«Оторви и выбрось» — самый недооцененный фильм минувшего «Кинотавра». Это надо срочно исправить
Три года назад полнометражный дебют Кирилла Соколова «Папа, сдохни» незаметно победил на фестивале «Окно в Европу», вызвав у немногих критиков восторг по поводу безупречной формы (как в корейском боевике) и негодование насчет нехватки смыслов (зато их искали в том, что оператор — сын министра Улюкаева). Два года назад случился прокат — и, несмотря на Александра Кузнецова в кадре, на фильм пришло чуть больше 10 тысяч зрителей (у рекордсмена «Холопа» их было 12 миллионов). А год назад во время пандемии черная комедия вышла на иностранных платформах — и вдруг стала сенсацией среди англоязычных критиков. Когда температура на RottenTomatoes поднялась до 100 градусов, а русского дебютанта на Западе стали как-то даже навязчиво сравнивать с Тарантино, Серджо Леоне, Пак Чхан Уком и Мартином Макдоной, начинающего пророка оперативно признали и в своей отчизне. Новая министр культуры раскритиковала прокатчиков за упущенный хит, а российские критики стали писать объяснительные записки и извиняться за прогулы. Мы — в том числе.
Поэтому теперь, после 32-го «Кинотавра», очень важно не прошляпить вторую картину Соколова — «Оторви и выбрось». Тем более что жюри фестиваля не наградило ее даже дипломом. И это притом, что она оказалась самым веселым, непредсказуемым и изобретательным фильмом конкурса. Хоть и сохранившим в себе все наследственные болячки вспыльчивого дебюта.
Оля (удивительная актриса Виктория Короткова) готовится к выходу из тюрьмы, терпит пытки от надзирательницы (женщины в этом фильме вообще издеваются над женщинами куда охотнее мужчин) и ждет встречи с дочкой Машей (маленькая Соня Круглова, которая наверняка станет большой звездой). Олю вот-вот освободят — и она заберет Машу из маленького городка в большой, настоящий. Проблема в том, что бабушка Вера Павловна (Анна Михалкова, которая здесь отрывается даже больше, чем в «Давай разведемся») этого не хочет — и при первой же встрече бьет Олю ножом. Начинается «Красная шапочка» наоборот. Мать и дочь бегут от злой бабушки через бесконечный лес. Серый волк остается за кадром: это какой-то мужчина из города, за которого Оля выскочила замуж в результате тюремного эпистолярного романа. По пути героиням встретятся и охотники — дальнобойщики, гаишники и менты, — но ждать от них помощи не придется. Главный из них — одноглазый полицейский (уморительный Александр Яценко) — когда-то был в Ольгу влюблен, но распускал руки. Так что она самым что ни на есть ветхозаветным образом оставила его без глаза — и села в тюрьму. Теперь он ей неохотно мстит на пару с несостоявшейся тещей — хотя в печальных глазах (ладно, глазу) читается, что этот мужчина устал от насилия больше всех.
«Оторви и выбрось» — фильм не от мира сего, и это было особенно заметно на «Кинотавре». Первое, чем он удивляет, — сложность, вычурность и щедрость решения сцен, к которым иные постановщики отнеслись бы как к проходным. Если в других российских картинах герои идут через лес, то это просто герои, которые просто идут через лес. В фильме Кирилла Соколова они будут кубарем катиться со склона, как Алиса у Кэрролла, и драться со змеями, как Невеста у Тарантино. Если в других российских фильмах героям надо добраться куда-то на машине, то это будет просто поездка из точки А в точку Б, осененная небесным квадрокоптером и парой ленивых монтажных склеек. В фильме Кирилла Соколова машины переворачиваются, дети хватаются за пистолеты, а переговоры на милицейской волне напоминают радиоспектакли. Почти ни в одном российском фильме не обходится без стрельбы, но перестрелки у Соколова — это какой-то балет на курках.
Серьезное знание иностранной жанровой классики, особенно «бэшек» и «эксплуатаций» — характерная черта многих молодых режиссеров из России. Но у Соколова это не академическое владение формой и не цитаты ради цитат, а живой, бурлящий и даже яростный разговор с мировым кинематографом как с неким Солярсом — единым и мыслящим организмом. Который, оказывается, очень даже понимает на русском — и не прочь иногда ответить режиссеру, рожденному в Ленинграде.
Поэтому сюжет из «Тельмы и Луизы» вдруг указывает верный путь для двух женщин из нашей глубинки, которым (как и всем героям минувшего «Кинотавра») есть от чего бежать. Нарядная колористика и аккуратная симметрия, как у Уэса Андерсона, внезапно становятся легкой формой, примиряющей зрителя с жутким содержанием. Да, это снова фильма, в котором мужья бьют жен, а надзиратели пытают зэков, но в нем нет ни провинциальной серости, ни ядовито зеленых подъездов, ни майонезной хтони. Напротив, это киносказка, и ее наив неизбежно победит зло.
Испытания и подвиги в духе «Убить Билла» становятся логическим развитием волевых качеств русской женщины: раз она способна остановить на скаку коня, то что ей стоит голыми руками разделать змею? А легендарная перестрелка взглядами из концовки «Хорошего, плохого, злого» здесь превращается в гомерически смешной анекдот — потому что вместо Ли Ван Клифа теперь Анна Михалкова, а вместо Илая Уоллака — Александр Яценко с кутузовской повязкой на глазу. Зритель предчувствует концовку этого анекдота — и оттого радуется вместе с режиссером. Заумные снобские цитаты такого эффекта никогда не дадут. Но если режиссеру удается стать медиумом, через которого со зрителем разговаривает вся история кино, то магия происходит.
В «Оторви и выбрось» магии столько, что в этом фильме даже не хочется искать социальных комментариев и глубоких смыслов. Наверное, его гротескное смешное насилие пытается быть противоядием от реальной жестокости. Наверное, остающаяся на втором плане сюжетная линия с семьей, где папа и мама — начальники тюрьмы, а сын на автопилоте идет по их стопам, — это та правда о нашем общем будущем, которую многим не хотелось бы замечать. Наверное, печальный циклоп в исполнении Александра Яценко взывает к милосердию к русскому мужчине, который все чаще предстает в массовой культуре монстром. Наверное, примирение двух поколений, которое происходит благодаря третьему, самому молодому, — это обнадеживающий знак. Но «Оторви и выбрось» — чересчур веселая сказка, чтобы искать в ней мораль. Слишком уж быстро здешняя Маша улепетывает от медведей.
И да, чтобы эта рецензия не казалась сплошным елеем, а решение жюри «Кинотавра» — слепотой, надо признать: в фильме есть та же фундаментальная проблема, которая в свое время мешала нам единым фронтом выступить за «Папа, сдохни». Сценарии Соколова (а он всегда пишет в одиночку — возможно, напрасно) не поспевают за его режиссурой. Он лихо придумывает невероятные сцены — но пока не склеивает их в последовательные сюжеты. И в этих сюжетах в итоге нет планомерного набора высоты и заметного повышения ставок. Часть сцен в «Оторви и выбрось» можно поменять местами — и зритель не заметит разницы в эмоциональном состоянии героев и в стадиях развития характеров. В конце обоих фильмов эта проблема решается, а в начале на нее просто не обращаешь внимания, но с середины хочется сокращать — даже несмотря на чрезвычайную изобретательность каждой сцены. Возможно, в третьем фильме с этим хроническим недугом справится скрипт-доктор или соавтор. Желающих работать с Соколовым после этого «Кинотавра» точно будет хоть отбавляй.