Пушкин был человеком, который умел пить красиво. Его любовь к вину и шампанскому («Шато Лафит», «Сотерн», «Вдова Клико») нередко переходила в поэзию. В юности он воспевал веселые пирушки и братство за бокалом, как в стихотворении:
Градус отношений: кто и как пил в русской литературе. Краткий путеводитель
24 октября родился Венедикт Ерофеев. Его вспоминают по «Москве — Петушкам» — поэме о пути, водке и смысле жизни. Отношения с алкоголем у Ерофеева были не самые тривиальные и простые. Ольга Седакова говорила: «Такой в своем роде возвышающей страстью был Венин алкоголь. Чувствовалось, что этот образ жизни — не тривиальное пьянство, а какая-то служба». В честь дня рождения писателя вспоминаем, какие отношения с алкоголем были у некоторых русских авторов — от Пушкина до Есенина.
Василиса Горбачева / «Правила жизни»
Александр Пушкин: шампанское и философия меры
«Пойдемте все, шатаясь,
Под бочками заснуть!»
Для поколения лицеистов шампанское стало символом свободы и дружбы, а с годами поэт выработал правило: пить можно, но с умом:
«Юноша! скромно пируй, и шумную Вакхову влагу
С трезвой струею воды, с мудрой беседой мешай».
Он пил регулярно, но без злоупотребления: раз в неделю покупал несколько бутылок вина, а в компании не знал удержу. Пушкин жил по принципу: пить, но не терять достоинства.
Федор Достоевский: водка как зеркало отчаяния
Вино и водка часто появлялись в его жизни и на страницах романов. Супруга Анна Григорьевна писала:
«Пил красное вино, рюмку водки и перед сладким полрюмки коньяку».
Он относился к выпивке с осторожностью, считал чрезмерное пьянство болезнью России. В «Дневнике писателя» он писал:
«Матери пьют, дети пьют, церкви пустеют... Какое поколение может родиться от таких пьяниц?»
Пьянство для Достоевского — не развлечение, а социальная трагедия. Мармеладов в «Преступлении и наказании» пьет, потому что хочет страдать, а Макар Девушкин — потому что живет чужой болью. В каждом пьянице он видел не порок, а искаженное человеческое стремление к Богу.
Николай Некрасов: водка как лекарство от безысходности
Некрасов пил редко, но его герои — часто. По воспоминаниям современников, сам поэт позволял себе «полведра водки» разве что с горя — например, после провала на университетских экзаменах.
Зато в стихах алкоголь становится утешением народа. В «Железной дороге» подрядчик дарит рабочим бочку вина, и те встречают ее с восторгом. В «Кому на Руси жить хорошо» мужики рассуждают:
«Вино валит крестьянина,
А горе не валит его?»
Для Некрасова водка — символ народной стойкости. Пьянство у него — не грех, а последняя радость людей, которых жизнь прижала к земле.
Лев Толстой: от запоев к обществу трезвости
Молодой Толстой был типичным гулякой: шампанское, карты, долги. Но с годами от кутежей не осталось и следа. Болезни, служба и философские поиски заставили писателя отказаться от спиртного.
В 1880-е он создал общество «Согласие против пьянства», куда звал Репина, Ге и Миклухо-Маклая. Толстой видел в алкоголе корень зла и призывал:
«Если люди пьющие и торгующие вином хотят споить весь мир, то пора и людям разумным схватиться рука с рукой и бороться со злом».
Его пьесы «Первый винокур» и «Власть тьмы» прямо осуждали пьянство. Толстой прошел путь от вина до воды — и стал первым трезвенником русской литературы.
Леонид Андреев: жизнь в кабаке и на краю
Современники вспоминали Андреева как гения — и алкоголика. Сам он называл свою жизнь «пустыней и кабаком». Поначалу выпивал умеренно, но после смерти жены стал пить без остановки.
Горький писал: «Когда он начинал пить, в нем просыпалась мстительная потребность разрушения». В его рассказах водка всегда рядом со смертью и безумием. В «Ангелочке» пьяная мать бьет сына, в «Жизни Василия Фивейского» вино убивает женщину, в «Иуде Искариоте» становится символом искушения.
Александр Блок: шампанское и дионисийский хаос
Для Блока алкоголь был не просто удовольствием, а частью философии. Он верил в идеи Ницше: в дуализм света и тьмы, Аполлона и Диониса — и сознательно выбирал второе.
Он пил шампанское, мадеру, ликер, а после — записывал:
«Пьянство 27 января — надеюсь, последнее. О нет: 28 января».
Алкоголь стал для Блока метафизическим ключом — способом заглянуть в хаос. В «Незнакомке» герой пьет «терпкую влагу» в одиночестве, а в «Я пригвожден к трактирной стойке» признается:
«Я пьян давно. Мне все — равно».
Сергей Есенин: поэт кабака и тоски
Есенин сознательно сделал алкоголь частью своего мифа. В цикле «Москва кабацкая» он пьет, дерется, плачет и философствует в дыму кабаков.
«Да! Теперь решено. Без возврата...
***
...Переулком в знакомый кабак».
В конце жизни пьянство стало бедой: Есенин не выходил из запоев, лечился в психиатрической клинике и написал о зависимости в поэме «Черный человек»:
«То ль, как рощу в сентябрь,
Осыпает мозги алкоголь».
Автор остался символом того, как поэзия и спиртное в России переплелись до неразделимости.
Юрий Олеша: трезвых среди нас нет
Алкоголь присутствовал в судьбе писателя с детства. Отец Олеши, польский дворянин, был азартным игроком и любителем выпить — из-за долгов ему пришлось продать имение, а сына отправить на воспитание к бабушке. Автор «Зависти» и «Трех толстяков» пил без меры и самоиронии.
После успеха «Толстяков» Олеша позволил себе каждый день праздновать. Потом — забвение, травля критиков и бутылка вместо пера. В мемуарах он честно признавался:
«Я пил не от любви к питью — а потому, что не знал, что делать в промежутках».
Алкоголь пронизывает и его произведения. В романе «Зависть» герой Николай Кавалеров, бродяга и интеллектуал, злоупотребляет водкой — она становится символом его унижения, одиночества и бессилия. Его выгоняют из пивной, и он лежит на улице «лицом на решетке», вдыхая «затхлость люка».
Сергей Довлатов: трезвый взгляд на пьяную жизнь
Довлатов сделал алкоголь частью своей литературной вселенной. Его герои пьют, шутят, спорят и выживают — примерно так же, как он сам.
Студентом филфака Ленинградского университета Довлатов пил весело и с фантазией, пока не вылетел из вуза. В армии, где он служил во внутренних войсках и охранял лагерь заключенных, спиртное стало способом не сойти с ума — этот опыт позже лег в основу «Зоны».
После службы — журналистика, командировки, редакционные посиделки с алкоголем. Из этих эпизодов вырос «Компромисс», где герои живут по принципу: если не пьешь — значит, что-то скрываешь.
В эмиграции, в Нью-Йорке, к водке добавились ирония и тоска по родине. В «Чемодане», «Заповеднике», «Наших» алкоголь становится метафорой выживания, способом примириться с реальностью.
Сам писатель говорил:
«Я никогда не был пьяницей. Просто у меня всегда находился повод выпить».