В чем феномен фильма Кристофера Нолана «Начало» (и почему мы не сможем полюбить «Довод» так же)
Кристофер Нолан — выпускник филфака, который постиг кинопроизводство и режиссуру без учителей, прославился как самоучка, а в итоге получил степень почетного доктора в родном UCL. Когда в 2015 году он выступал с напутственной речью перед бывшими студентами Принстонского университета, англичанин сказал фразу, которая может служить ключом к пониманию его фильмов. «Обычно на таких встречах выпускникам советуют: преследуйте свою мечту, не переставайте грезить. Я не стану вам так говорить, потому что не верю в это. Следуйте за своей реальностью. Мы привыкли считать ее бедной родственницей наших фантазий. Но для меня сны и грезы — это подмножества настоящего мира, который гораздо богаче». А дальше Нолан добавил — хотя его не просили, — что в фильме «Начало» есть лишь один финал — тот, каким его видит каждый конкретный зритель. Если нам хочется думать, что Кобб (герой Леонардо ДиКаприо) и в самом деле воссоединился со своими детьми, то так оно и было. Но если его встреча с ними — это тот же вечный сон, из которого Кобб пытался выдернуть свою жену, то пусть будет так.
В новом «Доводе» предостаточно головоломок, научных парадоксов, отсылок и фокусов, которые не раскусить с первой попытки, но отчего-то кажется, что этот фильм не сможет будоражить наше воображение и продолжать ранить спустя десять лет — как «Начало». «Довод» все больше обращается к разуму, а людям в его истории отводится роль водителей, операторов и солдат («Мы все — солдаты Нолана», — говорит сыгравший русского злодея Юрий Колокольников в интервью «Кинопоиску»), без которых не будет работать нолановская машинерия. Сила «Начала» же — в обращении к самому человеческому, к подсознанию, страхам и надеждам героев. Поэтому самой убедительной из фанатских теорий, сплетенных вокруг фильма, спустя десять лет кажется такая: в сюжете не два, а три «внедрения мысли» (inception).
Герои ленты, напомним, аферисты, которые проникают в чужие сны, чтобы либо выведать у задремавшего подсознания какую-то информацию, либо, наоборот, посеять там идею, нужную заказчику спецоперации. Обычно цель извлечения и внедрения — корпоративный шпионаж. Основной inception фильма — грандиозная экспедиция в чертоги разума наследника бизнес-империи Роберта Фишера (персонаж Киллиана Мерфи) с целью внушить ему мысль, что деспотичный отец не оставил компанию ему в наследство, а завещал быть счастливым и свободным. Другое внедрение, которое упоминается вскользь, — это попытка Кобба доказать своей супруге Молл (Марион Котийяр), с которой они десятилетия провели в сладостном сне, что этот сон нереален — и, чтобы проснуться, оба должны совершить самоубийство. Идея оказалась настолько живучей, что и реальность, в которую вынырнула героиня, будет казаться ей новым сном. И она бросится из окна в отеле — а мы так и не узнаем, освободил ее этот прыжок веры или убил. Герой убежден, что убил.
Так вот, по ходу фильма Кобб, мастер афер в подсознании, не раз будет объяснять правила внедрения. Позитивные мысли сильнее негативных — поэтому отчаяние топ-менеджера в семейной фирме оттого, что отец его презирает, легко подменить иллюзией, что патриарх на самом деле все время его любил и раскаивается в своей жестокости. А другие участники аферы должны подталкивать объект внедрения к озарению — подобно тому, как Кобб внушает Фишеру, что его мозг пытаются вскрыть.
Так вот, если держать в уме эти правила (а Кристофер Нолан никогда не нарушает законы своих вселенных), то вырисовывается третий, самый важный inception фильма — внедрение Коббу мысли, что он должен отказаться от чувства вины перед мертвой женой ради чувства долга перед живыми детьми. Предпочесть горести и одиночеству жизнь с неполной, но семьей. «Хочешь ли ты стать стариком, переполненным сожалениями и ждущим одинокой смерти?» — несколько раз произносят герои фильма. А звонком для пробуждения героев всегда становится песня Эдит Пиаф Non, je ne regrette rien («Нет, я ни о чем не жалею») — и кстати, если вы поставите ее на будильник, то никогда и ничего не проспите. А в решающий момент, когда Кобба вновь затягивает в вечный сон вина перед Молл, сопротивляться соблазну ему мешает чувство ответственности перед другим человеком. Лица своих детей он уже не помнит, поэтому им его из лимба (самого глубокого и долгого из снов) не вытащить. Но это может сделать Сайто (Кен Ватанабе) — человек, который тоже оказался в лимбе и которого нужно любой ценой спасти.
