Коронавирус нанес колоссальный удар по киноиндустрии. Что с ней будет дальше?
По словам Константина Эрнста, посещаемость российских кинотеатров в этом августе в 30 раз ниже, чем в прошлом. А в населенной идеальными сферическими синефилами Франции, возобновившей прокат в конце июня, продажи билетов упали на 70%. Но после энтузиазма первых недель поток зрителей снова иссяк — и легендарный парижский зал Grand Rex, к примеру, предпочел добровольно закрыться на весь август. Показы в нем возобновятся лишь тогда, когда в репертуаре появятся американские блокбастеры. Но истории с постоянными переносами «Довода» и смешанным кинотеатрально-цифровым релизом «Мулан» показывают, что и в Голливуде нет четкого плана восстановления проката. А Китай, в котором пик карантина пришелся на Новый год по лунному календарю (один из двух самых важных сезонов для кинотеатрального бизнеса), только в январе-феврале 2020 года недополучил от проката $2 миллиарда. Потери американского рынка, по самым взвешенным прогнозам, окажутся еще страшнее, и у себя дома в этом году Голливуд заработает лишь $3,5 миллиарда. В прошлом году было $11,4. Поэтому эпидемия повлияет не только на премьеры готовых фильмов и текущие съемки, но и на финансирование будущих проектов и на пределы творческих рисков продюсеров.
И в то же время коронавирус — лишь ускоритель процессов, которые начались очень давно. Да, прошлый год стал самым кассовым в истории кино (мировой бокс-офис составил $42,5 миллиарда — на миллиард больше, чем в 2018 году и и на два миллиарда больше, чем в 2017-м), но этот рекорд держится всего на двух словах: «Мстители» и «Китай». Однако события вроде финала вселенной Marvel готовятся десятилетиями, а китайский прокат со временем подчинится той же динамике, что и кинотеатральный бизнес во всем остальном мире. Да, с 2009 года кинопрокат в Китае вырос на 860%, что частично объясняет победу «Мстителей» над «Аватаром». Но американский бокс-офис в прошлом году — несмотря на все его триумфальные премьеры — упал на 4,1%. А в Индии — густонаселенной стране, одержимой кино и открывающей новые мультиплексы с почти китайским азартом, — количество проданных билетов на душу населения за последние 12 лет сократилось на 32%.
Пример Индии интересен не только поверхностным сходством с Китаем, но и тем, что подход Болливуда к драматургии, не смейтесь, кое в чем опережает голливудский. Индусы снимают по 1500–2000 фильмов в год на 20 разных языках, на которых говорят в разных штатах этой огромной страны. Это та же самая стратегия инклюзивности, к которой стремятся американцы, пытающиеся мобилизовать самые разные сообщества внутри своей страны. Вот, например, изящная табличка, показывающая, как растет голливудский бокс-офис благодаря интересу сценаристов к испаноязычной, афроамериканской и американо-азиатской аудиториям. Но опыт Индии показывает, что и эта стратегия роста — не навсегда. Американский бокс-офис удерживается на плаву благодаря приросту населения, но среднее количество билетов, купленное одним человеком в течение года, продолжает падать десятилетия подряд.
Пик посещаемости кинотеатров в Штатах приходится на 1930 год: тогда в кино еженедельно (!) ходили 60% (!!) американцев. Но в следующие девяносто лет произошло три исторических события, погубивших эту славную традицию. Первым стало распространение черно-белого телевидения после Второй мировой войны, когда многие предприятия переключились с оборонных заказов на телекоммуникационный бизнес. Вторым — премьера цветного телевидения и технологий ретрансляции в 1960-е годы, после чего качество домашних развлечений достигло новых высот. С тех пор Голливуд целых полвека вполне успешно сопротивлялся всем новым технологическим угрозам — кабельному телевидению, компьютерным и видеоиграм, интернету и социальным сетям; гаджетам и мобильным развлечениям; в конце концов, порно. Третьим всадником Апокалипсиса для кинопроката оказался коронавирус: даже при благоприятных прогнозах этот сезон окажется для американского проката худшим с 1978 года.
Но на этом месте важно отдышаться и понять: сама по себе эпидемия для кинопроката не смертельна, но она обостряет хронические болезни, возникшие давным-давно.
Во-первых, сидеть дома и смотреть кино по телевизору зрителя стали приучать еще пятнадцать лет назад — причем усилиями самих кинопрокатчиков. Общее количество фильмов, которые представители «большой шестерки» (после слияния Disney и Fox ставшей «пятеркой»; речь о студиях Warner Bros., Walt Disney, 20th Century Fox, Paramount, Sony и Universal) выпускают в прокат, падает на протяжении всего XXI века. А количество фильмов, предназначенных для домашнего просмотра, растет — и будет расти тем сильнее, чем активнее будут развиваться собственные стриминги этих студий. Вроде Disney+, HBO Max и Peacock.
