Я здесь, наконец, почувствовал эту самую европейскую атмосферу. Это напоминает мне лучшие гостиницы Парижа, Лондона, Амстердама – такой старой Европы, где есть традиции и хранитель этих традиций. Продолжайте!» Меня это очень воодушевило. Я начал чаще встречаться с гостями, общаться, знакомиться, нанимать в команду профессионалов. Это были выходцы из сетевых отелей как раз, там они получали всю компетенцию и приносили ее нам. Считаю, что за эти годы я собрал, наверное, лучшую в Петербурге команду.

Сам фактор владельца – очень сильное преимущество. Это персонификация, особая атмосфера, это статус. Дружба с владельцем гарантирует качество услуги, особый подход, какую-то стабильность, возможность всегда позвонить. У сетевых отелей другой подход: гость общается с менеджерами, а у них, конечно, нет такой мотивации, какая есть у хозяина и у его команды.

Такая концепция предполагает большое количество общения, с утра до вечера каждый день.

Да, я общаюсь с огромным количеством людей. С каждым годом больше и больше.

Вы не устаете от этого постоянного общения?

Это хороший вопрос. У меня, как у любого живого человека, бывает разное настроение, но я всегда себе говорю: «В мой дом приехали гости. Это люди, которые не просто зашли с тобой поболтать, но которые тебе платят, и платят немаленькие деньги.» Мог ли я в 18 лет мечтать, что у меня когда-то появится дом/бизнес, который будет приносить хороший доход? Нет. Когда начинаешь думать, кем ты был и кем ты стал, — это такая мотивация, что она не дает покоя. Мне выгореть невозможно, потому что я живу этим. Это мой дом, это мой смысл жизни, это мое дело. Я не работаю, это лайфстайл в чистом виде.

Мне удалось создать уголок, мир вокруг себя, где я собираю самых интересных людей страны. Здесь видные политики, журналисты, артисты, селебрити, хирурги, ученые – кого здесь только нет! Неужели это не счастье?

Какие правила общения вы сами для себя обозначаете?

Главное для меня, не фамильярничать с гостями, не быть навязчивым, не переходить грань личного пространства гостя. Я обязан оставаться душой этого дома, должен создавать атмосферу и настроение. Но не должен развлекать гостей сутками, надоедать им. В противном случае, это лишь оттолкнет гостей. Всегда нужно внутри себя очень тонко чувствовать, насколько ты к месту. Самое главное – чтобы были довольны моим домом, а хотят ли меня видеть целый день, полдня или вообще не хотят, это абсолютно неважно. Гость все равно даст понять, что ему хочется общения.

За последний год-два, когда все начало меняться вокруг, контингент тоже изменился?

Очень сильно изменился. Во-первых, с 2019-го года мы потеряли иностранцев. Сейчас их нет вообще, но я думаю, что поедут, прежде всего, из дружественных стран. Рано или поздно это придет. Да и из недружественных поедут тоже, потому что общество разношерстно, все по-разному чувствуют.

А во-вторых, конечно, мы сейчас работаем уже с другими россиянами. Это огромное сообщество невыездных россиян – тех, кто не может выезжать из страны в силу рода деятельности: чиновники, силовики, многие обеспеченные предприниматели. Они стали нашей новой аудиторией, которой у нас никогда не было, потому что большую часть времени они проводили за границей. А сейчас Петербург – это воплощение европейских культурных мегаполисов, ставших для многих россиян недоступными. «Гельвеция» с ее концепцией – это как матрешка: Европа в Европе. Вот такая Флоренция, вот такая Вена.

У этих новых гостей есть какие-то особые предпочтения? Более ли они требовательны?

Они более закрыты, дистанцированы, потому что многие из них из высших эшелонов власти. Они достаточно мало говорят, мало общаются. Хозяин для них – дополнительная гарантия безопасности. Но я очень ценю то, что они выбрали мой дом, потому что в Петербурге много гостиниц. Для меня это большая честь.

Более закрытые, вы говорите.

