Какой получилась экранизация «Щегла» Донны Тартт, если не сравнивать ее с книгой
Маленький Тео (знакомый по фильму «Мир, полный чудес» актер Оакс Фегли) — мальчик, который выжил; неслучайно лучший друг будет дразнить его прозвищем Поттер. И судьба у Тео тоже волшебная. Когда ему было тринадцать, он уцелел во время теракта в музее, но потерял маму и приобрел секрет на всю жизнь. Умирающий старик передал ему загадочный перстень и картину XVII века — того самого «Щегла» Карела Фабрициуса. Так маленький Тео стал хранителем великой тайны о том, что искусство может исцелять раны. Но его собственные раны будут затягиваться очень долго. Сперва он поселится в приемной семье нью-йоркских аристократов (родителей играют Николь Кидман и обладатель четырех премий «Тони» Бойд Гейнс), где встретит своего Рона и свою Гермиону. А потом его заберет в пыльную Неваду отец-игроман (Люк Уилсон), связавшийся со стервозной красоткой (удивительная роль утонченной Сары Полсон из «Американской истории ужасов»). И в вымершей пустыне герой встретит нового друга в лице сына украинского иммигранта — юного прожигателя жизни, типичного Меркуцио, который нужный каждому подростку. Его играет Финн Вулвард из «Очень странных дел». А потом (впрочем, у фильма нелинейная структура повествования, так что никаких «потом» и «тогда» в нем нет) мальчишки вырастут и превратятся в Энсела Элгорта из «Малыша на драйве» и Анейрина Барнарда из «Дюнкерка». И придумают для себя новые, взрослые приключения — с мелкими аферами и настоящим преступлением, с тяжелыми наркотиками и разбитыми сердцами.
Есть два способа смотреть этого «Щегла»: держа в уме роман Донны Тартт или делая вид, что его не существует. Читавшие книгу от экранизации в ужасе. The New York Times сравнивает адаптацию режиссера Джона Кроули (автора печального и неторопливого «Бруклина» с Сиршей Ронан) и сценариста Питера Строхана (до этого откровенно неудачно написавшего сценарий «Снеговика» по детективу Ю Несбё) с пересказом сюжета книги, который можно услышать от занудного приятеля на вечеринке. Оратор вроде бы ничего не забыл, но его мысль скачет и он совершенно не понимает изящный архитектурный план книги. В литературном «Щегле» смешиваются самые разные течения: холодная семейная сага, теплый роман воспитания, стремительный интеллектуальный детектив. В фильме никакой навигации по этим потокам нет, он написан ровно одной краской.
Однако это на самом деле и хорошая новость: те, кто не читал книгу, увидят в «Щегле» всего одну историю — но это будет история поразительной мощи. Это история подавленного ребенка, переживающего страшное горе. История человека, жизнь которого навсегда будет разделена на до и после, и это не изменят все его попытки достичь новых кульминационных точек в судьбе, будь то брак по любви, блестящая карьера или благородная дружба. И дело даже не в том, что отношения омрачит измена, профессия окажется не совсем чистоплотной, а друг совершит подлость. Просто существуют психологические травмы, не поддающиеся корректировке, — и фильм старательно описывает одну из таких травм, делая это разом и напористо, и деликатно.
Пока Тео играет юный Оакс Фегли, «Щегол» и вовсе кажется картиной выдающейся. Красоту скорби она передает не хуже, чем полотно тех самых голландцев, за которым гоняются герои. «Щегол» по-настоящему живописен — и даже тяжелый макияж на лице искусственно состаренной Николь Кидман в нем кажется важной краской. Эта актриса — сама по себе произведение искусства, а зрителю фильм предлагает на два с лишним часа стать смотрителем музея. Кто привык в музеях скучать и теряться, «Щегла» не оценит. Но при определенной самоорганизации от этого несовершенного фильма можно получить большую исследовательскую радость.
Впрочем, прощать «Щеглу» ошибки становится тем сложнее, чем больше в кадре Энсела Элгорта — талантливого актера, который слишком легкомысленно распоряжается капиталом, накопленным Оаксом Фегли в эпизодах-флешбэках. Из несчастного ребенка, которому хочется отдать все на свете, Тео вдруг превращается в гладкого молодого мужчину без свойств. Любить его можно лишь по инерции — поэтому новые удары судьбы, которые Тео получает через друзей и возлюбленных, кажутся зрителю закономерными. Герой нечист на руку — вот и проблема на службе. Герой привык быть реципиентом дружбы, чуть ли не вампиром — вот самый близкий товарищ его и проучил. Герой, наконец, тих в любви — так чего удивляться, что он проиграет тому, кто выражает свои чувства артикулированно и громко?
Если замысел режиссера был в том, чтобы показать, как бесцельно мы порой тратим свой потенциал и как нелегко бывает распорядиться даром жизни, то «Щегол» — фильм хороший. Потому что наглядный. И обладающий побудительной силой. Фильм заворожен искусством — и ловко связывает литературу, живопись и музыку (благодаря канадскому виртуозу Гленну Гульду — любимцу Ларса фон Триера, пианисту, стиль которого невозможно повторить) в паутину, которая обездвиживает героя — но и не дает ему упасть. И как и недавний итальянский «Мартин Иден», он напоминает о целебной силе книг. После него захочется пойти и прочитать роман Донны Тартт — и наконец понять, почему о нем так много говорят и за что ему дали Пулитцеровскую премию.
Но как быть с этим фильмом тем, кто уже знаком с подлинником «Щегла», — большая загадка. Наверное, им лучше отправиться не в кино, а в книжный. «Щегол» — история о магической силе подлинника. Возможно, репродукция ему вообще была ни к чему.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: