Разговор без галстуков: история о хорошисте, пчеловоде и юном предпринимателе

Мой родной город — Самара. Здесь я родился и жил, пока мне не исполнилось пять. Потом мы вместе с семьей на восемь лет переехали в Екатеринбург: отцу предложили повышение. После этого снова вернулись в Самару. Так что в детстве я жил на два города.

Из ранней Самары я по понятным причинам мало что помню. Хорошо запомнил только такси серого цвета ГАЗ-2410, которое отвозило нас на вокзал, когда мы переезжали. Екатеринбург сохранился в памяти гораздо лучше — там прошло мое сознательное детство.

Мы жили почти в центре города. Через дорогу от нашего дома находился зоопарк, так что иногда по ночам было слышно, как рычит лев. Кстати, в зоопарк мы ходили бесплатно — у нас был свой тайный вход через дырку в заборе: просто отгибали прутья и пролезали.

Еще я запомнил уральские морозы. Зимой температура в Екатеринбурге частенько опускалась ниже -25–30 °С. При такой погоде в школе отменяли уроки, чтобы дети не ходили по холоду на занятия. А нас с ребятами все равно было домой не загнать — мы вместо школы шли кататься с ледяной горки.

Ну а летом мы с друзьями все время гоняли на бесипедах. Доезжали до Плотинки, Центрального парка культуры и отдыха. Так перемещаться по городу было даже быстрее, чем на трамвае.

В целом детство запомнилось мне атмосферой свободы. Никто тебя ни в чем не ограничивал, никто ничего не боялся. С семи лет я уже один ездил на общественном транспорте, сейчас такое представить сложно. Помню, как-то даже сел на незнакомый мне троллейбус, чтобы просто покататься по городу, — и ничего, никто меня не искал, никто не боялся.

У нашей семьи было много традиций. Например, зимой мы почти каждые выходные отправлялись в Центральный парк и ходили там на лыжах: шли какое-то время, потом доставали термос и бутерброды, наливали горячий чай и после небольшого пикника возвращались домой.

Еще мы с отцом часто ездили на рыбалку, летнюю и зимнюю. Причем на зимнюю нужно было вставать рано — в четыре часа утра. Мы затемно добирались до водохранилища, бурили лунки и ждали. Ну а дальше начиналась классика: сидишь, у тебя не клюет, зато отец вытаскивает рыбу одну за другой. Ты, конечно, меняешься с ним лунками, но ничего не меняется с точки зрения улова. Разумеется, потом отец делился со мной своими секретами, учил технике управления мормышкой и другим рыболовным хитростям. Со временем я уже мог составить ему конкуренцию.

Лето я обычно проводил в трех местах: сначала в Екатеринбурге, потом уезжал в Самару примерно на три-четыре недели, потом столько же времени проводил в Сибири, в 350 километрах на север от Красноярска. Там находится деревня, откуда родом моя мама. Из этой деревни мы с дедом уезжали еще на 16 километров вглубь тайги на пасеку. Там не было даже электричества, а продукты, чтобы не портились, хранили в холодной яме.

На пасеке я помогал деду ухаживать за пчелами и собирать мед. Занимался окуриванием. Мой дед открывал улей, а я должен был запустить в него дым, чтобы пчелы думали, что начался пожар и разлетались. Для этого у меня было специальное устройство — дымарь. В него мы складывали сушеные древесные грибы, которые потом поджигали. Так я устраивал пчелам пожарные учения — они вылетали из улья, дед доставал соты с медом и менял их на пустые.

Когда мне задают вопрос, любил ли я учиться, он ставит меня в тупик. Не могу сказать, что прямо любил. Мне достаточно легко давались математика, русский и литература. Я увлекался отдельными предметами, где были интересные преподаватели, например астрономией. Еще школа мне нравилась как место общения с друзьями. Настоящий интерес к учебе у меня появился гораздо позже — к третьему курсу университета, когда начались специальные предметы.

Несмотря на это, в школе у меня были нормальные оценки. По тем предметам, которые нравились, я получал четверки-пятерки, по остальным — тройки-четверки. Проблемы у меня возникали только с поведением и с дресс-кодом — тогда это, конечно, по-другому называлось. Далеко не со всеми преподавателями я ладил, поэтому мои родители ходили в школу часто.

Спортом я начал заниматься с семи лет. Сначала ходил на плавание. Помню, отец один раз подбросил меня до бассейна на машине, показал дорогу: мол, вот здесь ты садишься на трамвай, вот тут выходишь. После этого я был предоставлен сам себе: собирал сумку и три-четыре раза в неделю с ключом на шее один ездил на тренировки.

