Как музыкант увязался в метро за режиссером и композитором и что из этого вышло. Рассказ «Встреча с Бенджамином»

Как и всякое искусство, музыка меняет человека, меняет его взгляды на жизнь, круг общения, интересы, даже его внешность. Становится спутником, собеседником, вдохновителем, идентичностью. Порой музыка врывается в жизнь случайно — голосом уличного музыканта, прохожего, оказывающегося виртуозом. И тянется за нами еще долго. Так произошло с театральным режиссером Александром Артемовым и композитором Настасьей Хрущевой. Публикуем их рассказ об удивительном знакомстве из литературного номера «Правил жизни».
Как музыкант увязался в метро за режиссером и композитором и что из этого вышло. Рассказ «Встреча с Бенджамином»

Мы познакомились с Бенджамином в петербургском метро. Это был бомжеватый тип, от которого страшно смердело. Он зашел в полупустой вагон и стал подходить к каждому сидящему пассажиру и долго вглядываться ему в глаза. Все старались отводить взгляд.
Он подходил к человеку вплотную, въедался взглядом в глаза недоумевающего пассажира и начинал что-то невнятное бормотать на английском – было почти не слышно, что он говорит, это больше походило на заклинание. Побормотав, внезапно он переходил на кашель и смех, начинал издавать дикие конвульсивные хрипы. Сидящий человек в этот момент уже не знал куда деться, но при этом впадал в странное оцепенение и не мог ничего ответить. Даже пересесть.
Когда очередь дошла до нас, мы не сговариваясь решили принять его игру:
– Может по пивку, приятель? Или чего-нибудь пожестче не желаешь? Поляна наша.
– Поляна — поле широкое, море глубокое, — вдруг очень серьезно ответил он на плохом русском.
– Жизнь прожить — не в поле наложить, так, что ли?
– Нет, не так, — снова серьезно ответил он. — Сила-силушка, по голове —тут он замер, как будто подбирая слово, по голове дубинушка.
– Сила в правде, что ли, американец? — не унимались мы. — Правду знать — х**** на стене писать! – огорошил он весь вагон.
И мы замолчали. Да и что тут ответить.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Двери вагона открылись и объявили нашу станцию. Мы кивнули ему на прощание и вышли из поезда. И только у эскалатора заметили, что Бенджамин — тогда мы еще не знали, как его зовут, — вышел следом. Он поравнялся с нами, и в этот момент почему-то всем нам троим стало ясно, что дальше мы идем вместе.

Выйдя из метро, наш спутник вдруг сказал:
— Меня зовут Бенджамин, и сейчас нам нужно будет вместе что-то съесть.

Спорить мы не стали. Мы просто пошли за Бенджамином. Дорога была длинной, и мы сами не заметили, как стемнело и мы оказались на какой-то заброшенной промзоне. Нам стало немного не по себе.

Бенджамин это заметил и поспешил нас успокоить:
— Мы почти пришли.

И правда. Он открыл какую-то бункерную дверь, и внезапно оказалось, что это дорогой эстетский лофт. Поскольку от Бенджамина по-прежнему воняло, да и выглядел он странно, мы решили, что нас отсюда быстро выгонят. Но по подчеркнуто уважительному приветствию подбежавшего официанта стало понятно, что Бенджамин здесь бывает часто и его здесь хорошо знают.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ


Нам накрыли огромный стол, ничего не спросив. Мы даже не очень поняли, что это была за еда — какая-то молекулярная кухня, все не то, чем кажется, какие-то водорослевые суфле, хлебные кремы, свекольные фузилле. Но Бенджамин был очень доволен.
После трапезы он произнес:
— А теперь я вам что-то покажу.
И повел нас в какую-то потайную комнату, расположенную в этом же лофте.
В ней оказалась его собственная довольно прилично оборудованная музыкальная студия.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

– Сейчас я вам поставлю первый трек, – сказал Бенджамин. – Это первый трек из альбома, который я записал, путешествуя по России. Он называется «Кривая дорога».

кривая дорога
беспокоит немного
по кривой дорожке
поломаешь ножки

Это была какая-то странная смесь британской психоделической музыки 1960-х, современного диско-панка и шугейза.

—Теперь второй трек. Его название — «Друг Олег».

друг олег мой вещий
перетаскивает вещи
вещь туда вещь сюда
расцветает белена
ах олег олег олег
и куда же ты убег
ах олеженька олег
я тебя не уберег
аааааа
я тебя не уберег

Это был резиновый скандинавский блэк, но без каких-либо приамбов. На чистом акустическом гитарном звуке, с использованием клавесина, при этом вокал чем-то отдаленно напоминал Егора Летова.

— Третий трек. Я назвал его «Грустьтоска». Ну как бы рашн муд – пояснил Бенджамин.

во главе
во дворе
на метле
на козле
на страшном осле...

— понеслось дикое акапельное одноголосие с использованием легкого гроулинга, которое вообще сложно отнести к какому-либо жанру.

— И четвертый. Его название – «Девка болотная-нечистотная», это про красивую девушку, – прокомментировал Бенджамин.

груди больше головы
глазы полны синевы
во поле стоит нагой
облака гонит рукой

Это уже была лирическая рага, абсолютно светлая песня, лишенная всякой даркушности. Было видно, что Бенджамин особенно ею гордится, слушая ее, он даже немного всплакнул. И мы тоже.

— Пятый трек называется «Почему растут кусты, распускаются цветы».
Бенджамин включил что-то очень похожее – даже по сюжету и типу текста – на песню «Раздражение аморала» улан-удэнской группы «Оргазма Нострадамуса». Текст был следующий:

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

это было ночью
я еще не спал
кто-то ко мне тихо
в двери постучал
я рукой дрожащей
двери приоткрыл
предо мной явился
серафим без крыл
этот ангел белый
он мне прошептал:
«для тебя убогий
я открыл портал
выходи за двери
и иди за мной
будешь ты безногий
жизнью жить иной
берега из мяса
реки из вина
будет тебе глупому
жизнь вечная дана
птицы небывалые
звери всех мастей
и любовь безбрежная
будешь жить ты в ней»

Я ответил ангелу:
«слышишь, серафим,
в том раю бывал я и знаком я с ним
видел этих птичек
видел и зверей
но предпочитаю
широту полей
дальнюю дорогу
ноги от земли
чтоб меня угрюмого
вдаль они несли
песни заунывные
синие глаза
мысли неизбывные
то что не сказать.

уходи, бескрылый
выйди, сатана
обжирайся сам ты
тоннами говна
вон иди, бескрылый
уползай скорей
со зверьми сношайся
и *** коней

Остановив тут трек, Бенджамин вдруг сказал, что ему не нравится финал, и спросил нас, не могли бы мы ему немного помочь с текстом. Мы спросили, что же должно быть в финале по его замыслу, в какую сторону думать. Бенджамин ничего не ответил.

Мы вышли из студии. И с тех пор Бенджамина мы больше никогда не встречали.