Во-вторых, последние десятилетия медленно, но упрямо сжималось так называемое театральное окно — время, которое проходит между премьерой фильма в кинотеатрах и его появлением на всевозможных носителях и платформах. К концу прошлого года это окно составляло в среднем 3 месяца и 2 дня — вдвое меньше, чем в начале века. Но сейчас речь идет уже о считаных неделях — а то и об одновременных релизах в кинотеатрах и на платформах на разных территориях, как в случае с «Мулан». Киносети отчаянно сопротивляются этим переменам — американские кинотеатры AMC, к примеру, устроили бойкот студии Universal после цифровой премьеры мультфильма «Тролли: Мировой тур». При этом важно знать, что по американским законам студии не могут владеть кинотеатрами. Зато у них вполне могут быть свои стриминги — так что заранее можно понять, кто победит в этой войне.
В-третьих, меняется сама структура доходов правообладателей. Продажи билетов через кинотеатр (то есть стороннего оператора) — это прекрасно, но куда дальновиднее торговать на собственной площадке (стриминге) и получать не разовые платежи, а ежемесячную подписку. Это понимают и в кинотеатрах, которые все чаще полагаются на абонементы вроде A-List, Sinema или MoviePass. Наличие абонемента (впрочем, посетители фитнес-залов с этим поспорят) вырабатывает у зрителя привычку. Включая Netflix каждую пятницу, мы чувствуем, что экономим уже потраченные на подписку деньги. А для студий торговля фильмами не выходя из дома — это возможность не делиться доходом с оператором, который привык брать около 50% с каждого проданного билета. Именно поэтому правообладатели сверхпопулярных сериалов отзывают их с чужих платформ на свои. Да, Netflix платил WarnerMedia по $100 миллионов в год за право показывать «Друзей». Но сейчас, когда начинается война библиотек, «Друзей» нужно держать ближе, чем врагов. То есть на HBO Max.
В-четвертых, в отношениях прокатчиков и кинотеатров давно нет равенства. 20 лет назад площадкам обычно удавалось получать 45% от доходов с билетов. В 2019 году Disney — компания, выпустившая 8 из 10 самых кассовых фильмов года, — забирал в Америке 65% с каждого проданного билета. Кстати, доля «Диснея» в американском прокате за двадцать лет выросла с 15 до 35%. И это уже угроза репертуару: вот наглядная табличка, показывающая, как ставка на франшизы губит креативность. Причем есть риск, что разнообразия скоро не станет не только в массовом, но и в авторском кино. По мнению главы Ассоциации владельцев кинотеатров Олега Березина, провал августовского проката в России связан еще и с тем, что одновременно вышло огромное количество маленьких фильмов. Зритель любит выбор, но не любит чересчур большой выбор. Это может звучать высокомерно — но любой, кто пытался в пятницу выбрать новый фильм на Netflix, поймет, о чем речь.
Эпидемия коронавируса же только углубила каждый из этих кризисов.
Ограничения на заполняемость залов и пробел в съемках приведут к тому, что под блокбастеры будет отводиться еще больше сеансов и дней — и крупные студии будут богатеть, а небольшие — слабеть. Компания Paramount, для которой фильм «Тихое место 2» должен был стать главным источником доходов в этом году, уже успела потратить весь маркетинговый бюджет на эту премьеру — а она так и не состоялась. Несколько десятков миллиардов долларов потеряны навсегда — и фильмы, которые могли бы выйти этим летом, в итоге превратятся в каннибалов, пожирающих своих же собратьев осенью, зимой и весной. Пример французского кинотеатра Grand Rex показывает, что даже крупные сети могут отказаться от части своих площадок. Многие залы закроются навсегда — а значит, от зрителей потребуются дополнительные усилия для того, чтобы просто добраться до кино. И это на фоне бума стримингов. А сорванный фестивальный цикл ударит по независимым прокатчикам: в этом году не просто сложно продвигать авторское кино, но и невозможно определить, какие 10–20 артхаусных фильмов — те самые, обязательные для всех. Фестивали в Венеции и Торонто попробуют исправить ситуацию. Но в прошлом году подготовка к маршу «Паразитов» и «Однажды в Голливуде» началась еще в мае.
При этом думать, что век кинотеатров проходит безвозвратно, не стоит: большой экран будет сохранять свою магию всегда. Хотя бы в силу своей социальной функции, зрительских традиций и авторских амбиций Кристофера Нолана. Есть даже прогнозы, что рано или поздно прокат вернется к прежним цифрам.
Но к четырем куда более фундаментальным, чем эпидемия, угрозам кинотеатрам, описанным выше, добавилась пятая — глобальная неопределенность. У коронавируса есть пугающий порядковый номер — Covid-19, а у киностудий нет уверенности, что через несколько лет все не повторится. Именно поэтому для кризис-менеджмента в Disney (чей бизнес зависит от парков аттракционов — мест массового скопления людей) уже в марте привлекли ушедшего в отставку в феврале CEO Боба Айгера. Призыв ветерана — верный знак того, что на войне понадобится каждый солдат. Чтобы застраховать свое будущее, киностудии должны быть уверенными, что смогут рассказывать свои истории, даже если кинотеатров не будет вовсе.
Так что к хештегу #сидимдома придется привыкнуть.