Вечная молодость: почему мы боимся стареть и как индустрия красоты изменила наше отношение к возрасту

Каждые пять лет человечество «взрослеет» примерно на год — так медленно поднимается медианный возраст населения на фоне увеличения продолжительности жизни. За последние полвека он вырос с 20 до 30 лет, но, глядя на фотографии родителей в наши годы, мы замечаем, что выглядим моложе. И здесь дело не только в вышедших из моды прическах и высокой зернистости снимков: ученые из Йельского университета в Южной Калифорнии выяснили, что в период с конца 1990-х до 2010-х биологические 60 лет превратились в 56, а 40 — в 37,5.

Мир стареет, но, будем честны, как-то незаметно. Взгляните вокруг: вчерашние 40-летние сегодня бегают марафоны, а их сверстников в соцсетях не отличишь от собственных детей. «Третий возраст» отступает, но при этом боятся его как никогда сильно. Люди одержимы идеей вечной молодости и уже нашли миллионы способов, как остановить время, чтобы сохранить красоту и здоровье навсегда. На смену косметике пришли инновации, а прорывы в омоложении клеток и биохакинг превратили мечту о бессмертии в научную дисциплину — «иммортологию».

Изменилась повседневная жизнь: теперь люди уделяют внимание здоровому питанию, отслеживают биомаркеры, интересуются регенеративной терапией и новейшими препаратами — от психоделической медицины до «Оземпика». Так что да, тело стало проектом, который можно бесконечно улучшать.

Свет мой, зеркальце! скажи
Да всю правду доложи:
Я ль на свете всех милее,
Всех румяней и белее?

Год за годом зеркальце отвечало царице утвердительно. Пока падчерица не выросла и не стала еще прекраснее. Тогда зеркало призналось: есть та, что куда милее и румяней. В реальном мире зеркала с нами не разговаривают, да и хорошо. Потому что утром меньше всего хочется услышать от своего отражения что-то вроде: «Ты прекрасна, спору нет, но есть те, кто не отекает и выглядит в десять раз лучше».

К тому же эту роль давно взяли на себя социальные сети. Лента рекомендаций — наш главный критик, который ежедневно составляет свой рейтинг красивых и молодых. И, как ни парадоксально, тут затесались и 63-летняя Деми Мур, и 58-летняя Памела Андерсон, и еще десятки «царевен», победивших время и физиологию. Глядя на них, сразу понимаешь, кто тут «румяней и белее», вне зависимости от цифр в паспорте. На таком медиафоне и правда легко провозгласить, что биологические 60 — это новые 30. И мы провозглашаем, причем с завидной регулярностью, отмечая, что в современной поп-культуре поменялось восприятие возраста: его границы ощутимо расширились.

И, кажется, вот отличный способ заставить себя поверить, что и в 70 можно жить не хуже, чем в 20 или 30, одеваться без оглядки на возрастные стереотипы, быть социально и романтически активным, а еще — востребованным в профессии. Соцсети доказали, что стареть, оказывается, можно изящно и с достоинством — за это спасибо качеству жизни привилегированных слоев общества, которые вовсю демонстрируют его высокий уровень в наших рекомендациях. «...У меня есть мантра, которую я часто повторяю: я принимаю. Я принимаю следы возраста и дряблую кожу, морщины. Я принимаю свое тело и отпускаю потребность быть идеальной, выглядеть безупречно, бросать вызов гравитации, бросать вызов логике, бросать вызов человечеству», — писала в эссе к своему 50-летию Гвинет Пэлтроу. Ее коллеги по цеху тоже бросали вызов возрасту: Джулианна Мур после 60 легко выкладывает фото без макияжа, а Энди Макдауэлл в 64 уже не закрашивает седину.

Теперь с морщинами разрешено не бороться, а заботливо сотрудничать. Если в 1990-х бумеры стремились намазать на себя как можно больше кремов с подписью anti-age, воюя с любыми признаками возраста, то сегодня в кабинете у косметолога чаще всего выбирают прямо противоположное — pro-age-уход. Он направлен на медленное и постепенное улучшение состояния кожи в долгосрочной перспективе. «Последние пять лет идет акцент на уменьшение выраженных покраснений на лице, стремление к однородному, ровному тону, избавление от коричневых пигментных пятен и улучшение самой текстуры кожи», — рассказывает Анна Смольянова, врач-косметолог, руководитель клиники Stellar Beauty Clinic.

