У Амуры есть только путь: Алена Михайлова — о тяге к переменам, «Преступлении и наказании» и лебедях

Трифон Бебутов: Мы записываем интервью накануне твоего дня рождения (11 октября — «Правила жизни»). Для многих это персональный Новый год, который хочется провести непривычным для себя образом. Тебе это близко?

Алена Михайлова: Да. Например, я снова переезжаю. Вообще, часто это делаю, могу сменить несколько квартир за год.

Трифон: Вот как!

Алена: Я иду семимильными шагами. Люди за мной не успевают (как бы это самонадеянно ни звучало). У меня очень большие аппетиты к познанию себя, к познанию мира, к опыту, который я получаю.

Трифон: А к качеству жизни, комфорту, материальным вещам? Насколько это для тебя важно?

Алена: Не первостепенно, но, безусловно, я хочу жить хорошо, вкусно есть и сладко спать. А кто не хочет? Но побаиваюсь комфорта. Конечно, я хочу семью, дом, детей. Не хочется быть только актрисой и к 70 годам обнаружить, что про**ала всю жизнь. Есть нечто большее, чем профессия. Хотя кино для меня сейчас очень важный пласт, без которого я не смогу.

Трифон: Ты говоришь, что за тобой не успевают люди. В чем это выражается?

Алена: У меня за день может случиться столько событий, сколько у многих не происходит за месяц или даже за год. Я постоянно выдергиваю себя из комфорта, потому что самое страшное — стагнация. Между комфортом и болотом очень тонкая, почти незаметная грань. Мне кажется, люди пришли в этот мир, чтобы развиваться, а развитие происходит только через страх и преодоление, когда ты по-старому не можешь, а как по-новому — не знаешь. Чтобы узнать, надо идти и попробовать. Многие живут по чужому опыту: смотрят чужие фильмы, читают чужие книжки, слушают советы. Только не это! Пусть я буду ошибаться и падать, но проживу свою жизнь. Вот я накосячила с ипотекой, влезла в долги и кредиты, чего не скрываю.

Трифон: Ты достаточно открыто об этом рассказала (Алена в августе в соцсетях поделилась тем, что у нее трудное финансовое положение. — «Правила жизни»).

Алена: Многим кажется, что я богачка. Я читаю про себя тонны говна, что совершенно не соотносится с тем, кто я есть и как я живу. Раньше меня это ранило, а сейчас я научилась этим жонглировать и смеяться.

Трифон: А как складывается история с ипотекой? Ты будешь ее продавать?

Алена: Я уже ее продаю. Невыносимо быть в долгах! Это не столько про деньги, сколько про свободу — чтобы ни один человек не мог мне сказать: «Ты должна мне! Ты моя собственность». Нет, ребята, я только себе и Богу принадлежу. Можно с человеком сотрудничать, а можно его использовать — действие при этом одно, а умысел разный. Так что, если возвращаться к целям на Новый год, хочу взять жизнь в свои руки. Хочу изменить все, что смогу, потому что полгода после съемок я спала.

Трифон: После «Амуры»?

Алена: В том числе. После трех параллельных проектов в прошлом году: «Амура», «Калимба» и «Преступление и наказание». Понятно, что мне нужно было восстановиться, набраться сил, но начался переход из юношества в какое-то уже совсем иное качество. Я даже одеваюсь по-другому. Посмотри на мои сапоги. Я никогда в своей жизни не носила каблук! По моему стилю легко понять, что наступил новый этап жизни. Я часто меняю прически, например. Не для того, чтобы удивить кого-то, а потому, что внутренняя трансформация обязательно подтягивает за собой внешнюю.

Трифон: Почему ты часто переезжаешь?

Алена: Раньше так складывались обстоятельства: у меня заканчивались деньги, арендодатели оказывались непорядочными и просто могли меня вышвырнуть. Когда я училась в институте в Перми, хозяйка квартиры вышибла замок каблуком и выставила мои вещи за дверь. То есть либо я сама запускала механизм переезда, либо его запускали за меня.

Трифон: Но нынешний переезд связан с желанием изменений?

Алена: Да. Я просто хочу перевернуть все с ног на голову, не ожидая, что прилетит волшебник в голубом вертолете и поможет мне. Это, наверное, тотальное взросление — когда не ждешь чудес (хотя я в них верю).