Вдобавок Сайто — заказчик последней миссии Кобба и влиятельный бизнесмен, который гарантирует герою воссоединение с детьми. Здесь и вовсе соединяются две, кажется, самые важные и личные для Кристофера Нолана темы: профессионализм и семья. Все нолановские герои — перфекционисты и люди долга и чести, которые умрут, но выполнят свою работу безупречно. А сам режиссер ни разу не срывал сроки и не превышал сметы. И в этом ему всегда помогает семья. Брат Джонатан — соавтор половины фильмов, а супруга Эмма Томас — продюсер на каждом проекте. Джонатан над своими проектами тоже, кстати, работает с женой — Лизой Джой. В самой пронзительный момент «Начала» герои ДиКаприо и Котийяр кладут головы на рельсы и ждут прибытия поезда, который разбудит их смертельной болью. Поезд — символ кинематографа, которым одержимы и Кристофер и Эмма, и Джонатан и Лиза.
Собрав все эти улики, понимаешь: фильм «Начало» — это вовсе не фантастический боевик про ограбление, а психотерапевтическая спасательная операция по возвращению Кобба к детям. Скорее всего, ее разработал его отец — персонаж Майкла Кейна. Не случайно ведь девушкой, которая выведет героя из комы его вины перед женой, станет студентка с немыслимым именем Ариадна. В греческом мифе нити Ариадны помогли Тесею выбраться из лабиринта с чудовищем на острове Минос.
В этом и заключается магия «Начала». У каждого из зрителей есть свои лабиринты и чудища. Свои несбыточные мечты и тянущие ко дну страхи. Свои незавершенные или неначатые отношения. Свои ожидания от реальности и сомнения в ее прочности — поэтому лимб Кобба выстроен из небоскребов, уходящих в песок и океан. «Начало» — это история, противоположная тревожной «Матрице». История про то, о чем Кристофер Нолан говорил выпускникам Принстона, — про примирение с реальным миром, осознание того, что прошлое не вернуть (этим займутся уже герои «Довода»), а некоторые ошибки — не исправить (это миссия для экипажа фильма «Интерстеллар»). Фильм, который интересуют не экзистенциальные вопросы, а самые простые — например, как отпустить одну любовь, чтобы спасти другую.
А вторая причина власти «Начала» над нами — кристальная четкость придуманного Ноланом мира. На разработку вселенной он потратил больше десяти лет — и поэтому в фильме нет ни одной бессмысленной реплики и ни одного лишнего кадра. Ингмар Бергман говорил, что мастерство режиссера определяется его умением снимать сны. Неизвестно, владеет ли Нолан технологией осознанных управляемых сновидений (по крайней мере, путешествовать во времени он, судя по мелким отсылкам к Бэтмену в его фильмах, снятых до «Бэтмена», умеет), но в его грезах нет ни капли хаоса и сюра. Сценарий и диалоги объясняют вообще все: внезапный дождь; крушение поезда на узкой улице; свернутый в трубочку Париж; коттедж посреди небоскребов. Повторение имени Ариадны наводит зрителя уже на собственные открытия. Например, такое: Кобб — это же Одиссей, который несколько десятилетий (столько времени спящий человек проводит в лимбе) возвращался к семье! С каждым новым просмотром подсказки звучат все очевиднее, но фильм от этого оказывается лишь глубже. Как сон внутри сна.
В «Преследовании», самом первом, дешевом и самозваном фильме Нолана, есть герой по имени Кобб, который любит вламываться в чужие дома и повторять фразу: «У каждого есть своя особая коробка». И в этом тайнике обычно хранятся безделушки, имеющие для хозяина сентиментальную ценность. В «Начале», самом проработанном, уверенном и успешном из фильмов Нолана (и по сборам, и по «оскарам», и по оценкам на сайтах), герой по имени Кобб находит несколько таких коробок. И люди и правда хранят в них свои надежды и страхи. И кого-то из хозяев коробок взломщик Кобб делает счастливыми (как героя Мерфи), а кого-то губит (как героиню Котийяр).
Но самое главное — зрители тоже могут хранить в этом фильме свои собственные коробки и время от времени возвращаться, чтобы их проведать. Режиссер, должно быть, делает так же.