Но действительно ли поп-культура на нашей стороне? На первый взгляд — да. Вспомнить хотя бы феноменальную популярность фильма «Субстанция». Боди-хоррор с Деми Мур стал одним из самых обсуждаемых фильмов 2024 года. История о женщине, которую система вынуждает делить собственную жизнь с ее более «совершенной» и молодой версией, прекрасно ответила на общественный запрос. Но если зрителям очень понравился фильм, разоблачающий эксплуатацию молодости, сама индустрия почти зеркально воспроизвела его сюжет. «Оскар» за лучшую женскую роль получила не Деми Мур (у которой, к слову, его не было за всю карьеру), а Майки Мэдисон — молодая, безусловно талантливая актриса, чья героиня в «Аноре» стала своего рода современной версией канонической Золушки. Не спорим: победа Мэдисон более чем заслуженная. Но символичность момента невозможно игнорировать — реальность в точности повторила конфликт «Субстанции», где опытная женщина уступает место своей более «идеальной» копии. Такой выбор отражает давнюю проблему индустрии: шоу-бизнес по-прежнему видит в зрелости скорее помеху, чем ресурс. Похоже, что индустрия готова поддерживать «естественное старение» только на экране, но не в собственных рейтингах и наградах.

И возможно, «естественное старение» работает лишь до тех пор, пока оно остается эстетикой. Пока морщины лежат правильно и «харизматично», а седина струится изящными прядями. Но, стоит этому хрупкому идеалу пошатнуться, мы, подобно царице, остаемся наедине с нарастающей яростью и страхом, что кто-то заметит изменения в нашем теле, которые будут происходить не так фотогенично и нежно, как, например, у Паулины Поризковой.

Отсюда рождается стремление оставаться активными и молодыми любой ценой. Эта цена высока: плата за вечную молодость — это вечная тревога, переданная уже следующему поколению. Ведь если 40-летние сегодня выглядят на 30, а то и на 20, то и планка для молодых неумолимо ползет вверх. Страх проявляется не в боязни морщин самих по себе, а в ужасе перед потерей социальной значимости и конкурентоспособности, которые в эпоху соцсетей так или иначе определяются уровнем привлекательности.

Так, пока те, кто постарше, пытаются заключить перемирие с возрастом, другие, кто едва знаком с морщинами, с самого начала объявляют старению тотальную войну. Главный ее двигатель, естественно, индустрия красоты.

В эпоху вертикальных видео мы подвержены влиянию не только идеально отредактированных фотографий, но и специалистов, которые ежедневно обновляют список эстетических процедур. Дерматологи, нутрициологи и крупные компании по производству медикаментов буквально заставляют нас быть одержимыми красотой, регулярно предлагая все новые и новые способы самосовершенствования.

Однако те, у кого есть медицинское образование, не могут сравниться с инфлюенсерами, которые набирают миллионы просмотров, делясь в соцсетях своими советами по уходу и видео в стиле Get Ready with Me. Если в 2021 году мировой рынок ухода за кожей оценивался в $146,7 млрд, то к 2031 году он достигнет $273,3 млрд, вероятно, благодаря их многоступенчатым «ритуалам» и тысячам «магических» массажеров. Биотехнологии действительно зашли далеко вперед. И если поколение наших родителей пребывало в блаженном неведении о миллионах сывороток и аппаратных процедур, то современные зумеры вряд ли смогут насладиться подобной роскошью.

«Сегодня большое количество средств домашнего ухода покупается по красивой этикетке и огласке в социальных сетях, но вместо пользы такая косметика зачастую причиняет коже лишь вред, потому что не имеет обширную исследовательскую и научно обоснованную базу. И вот эти многоступенчатые "ритуалы", когда девушки с утра снимают с себя безумное количество тейпов, коллагеновых масок, патчей, параллельно включая электрические массажеры, немного пугают, потому что в таком молодом возрасте кожа и так хорошо выглядит. Для поддержания ее красоты достаточно использовать минимум уходовых средств», — считает Анна Смольянова.