Трифон: Недавно ты прекратила сотрудничать со своим агентом. Появится ли у тебя новый или попробуешь сама вести себя как менеджер?

Алена: Попробую сама, а там посмотрим. Нет агента, к которому я хотела бы уйти.

Трифон: Роль в сериале «Амура» и по рисунку, и по темпераменту, на мой взгляд, отличается от предыдущих твоих работ. Как будто этот проект созвучен твоей трансформации. Я прав?

Алена: Да, абсолютно. Вся моя жизнь тесно переплетена с ролями. Роли приходят на мое состояние — я приношу в работу то, что прожила или проживаю.

Трифон: Если говорить о ремесле, какой подход существования на площадке тебе ближе: войти в кадр, сняться, выйти и забыть или по классике — разбирать роль, вживаться?

Алена: Важно, выходя с площадки, понимать, что ты — это ты и ты управляешь ролью, а не она тобой. Допустим, я сыграла Соню Мармеладову в «Преступлении и наказании» Владимира Мирзоева. И сейчас могу зайти в храм, заметить какие-то вещи, которые Алена Михайлова никогда бы не заметила. Безусловно, роль на меня повлияла. Но я отдаю себе отчет в том, что я Алена и сегодня у меня смена на «Амуре», а завтра на «ПиН» — и это полярные вещи. Если мы возьмем, например, Антонину Милюкову в «Жене Чайковского», то да, скорее роль управляла мной.

Трифон: Со стороны казалось, что в «Жену Чайковского» тебя как-то лихо затянуло и жизнь твоя начала меняться.

Алена: Она начала рушиться. И дело не только в роли. Изначально у меня была благородная миссия, но благими намерениями вымощена дорога в ад.

Трифон: Поясни.

Алена: Я хотела доставить радость ее духу, жившему 200 лет назад; сделать так, чтобы она порадовалась, долюбила, потому что 20 лет женщина провела в сумасшествии. Я ее покормила не только борщом, не только солеными огурцами, но и собой. И это очень опасно. Я больше так не делаю.

Трифон: Кто для тебя настоящий артист?

Алена: Тот, кто через себя транслирует определенные потоки и состояния. Для этого нужно быть в чистоте, нужна энергия. Это большая ответственность. Представляешь, я за одну свою жизнь проживаю сотню чужих! Это же чудо! Да, не без сложностей, если говорить о чисто профессиональной стороне. Тебя мочат, тебя осуждают и обсуждают, но это и закаляет, это часть пути.

Трифон: Как выглядит твоя жизнь вне съемочной площадки?

Алена: Во-первых, я хожу кормить лебедя. Во-вторых, занимаюсь боксом. Еще время от времени закаляюсь в ледяной ванне. Я вообще стараюсь слушать себя, никогда не любила стабильность. Но жизнь показала, что без режима все-таки никуда.

Трифон: Что делает тебя счастливой?

Алена: Мое дело. Я счастливый человек, потому что занимаюсь тем, что люблю. Это уже очень много, на самом деле. Меня делает счастливой мой лебедь.

Трифон: А что за лебедь? Расскажи подробнее.

Алена: О, это любовь! В момент, когда я разочаровалась во всем, в том числе в людях, возникли птицы. Они летают выше нас. Они, наверное, знают больше. Возможно, с его помощью мне стало проще говорить с Богом. Но сейчас я не могу назвать его посредником — он просто друг. Так вот, я счастлива, потому что наконец пришло время исполнять мечты. Делать то, что по-настоящему хочу, а не то, что надо: учиться водить, путешествовать.

Трифон: Ты много путешествуешь?

Алена: Да. И самые лучшие путешествия случались, когда я была одна.

Трифон: В смысле без отношений?

Алена: Нет, именно путешествовала одна. Это всегда страшно. Вылезают все страхи разом. Но это самое крутое. Ты познаёшь себя и возвращаешься другим. Ни под кого не подстраиваешься, идешь, как чувствуешь. И даже в обычной жизни, несмотря на то что я хожу стандартным маршрутом к лебедю, частенько я могу пойти туда, куда меня ведут ноги. Периодически нужно ломать старые нейронные связи.

Трифон: Ты вначале сказала, что хочешь семью. Что для тебя отношения?