В десять лет я решил сменить плавание на другой вид спорта. Сначала родители предоставили мне возможность самостоятельно сделать выбор. Какое-то время я ходил на тхэквондо, потом два или три месяца бездельничал, и отец сказал, что, раз я не выбрал сам, он выберет за меня. Так я попал в секцию по гребле на байдарках. Почему? Потому что папа был мастером спорта и чемпионом России по этому виду спорта.

Поскольку гребля — это летний спорт, она предполагает дополнительную подготовку зимой. Так у меня появились разряды по лыжам и плаванию.

Гребля — классное занятие. Когда я жил в Екатеринбурге, мы постоянно ездили в спортивные лагеря, где все время проводили на воде. Расписание было плотным: утром пробежка, завтрак, потом тренировка, обед, дневной сон, вечерняя тренировка, ужин, немного свободного времени и отбой. Нарушение этого графика, опоздания или активности после отбоя всегда наказывались дополнительной спортивной нагрузкой. Помню, как-то тренер поймал нас после отбоя за пределами барака, в котором мы ночевали, и мы ночью пять раз забегали в очень длинную и крутую горку недалеко от лагеря.

После переезда в Самару я продолжил занятия. За Волгой находилась спортивная база, до которой из города ходил паром. Мы приезжали туда каждый день и тренировались. Летом оставались прямо на базе: у нас там был дебаркадер, в котором мы жили в каютах на четверых.

Спорт очень помог мне в жизни. Во-первых, он приучил меня к дисциплине, во-вторых, привил ответственность. Кроме того, спортивные лагеря и походы научили меня выстраивать отношения с людьми, договариваться и совместными усилиями решать проблемы.

Сейчас в моей жизни тоже много спорта. Вот в этом году я пробежал марафон в Токио, полумарафон в Москве, должен был бежать еще марафон в Чикаго, но, к сожалению, не удалось это сделать из-за травмы.

В 11-12 лет я посмотрел сериал «Спрут». Там был такой персонаж — Тано Каридди, умный, расчетливый и амбициозный банкир. Он, конечно, антагонист, но его образ был настолько притягательным, что я его хорошо запомнил. В одной из серий он стоял перед большим экраном, последовательно сначала скупал, а потом продавал акции — и за какие-то считаные часы зарабатывал миллионы. В этот момент я подумал: «Хочу стать банкиром».

Свою карьеру я начал задолго до поступления в университет. С 13 до 16 лет у меня был, можно сказать, свой маленький бизнес: я продавал шоколад. Сначала я в качестве подработки помогал торговать на рынке своей тете: мы продавали семена растений, приставки Dendy и всякие другие вещи. Потом в один прекрасный день в Самаре я нашел оптовый магазин по продаже батончиков Mars и уже через день пришел к отцу с бизнес-планом: «Хочу купить три блока шоколада Mars, Sneakers и Milky Way, а потом продать их за выходные на рынке в розницу с наценкой 100%». Отец меня профинансировал, но под проценты, сказал: «Артем, помни, деньги — это штука платная, они бесплатными не бывают». Это я запомнил на всю жизнь! Кстати, пока у меня не появился свой оборотный капитал, папа неплохо на мне зарабатывал. Выходило что-то около 10% в неделю.

Больше половины своих продаж я делал не стоя на месте, а перемещаясь по торговым рядам — у меня много покупали сами продавцы, которые не могли отходить со своих мест ни на минуту. Со временем этот сегмент стал моим основным рынком сбыта.

Хорошо помню, на что потратил первые заработанные деньги. Сначала вернул долг отцу с процентами, а потом купил себе бананы, потому что к 13 годам еще ни разу их не пробовал. А вот на Mars с тех пор я смотрю очень спокойно: видимо, наелся достаточно, пока продавал.

У меня нет убеждения «где родился, там и пригодился». При этом для меня работать в России — это осознанный выбор. Видел ли я себя вне России? В целом да, я 16 лет проработал в международных финансовых группах и много ездил по миру, мне несколько раз поступали предложения из других стран. И каждый раз интересные проекты в России и динамика нашего рынка перевешивали мой интерес в пользу Москвы.

С нашей столицей вообще трудно конкурировать. Мне нравятся живые мегаполисы, которые постоянно меняются, находятся в движении. На мой взгляд, Москва — самый динамичный мегаполис Европы. В мире в этом плане ее можно сравнивать, наверное, только с Нью-Йорком, Шанхаем, Лондоном и Токио. А если иногда хочется отдохнуть от этой динамики, я лечу в Самару, навещаю родных и близких и гуляю там по набережной — это мое место силы!