Зачем смотреть «Воспоминания» — фильм о том, как Хью Джекман возвращал людям память и влюбился до беспамятства
Есть одна процедура, напоминающая операцию по стиранию памяти, — называется «десенсибилизация и переработка движением глаз» (ДПДГ). Специалисты стимулируют зрительные каналы и, следовательно, доли мозга, отвечающие за память, — после чего отдельные воспоминания тускнеют и теряют свою аффективную эмоциональную окраску. Терапия считается завершенной, если пациент оценит воздействие на него того или иного воспоминания на один или ноль по десятибалльной шкале.
«Воспоминания» Лизы Джой, шоураннера «Мира Дикого Запада», автора с одними из самых закрученных таймлайнов и нелинейными нарративами в сценарном цеху, — как раз об обратном, о возвращении к памяти. Ник Баннистер (Хью Джекман) помещает людей в специальный наполненный водой аппарат, делает им седативную инъекцию, после чего подключает к голове сеть электродов, стимулирующих мозг воспроизводить самые счастливые воспоминания. Тина памяти устроена так, что ее обладатель может найти отдельные, наиболее важные для него лоскутки, но мозг хитрее — он помнит и фиксирует все, даже то, что сам человек не заметил. Поэтому нейромашина Баннистера способна вернуть его клиентов в прошлое натурально: они могут не только видеть, но и чувствовать, ощущать прикосновения, звуки, запахи. Баннистер — торговец ностальгией, заклинатель призраков, проводник в огромную, неохватную страну, которая с каждой секундой становится все больше, — в прошлое.
Он — очень нужный человек, ведь мир вокруг изменился: уровень воды вырос, города превратились в нечто среднее между вьетнамской рыбацкой деревней и Венецией, гигантские плотины сдерживают приливы, а богачи живут выше всех над уровнем моря. Именно экологическая, социальная и политическая неуверенность в будущем подталкивает людей оглядываться в защищенное прошлое, поэтому бизнес Баннистера становится и аттракционом, и психотерапией (из теории: вспомним работы культурологов Марка Фишера и Франко Берарди, утверждавших, что чем больше мы не уверены в будущем, тем скорее придаемся ностальгии и делаем ее симптомом культуры). Вместе с тем способность главного героя копаться в памяти нужна и для менее приятных процедур — симуляции детектора лжи, мнемонических допросов, когда к памяти подозреваемых в преступлении можно подключиться, чтобы найти новые зацепки.
Впрочем, вхожи к Баннистеру и просто рассеянные люди. Мэй (Ребекка Фергюсон) — классическая femme fatale, певица из бара в красном платье — теряет ключи и просит Баннистера помочь с поисками. Пропажа находится за минуту, Мэй благодарит и уходит, но уже забывает серьги (или же специально оставляет). Баннистер ищет девушку, чтобы вернуть украшения и —она же femme fatale — влюбляется. Дальше незабываемые счастливые месяцы — и загадочное исчезновение девушки.
Лиза Джой — помним ее любовь к нелинейному хронотопу и петляющему в разные стороны таймлайну в «Мире Дикого Запада», — как и ее муж Джонатан Нолан, известна многоярусностью сценарных конструкций. В «Реминисценции» зритель может только гадать, происходит ли сцена в реальном времени или в воспоминаниях Баннистера. Правильный ответ — 50 на 50. Обнаружив исчезновение Мэй, Ник проводит недели в своей машине, чтобы найти зацепки. Наводка появляется, но вовсе не в его воспоминаниях. Баннистера просят помочь в распутывании памяти мелкого наркоторговца, и в его воспоминаниях пятилетней давности Ник видит Мэй. Ее следы ведут в Новый Орлеан, оттуда — в Майами. После — постараемся держать язык за зубами — он обнаруживает, что возлюбленная не та, кем казалась, и замешана сразу в двух-трех преступлениях. Дальше — уже классическая для нуара воронка, в которую проваливается хороший мужчина, влюбленный в не очень хорошую женщину.
«Воспоминания» с намеренной ретрофутуристичностью и анахронизмами (ну где вы видели людей в платьях и костюмах 1960-х в аквамегаполисе будущего?) мерцают сразу между двумя эпохами. Фильм Джой может напомнить святые образчики нуара вроде «Китайского квартала» и «Бегущего по лезвию» одновременно, и это скорее выгодно. Округло, продуманно выглядит и сама идея ревизии памяти — не только с точки зрения культурных кодов и предсказания вполне вероятного витка технологий будущего, а именно как двигатель сюжета и, что ли, сценарная механика. Машина Баннистера напоминает именно игровые механики: например, в видеоиграх Remember Me и Cyberpunk 2077 игрок активно пользуется возможностью перемотки памяти, чтобы найти улики. Джой избирает схожую стратегию: ее же идея о машине памяти становится плацдармом для детективной канвы и структурных скачков (будет, понятно, множество флешбэков и флешфорвардов).
Наконец, наверняка ни одна рецензия на продукт Джой не обходится без кивка ее сценарному престидижитаторству. Вспомним хвалебную прессу на сериал «Мир Дикого Запада» (особенно на первый сезон), в которой одним из самых часто используемых слов было mindbender (выворачивание ума наизнанку). Оно вполне применимо и к фильму. Джой из сценария к сценарию манипулирует одним и тем же чувством — доверием. Доверием к тому, что протагонисты — положительные персонажи; доверием, что мы наблюдаем за действием в реальном времени; доверием, что режиссер — надежный рассказчик. «Воспоминания» пользуется нашей неосторожностью — и обманывает зрителя девять раз из десяти.