Правила жизни Адама Сэндлера

Меня зовут Адам Сэндлер. Я не особенно талантлив. Я не особенно красив. И все-таки я мультимиллионер.

Я не знаю, что именно движет мной, заставляя идти к успеху. Но я точно знаю: я всегда хочу выложиться по максимуму.

Я хватаю из шкафа все, что под руку попадется. В семье надо мной подшучивают, но я не переживаю об этом. Кажется, у меня целая куча одинаковых носков, да и белье примерно одно и то же.

Я всегда выглядел довольно глупо. Просто тогда этого не замечал — думал, что я вроде как красавчик. Сейчас оглядываюсь назад и понимаю, насколько это смешно. Мама все время говорила мне, что я замечательный. Я начал в это верить. Но отец всегда добавлял: «Ты, конечно, хорош, но не настолько».

Я снимаюсь в кино не для того, чтобы нравиться критикам. Я снимаюсь, чтобы люди смеялись. В детстве я ходил в кино именно за этим: посмеяться от души, провести время с друзьями, пригласить девушку на свидание.

В детстве я спросил у отца: «Я попаду в ад?» Он ответил: «Нет, нет. Все будет нормально». Я уточнил: «А что нужно сделать, чтобы туда попасть?» И он сказал: «Ничего из того, что сделаешь ты». Я поверил и перестал думать об этом. Но когда начались съемки (фильма «Никки, дьявол младший». — Прим. ред.), я вдруг подумал: а вдруг отец соврал? Ведь есть в моей жизни поступки, после которых туда вполне можно угодить. И я понял: лучше перестать их повторять. Я выбираю рай. Там моя бабушка. Там будет приятно встретиться с ней.

В «Большом папе» у меня была сцена с настоящими слезами. В жизни я не плакал лет пятнадцать. В детстве, когда начинал рыдать, бежал к зеркалу — любил смотреть на себя со слезами. На съемках это было тяжело, но, кажется, из глаза все-таки выкатилась настоящая слеза. Не думаю, что такое повторится.

У меня много планов. Я просто кайфую от того, чем занимаюсь сейчас. Может, уйду на пенсию в 53 — в том же возрасте, когда ушел отец.

Когда я только начинал [сниматься], никак не мог понять, почему режиссер или актер вдруг вскакивает и говорит: «Извините, мне надо, через полчаса у ребенка матч по бейсболу». Я думал: «Ты с ума сошел? Мы же кино снимаем!» А теперь думаю только: «Ребята, все потом. Моя дочь сейчас впервые сядет на горшок».

Не уверен, что чувствую себя взрослым. Наверное, только когда воспитываю детей — и вдруг ловлю себя на мысли, что веду себя как мои родители. И да, теперь я понимаю, почему отец так часто был в плохом настроении.

Мне неуютно в толпе. Я не люблю бывать на публике. Не люблю бары. Не люблю светские мероприятия. Наверное, поэтому почти все мои персонажи — люди, которым комфортнее в маленьком кругу друзей.

Я пою маме по телефону. Серьезно. Чтобы она уснула, я должен спеть «Марию» из «Вестсайдской истории». Когда слышу, что она захрапела, кладу трубку.

Я не был ребенком, который рос с мыслью: «Однажды я получу "Оскар" и произнесу речь». Этого не было у меня на уме.

Веселиться можно в любом возрасте. Моя мама живет во Флориде, ей за 70, и она с подружками до сих пор без конца дурачится.