Алена: Это союз с человеком, который встал на ноги, определился. Который знает, чего хочет на самом деле. И конечно же, это когда все происходит из любви, а не по взаимовыгодному договору: ты мне — я тебе. Никто никому ничего не должен. Если ты спросишь про конкретный пример, про статистику, про среднюю температуру по палате — я не отвечу. Меня не колышут чужие отношения. Я вообще отшельник, у меня нет потребности с кем-то постоянно видеться, созваниваться. Могу сутками сидеть одна в тишине. Попробуй остаться в тишине — и всплывет все, что тебя беспокоит. Увидишь все свои дыры, которые затыкаешь людьми, работой, х**той. Какой смысл их затыкать, если они все равно остаются?

Я не знаю, каких отношений я хочу, потому что нормальных у меня никогда не было. Я не знаю, что такое настоящая любовь. Мне казалось, что знаю, но нет.

Трифон: Думала, что любила, а на самом деле нет?

Алена: Человек, который не любит себя, не способен полюбить другого. Люди привыкли ничего для себя не делать и при этом требовать, чтобы их любили все вокруг. Если ты половинка, а не целое, будешь встречать таких же половинок. И это тупик. Нет там счастья. А значит, и любви нет. Любви из страдания не бывает.

Трифон: Вернемся к ролям. Почему ты согласилась на «Преступление и наказание» (помимо того что это экранизация великого произведения)? Что ты увидела в Сонечке Мармеладовой?

Алена: Многие знакомые, когда узнали, что я играю Соню, сказали, что я и есть Соня. Она как раз жертвенная, любящая, немножко — нехорошее слово...

Трифон: Немного юродивая?

Алена: Да. Я говорила, что Сонечка и Амура шли параллельно — и я, как Алена, в этих двух крайностях себя изучала. Я поняла, что не хочу быть только той, кто рубит правду-матку и бьет по морде, но и на второй план себя задвигать тоже не нравится.

Трифон: Это очень категоричные понятия.

Алена: Я считаю, что женщина должна оставаться женщиной. У меня же больше мужской энергии, достигаторской такой, которой я учусь управлять. Так вот, и Сонечка Мармеладова, и Амура, и моя героиня из сериала «Калимба» — все три женщины вернули меня к себе. Получилась цельная картина.

Трифон: Расскажи, как работалось на «Преступлении и наказании».

Алена: Опять же, это был переломный этап. Я тогда снималась в «Калимбе», был перерыв — я уехала в Грузию и пошла там в поход, сама не понимая зачем. Как раз тогда рассталась с парнем, меня колбасило по полной программе: каждый день я рыдала, смеялась, кричала, не понимала, что мне делать. Ну и прошла — семь часов в одну сторону и столько же в другую, ночевала в горах первый раз в жизни.

Трифон: Совсем одна пошла?

Алена: С гидом. Замерзла на хрен. Поход же тоже строится как бы для тебя, как нужно в данный момент. Там я поняла, что живу от цели к цели, а между ними путь — и он куда важнее. Нужно понимать, как ты идешь, ощущать себя в пространстве. Ну я и начала больше к себе прислушиваться. Например, впервые сама себе выбрала отель — на съемочный период — в Питере. Мне приглянулся тот, у которого есть окно на крыше: подумала, что буду смотреть на Бога. А потом я открыла карту, чтобы посмотреть, где находился настоящий дом Сонечки Мармеладовой, и поняла, что он через два здания от этого отеля. Я приходила туда, внаглую перелезала через калитку и заряжалась энергией персонажа.

Трифон: А есть у тебя амбиция не только играть, но и снимать?

Алена: Есть, но пока на уровне разговоров. Съемки — это коллективный труд, и я не всегда со всеми согласна. У меня свое видение, свой вкус, я всегда не до конца удовлетворена результатом.

Трифон: Ты считаешь себя перфекционистом?

Алена: С одной стороны, да. С другой стороны — мы никогда не знаем наверняка, что такое идеал. Я благодарна людям вокруг за возможность попробовать себя в широком диапазоне ролей. Именно этот опыт дает мне надежду, что мой диапазон еще шире, а значит я открыта к новому и главное — готова в этом экспериментировать.

Макияж и волосы: Дмитрий Чернушенко

.