«Евгений Онегин Blackout», «Палаццо мадамы» и «Иосиф Бродский: годы в СССР» — главные книжные новинки октября

Издательство: «Альпина нон-фикшн»

Это одна из главных книг года, если не самая главная. Во-первых, ее автор — Лев Данилкин, в прошлом легендарный литературный критик журнала «Афиша», автор биографий Гагарина, Ленина и Проханова, научный редактор многих прекрасных книг (выходивших, к примеру, в той же «Альпине нон-фикшн»). Во-вторых, фигура, которой посвящено «Палаццо мадамы», — Ирина Антонова, директор (а затем и президент) Пушкинского музея в Москве на протяжении нескольких десятков лет, во многом определявшая отношения искусства и зрителя в СССР, а затем и в постсоветской России. В-третьих, авторская идея: Данилкин пытается через Антонову и ее работу подумать об отношениях искусства и музея, идеологии и власти, человека и идеи на протяжении нескольких исторических периодов (фигура одна, времена менялись стремительно). Книга не могла не вызвать скандал, и о ней самозабвенно спорят искусствоведы, журналисты и разнообразные деятели культуры, знавшие Антонову лично и нет. У читателя очень мало шансов пройти мимо. Что можно добавить? Кажется, Данилкин хотел написать бесстрастную книгу об одном, но по пути полюбил свою героиню, заинтересовался тем, чем не планировал, и написал о многом другом — сноски сопротивляются верстке своим объемом, побочные герои лезут в глаза, как на многофигурных венецианских картинах, а мир, воссозданный Данилкиным, кажется восхитительно живым и подробным.

Издательство: Individuum

Когда речь заходит о «главном тексте на русском языке», чаще всего вспоминают именно «Евгения Онегина». Почему эта «энциклопедия русской жизни» так важна для читателей, писателей, да даже и для самого языка, написаны сотни тысяч слов разной степени почтительности. Художник Синий Карандаш, известный экспериментами на грани поэзии и уличного искусства, решил отпраздновать 200-летие первой публикации романа в стихах необычным способом, далеким от привычных подношений автору. Используя метод Blackout — закрашивая черным определенные фрагменты готового текста, — художник таким образом преобразует его, получая на выходе почти новое произведение. У читателя, конечно, срабатывает узнавание, но действует оно очень уж ограниченно, поскольку фрагменты привычного выстраиваются в странное, непривычное новое. Это и интеллектуальная игра, и готовый артефакт, и просто произведение искусства, над которым хочется думать.

Издательство: «Новое литературное обозрение»

Это третий роман Джаббаровой после «Руки женщин моей семьи были не для письма» и «Дуа за неверного». Во всех трех текстах писательница обращается к теме пограничности существования — на стыке разных культур, разных идентичностей, разных времен. В этой книге мы сосредотачиваемся на героях, связанных друг с другом, по-разному проходящих опыт адаптации в новой среде — при переезде и эмиграции. Джаббарова аккуратно заглядывает в них, ищет язык, чтобы рассказать, что с ними происходило, ищет, на что можно опереться (будь то опыт Марины Цветаевой или Курбана Саида во вплетенных в текст небольших эссеистических вставках), даже использует фантастический элемент, будто кивая в сторону «Льда» Анны Каван. Получилась тихая, поэтичная книга о доме и бездомности (внедомности?), которая в очередной раз напоминает нам, что не каждый раз нужно кричать, когда пытаешься сказать что-то для тебя важное.

Издательство: Издательство Ивана Лимбаха

Медиа — это месседж, призрак Маклюэна витает над нами, как ни крути, и это значит, что с каждым изменением медиа меняется и наше потребление информации, и наше восприятие. Здесь можно вспомнить и Вальтера Беньямина с его «Произведением искусства в эпоху его технической воспроизводимости», и Элви Рэя Смита с его «Пикселем», пытающегося вникнуть в природу цифрового изображения, и многих других теоретиков искусства. Кинокритик Мария Кувшинова, известная читателю, например, по биографии режиссера Балабанова, в этой небольшой книжечке взялась подумать, как именно прямо сейчас наступающая эра искусственного интеллекта влияет на восприятие киноискусства — и как это может отразиться и на зрителе, и на картинах в будущем. Прекрасно в этой книге и то, что она не обращается к абстракциям, но остается предельно конкретной: прежде всего она обращается к своему опыту и анализу собственного восприятия, что делает эту книгу похожей то ли на исповедь, то ли на дневник врача, где-нибудь в XIX веке решившего заразить себя бактерией, чтобы посмотреть, как именно будет протекать болезнь, еще не зная, чем дело кончится.

Перевод: Светлана Арестова

Издательство: Phantom Press

Тема вьетнамской войны и ее последствий для американского общества не отпускает писателей — достаточно вспомнить романы, которые написал Вьет Тхань Нгуен, одни из самых обсуждаемых в последние годы. У романа два измерения: Сайгон 1963 года и наши дни. В прошлом там встретились две женщины, оказавшиеся во Вьетнаме из-за мужей, и, несмотря на то что им вроде как назначено быть на обочине, они, конечно, оказываются в гуще событий и наблюдают за тем, что наверняка не хотелось бы видеть. Спустя 60 лет дочь одной из них встретится с еще живой другой, чтобы попытаться понять, что же это такое было и как это повлияло на них всех. Это отличный американский роман, где есть место и вопросам долга и чести, и размышлению о месте человека на периферии большой истории, и вниманию к судьбе женщин в обстоятельствах, сложенных мужчинами, и, конечно, разговору о добре и зле.

Перевод: Станислав Мухамеджанов

Издательство: Ad Marginem

Читателю наверняка знакомы предыдущие книги Флюссера: «О фотографии» и «О положении вещей. Малая философия дизайна». Это значит, что предупреждать лишний разный, что книга написана философом, не нужно и, с другой стороны, не нужно говорить, что это не страшное, сложное и непонятное чтение. Совсем иначе — это чтение завораживающее, которого мы обычно и ждем от издательства Ad Marginem, когда человек с большим опытом размышлений обращает внимание на то, что понятно каждому из нас, и тем самым меняет наше восприятие мира вокруг. В общем, приготовьтесь вместе с автором понаблюдать за бритьем, письмом, фотографированием, переворачиванием масок, посадкой растений, курением трубки, рисованием, разрушением, любовью и поиском — это потрясающий опыт.

Издательство: «Новое литературное обозрение»

Иосиф Бродский не хотел, чтобы кто-то писал его биографию в классическом виде, особенно если она может съехать в желтый спектр. Именно поэтому его личные документы будут закрыты еще несколько десятилетий, а те, кто пишет о нем, выбирают особый жанр литературной биографии, где подробности жизни героя приводятся в том объеме, который помогает объяснить эволюцию творчества и идей, которые есть внутри текстов и рядом. Предыдущая значимая литературная биография была написана Львом Лосевым, блестящим филологом, поэтом и современником Бродского — со всеми возможными плюсами и минусами. Глеб Морев, замечательный исследователь истории литературы, спустя почти три десятилетия после смерти поэта, до сих пор вызывающего жаркие споры, предпринимает еще одну попытку. С помощью документов, архивных данных, воспоминаний и свидетельств он выстраивает картину жизни Бродского до эмиграции, сосредоточиваясь в том числе на основных мифах биографии: замысле угона самолета, суде за тунеядство, попытке вызволить поэта из ссылки и, конечно, высылке из СССР. Еще одна важнейшая книга года.