Однако последствия злоупотребления косметических средств волнуют далеко не всех. От «вампирского лифтинга» Ким Кардашьян до терапии омоложения стволовыми клетками, от подтяжки бровей до замораживания жира — современный пациент косметологической клиники готов на все ради идеальной внешности. Чтобы узнать, как далеко он может зайти, достаточно открыть SkinTok. Там вы увидите множество видео, в которых индустрия красоты предлагает нам постоянно растущий арсенал технологий биохакинга, призванных остановить время на клеточном уровне.

Биохакинг — это громкое обещание специалистов «взломать» биологических процессы в нашем организме. Естественно, главный соблазн в меню из сотен преложений — блюда под соусом «вечная молодость». На первое, к примеру, капельницы с витамином NAD+ (приготовьтесь, название длинное: никотинамидадениндинуклеотид) — коферментом, участвующим в регуляции метаболизма и иммунной системы, а также в восстановлении ДНК. Ходят слухи, что никотинамидадениндинуклеотид способен обратить вспять или даже вовсе «вылечить» старение. Но пока это действительно только слухи. «Я вижу в этом исключительно коммерческую составляющую. Потому что NAD+ капельницы, которые активно инъецируются и рекламируются, не имеют даже документов как биологически активной добавки, которую можно вводить в ткани, а колют их все повсеместно», — считает Анна Смольянова.

На второе блюдо — косметика, которая работает на клеточном уровне. В сети не прекращают говорить о терапии экзосомами, обещающей здоровье кожи как у херувима. Эти крошечные, но шустрые пузырьки (по-научному — везикулы), обеспечивают межклеточную коммуникацию, участвуя в восстановлении тканей и модуляции нервной системы. Сегодня они маст-хэв на косметологическом рынке, хотя вызывают опасения у специалистов. «Пока нет единого стандарта экзосомной терапии — и тем более нет позиционирования этих препаратов как инъекционных. Многие начинают их использовать, получая гипераллергические реакции, поэтому я в своей практике их не использую. На мой взгляд, в косметологии работают методики, которые имеют регистрационное удостоверение, давно изучены и длительное время находятся на косметологическом рынке», — рассказывает Анна Смольянова.

Как мы видим, за модными биохаками не стоит подтвержденной выборки относительно пользы для организма. В погоне за волшебством люди упускают из виду самый главный эликсир молодости — собственное здоровье, утверждает Анна Смольянова. «Надеясь на чудо, пациенты забывают о коррекции дефицитных состояний. Например, на фоне нарушенного микробиома у нас активно развивается железодефицитная анемия. Популяризация коррекции этого, казалось бы, непопулярного заболевания — основа работы многих врачей-косметологов, которая помогает добиваться более высоких результатов, чем от самых разрекламированных методик», — считает эксперт.

Не менее 10 тыс. шагов в день, соблюдение КБЖУ в питании и дыхательные практики, потому что «ничто так нас не омолаживает, как контроль соматического здоровья на постоянной основе». Пока маркетинг предлагает нам «взламывать» биологию с помощью непроверенных капельниц и терапий, реальную работу выполняет здоровый образ жизни.

Невозможно угнаться за постоянно меняющимися образами богатых и знаменитых, но нам упорно внушают, что нужно стараться. И если инфлюенсеры «взламывают» свою биологию с помощью дорогих капельниц и экспериментальных терапий, то аудитории ничего не остается, как поверить в эту свободную и непринужденную ложь. По сути, это антивозрастная добавка для тех, кому недоступны личные врачи семейства Дженнер.

Ирония в том, что в погоне за вечной молодостью трудно определить, кто выйдет победителем. Когда возрастные категории настолько условны и неубедительны, можно притвориться кем угодно: бодрым 45-летним или умудренным 30-летним с капиталом 50-летнего. Главное, чтобы твой образ вписывался в информационную повестку тех, кто формирует тренды и создает новые нормы.

Война со старением превратилась в игру, где можно жонглировать цифрами как угодно — отвоевывать или с легкостью отдавать обратно, стоит лишь почувствовать себя не в своей тарелке. И пока эту вечную погоню за призраком, который когда-то был твоим отражением в «зеркальце», не остановить.