Да. Я намеренно держу дистанцию и зачастую разговариваю с их помощниками, чтобы ни в коем случае не оказаться не к месту. К этим людям проявляется такое внимание со всех сторон, а мне как раз от них ничего не нужно, кроме того, чтобы они были гостями в моем доме. Я присутствую, здороваюсь, могу сказать несколько слов, но тут же растворяюсь. Не скрою, многие приглашают, пытаются общаться. Если я чувствую, что хотят, то, конечно, соглашаюсь, но всегда предпочитаю сначала установить дистанцию, чтобы дать людям самим определиться, нужно им более тесное общение или нет.

Какие перемены ждут саму «Гельвецию»?

В ближайшие годы мы планируем расширение. Будет больше номеров разных категорий. В начале мая мы запустили 20 новых номеров, это в основном люксы. В здании еще и есть мансардный этаж, но пока не оборудован. Это — наша зона роста. В дальнейшем в отеле будет большой СПА на 350 метров, с саунами, с бассейном; появится смотровая площадка на 7-м этаже с открытым баром.

Изменения продиктованы тем, что меняется конъюнктура?

Да, мы уходим из премиального в люксовый сегмент. Гость толкает нас еще выше, и мы туда идем через большие инвестиции, через обновления, через изменения. Мы двигаемся в этом направлении последние полтора года, когда мы активно начали работать с ресторанной службой. Мы нацелены на то, чтобы активно участвовать во всей ресторанной жизни страны, занимать места. Сейчас поставили себе еще задачу – WHERETOEAT или «Пальмовую ветвь» (премии в ресторанном бизнесе). В WHERETOEAT в Петербурге мы уже листингуемся, по России – тоже. Когда-то была мечта – Мишлен, но сейчас это уже неактуально.

Если говорить об отеле не как о месте на карте, а именно как о месте проживания, за что «Гельвецию» любят больше всего?

Это хорошие, комфортные номера, это исторический облик. Старинные извилистые коридоры, высокие потолки – это всё аура того времени. Здесь нет ничего искусственно созданного. Моя задача была сохранить историческое наследие. Кроме того, у нас прекрасный сервис, очень персонифицированный. Мы используем огромное количество фишек: встречаем всех девушек букетами, активно ведем профайлы на гостей. В номерах есть меню подушек и матрасов, которые можно выбрать по своему ощущению. У многих гостей именные халаты, брендированные наволочки. Еще у нас есть такая традиция: мы всех гостей провожаем угощениями в дорогу, ну и я дарю книги на выезде. Всё вместе создает абсолютно уникальную «Гельвецию». Другое дело вкуса: кому-то, может быть, это все не нужно. Тогда это просто не наш гость.

Вы когда-нибудь останавливались в отеле где-нибудь за границей и думали: «Хочу, чтобы у меня было вот это!»?

Да, это происходит постоянно. Я все время чего-то хочу, все время недоволен тем, что у меня есть. Но в комплексе мы предлагаем гостю великолепную услугу, как бы это ни прозвучало нескромно. Если говорить про гостеприимство, оно такое и должно быть: мотивированная команда, комфортные, приятные люди, хороший сервис, но без лакейства, атмосфера настоящего дома. Поэтому по соотношению «цена/качество», я считаю, что мы абсолютно идеальны.

Гостю нужно, чтобы вы немножечко превосходили его ожидания. Если вы превосходите на 10-15%, этого вполне достаточно, чтобы он уезжал очень довольным и полностью удовлетворенным услугой. Не нужно дарить, нужно просто хорошо делать свою работу. Просто ты берешь и делаешь, разбиваешь лоб, но делаешь. Когда у тебя получается, есть потребность в обществе – об этом слышать. Поэтому сейчас, помимо всего прочего, открывается безграничный формат для творческой составляющей, и я сознательно формирую свой собственный бренд. Продвигая себя, я продвигаю отель; продвигая отель, я наращиваю цену; наращивая цену, я повышаю прибыль. Прямая взаимосвязь.

Кому вы все это оставите?

У меня есть дети. Конечно, мне бы очень хотелось, чтобы это был по-настоящему династический отель. Но я прекрасно осознаю, что дети — не продолжение своих родителей. Пока каждый они заняты своими делами, но уже относятся к «Гельвеции» как к дому. Надеюсь, я для них пример человека дела. Когда ты видишь отца, который все время работает, волей-неволей, у тебя в подсознании формируется представление о том, как должен быть устроен человек в жизни. Мне кажется, детям важно подавать такой пример с юных лет.