«Знаете, красота — это очень странная вещь»: что Жан-Поль Готье рассказал Владимиру Познеру
«Моя семья была скромной, но родители были открыты всему новому. Бабушка сыграла очень большую роль в моей жизни. Она была медсестрой, но в то же время умела делать массаж, занималась гипнозом, давала консультации в качестве косметолога — и я в детстве при этом присутствовал. А еще она мне гадала на картах и всегда говорила, что меня ждет блестящее будущее».
«Бабушка мне все разрешала. Благодаря ей я впервые увидел женское нижнее белье: она уходила из дома к своим пациенткам, а я начинал копаться в ее вещах и вот однажды нашел корсет. Я не знал, что это такое, но мне сразу понравилась эта вещь — она была лососевого цвета, странной формы и со шнурками... Ох, как же она мне понравилась! Бабушка не стала меня ругать, но объяснила, зачем нужен корсет, и поделилась секретом, как его надевать. Она брала стакан со столовым уксусом, выпивала его, и в тот момент, когда уксус попадал в желудок, желудок резко сжимался и надо было успеть затянуть шнурки. Конечно, ей было больно, но бабушка делала это так легко и изящно, что у меня и мысли не возникало, что это настоящее орудие пыток».
«Вообще-то я мечтал о кукле. Но куклу мне, конечно, не подарили — мальчикам куклы не положены. И вот мои дядюшка с тетушкой подарили мне мишку, а я решил сделать из него куклу. При помощи бабушкиной косметики сделал макияж, из ниток — волосы, покрасил их на манер бабушки (которая закрашивала седину синевато-серым). Но чего-то не хватало... И я вспомнил, что видел в журналах рекламу бюстгальтеров — знаете, такие пятидесятых годов в стиле пин-ап? Я вырезал из картона два круга и приколол мишке грудь в виде конусов. Так вот, бра-конус, который Мадонна показывала всему миру, я на самом деле впервые создал не для Мадонны, а для своего мишки».
«В школе друзей у меня не было. Спорт мне не давался, да и в драках я никогда не участвовал. Когда кричали: "Бей его!", мне совсем не хотелось никого бить».
«Я вовсе не был сексуально озабоченным, как некоторые мои сверстники. Но как-то я посмотрел один фильм — кажется, мне тогда было 17 лет. Это была экранизация "Ромео и Джульетты" Франко Дзеффирелли, и фильм мне безумно понравился. По ночам мне снилась Джульетта, но и Ромео тоже».
«Обожаю смотреть телевизор! Смотрел я как-то телевизор, а там показывали фильм под названием "Дамские тряпки". Когда я увидел на экране мир моды, как работает кутюрье, историю любви между кутюрье и главной героиней, которая служила ему источником вдохновения, я сказал себе: "Это то, чем я хочу заниматься в жизни".
«Никакого специального образования у меня нет. Я постоянно листал газеты и журналы. Конец шестидесятых годов был расцветом высокой моды: по телевизору крутили показы, рекламу Куррежа, Кардена, Сен-Лорана. Это меня восхищало! Я читал статьи с обзором новых показов, где писали так: "Это очень парижская коллекция", "модель в настоящем карденовском стиле", и пытался понять, что значит "очень парижская коллекция", составлял собственное мнение».
«Когда мне было 17, я нарисовал свою первую коллекцию, сделал копии и разослал рисунки разным кутюрье — лично отнести я стеснялся. Поначалу мне никто не ответил, но потом произошло невероятное. Возвращаюсь я домой в день своего 18-летия, а мама мне говорит: "Жан-Поль, тебя приглашают к Пьеру Кардену". Вот это подарок на день рождения! Мне было страшно туда идти, я уговорил маму пойти со мной, и она проводила меня до дверей. После беседы Карден сразу принял меня на работу. Так все и началось, и я понимаю, что мне страшно повезло — Карден был, пожалуй, самым свободным кутюрье».
«Для меня enfant terrible ("несносный ребенок" — так прозвали Готье в мире моды. — Правила жизни) — это комплимент. Так французы называют того, кто шалит и делает маленькие глупости, но безобидно, то есть никакого негатива здесь нет».
«Меня привлекала красота, делающая людей уникальными и непохожими на других. Мне хотелось вывести на подиум таких девушек, а не типичных моделей, которые будут изображать одинаковые жесты и ходить по линейке, положив руки на бедра. Мне нужны были яркие, а не безликие модели. Меня всегда привлекала исключительность — наверно, потому, что я сам в своем роде исключение из правил».
«Когда на тебя показывают пальцами, высмеивают или даже когда ты становишься предметом агрессии, многие сдаются, потому что у них нет возможности быть самими собой. Приходится прятаться и притворяться вместо того, чтобы жить своей жизнью. Мне повезло — мне не пришлось так поступать».
«Красота многогранна. Она относительна: в глазах одних эта вещь, этот мужчина или женщина красивы, а по мнению других — вовсе нет. Мы часто склонны — и в этом можно упрекнуть моду — утверждать, что красиво исключительно это, но речь идет об одномоментной красоте. Пройдет время, и нам понравится что-то противоположное сегодняшним критериям моды. Для себя я решил эту проблему так: красота для каждого своя, но почему бы нам всем одновременно не любить все грани красоты? И потом, знаете, красота — это очень странная вещь».
«Когда я начал создавать мужские коллекции, то подумал: коль скоро женщину в обществе часто воспринимают как объект, я сделаю мужскую коллекцию, в центре которой будет мужчина-объект. Я хотел показать, что мужчина тоже может быть соблазнительным. Привлекательность мужчины была всегда, но это было табу — о ней нельзя было говорить даже женщинам, и уж нельзя было даже подумать о том, чтобы один мужчина назвал другого привлекательным. В своей коллекции я показывал привлекательного мужчину, но при этом постарался сохранить его мужественность. После этой коллекции стали говорить о "мужской юбке от Жан-Поля Готье".
«Мадонна завораживает. Ее называют чудовищем, но не потому, что она некрасива. Как только мы познакомились, я почувствовал, что ее жизнь полностью в ее руках. Она невероятная, она точно знает, чего хочет. Я трижды просил ее руки — она три раза отказалась».
«Я никогда не хотел быть эпатажным. Я понимал, что в любой коллекции должны быть модели, которые привлекают внимание своей, как теперь принято говорить, креативностью. Но одежда должна оставаться одеждой, она — для того, чтобы ее носить. Еще я понял, что одежда может быть способом что-то сказать, возможно, даже посредством обмана. Но я считал, что воплощение в коллекциях только собственных фантазмов, чуждых другим, никому не интересно».
«Не люблю говорить о политике. Я не слушаю политиков и рассуждаю очень по-детски: все эти споры вокруг владения территорией приводят к войне, к насилию, а я с детства отвергал любое насилие. Никакой красоты я в насилии не вижу».
«Когда ты чем-то увлечен, это и есть мотивация. Но когда нет страсти, наступает смерть».
«Мое любимое занятие — заниматься любимым делом. Моя мечта — продолжать заниматься тем, что я люблю».
Смотрите полную версию выпуска ниже:
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: