Чувства верующих: секс, Иисус и телекинез в «Тельме» Йоакима Триера

На фестивале в Торонто показали «Тельму» Йоакима Триера – фильм, который определенно станет иконой для молодых.
Чувства верующих: секс, Иисус и телекинез в «Тельме» Йоакима Триера

В 2017-ом году несколько видных режиссеров – американец, грек и швед – не сговариваясь решили, что самая понятная эмоция для фильмов о семье – это ужас. На фестивале в Каннах грек Йоргос Лантимос показал «Убийство священного оленя» – историю о том, что плоха та ячейка общества, в которой обходятся без жертвоприношений. На киносмотре в Венеции продемонстировали «маму!» американца Даррена Аронофски – сложно объяснимый фильм, суть которого, кажется, в следующем: любой художник – паразит в своей частной жизни. Бог любит троицу, поэтому на фестивале в Торонто не только показали подержанные ленты венецианских и каннских купцов, но и устроили мировую премьеру «Тельмы» Йоакима Триера. Этот фильм будет претендовать на «Оскар» от Норвегии – и на то, чтобы стать таким же предметом поклонения, как шведский ужастик «Впусти меня». А может быть, и американская классика «Ребенок Розмари».
Не занимайтесь самолечением! В наших статьях мы собираем последние научные данные и мнения авторитетных экспертов в области здоровья. Но помните: поставить диагноз и назначить лечение может только врач.

Где-то в Норвегии есть красивое замерзшее озеро, по которому идут бородатый отец с ружьем и девочка лет шести. Подо льдом бьется библейская рыба, а в лесу ждет олень – первая из многих невинных жертв в фильме. Пройдет много лет, девочка вырастет и уедет от набожных родителей на учебу в либеральный Осло и встретит там первую любовь. Проблема в том, что эта любовь – тоже девочка, папа и мама контролируют каждый шаг дочери, а когда та нервничает, с ней происходят эпилептические припадки. Во время которых отчего-то гибнут птицы, выключается свет и пропадают люди.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Как ужастик «Тельма», может быть, и не ровня блокбастеру «Оно» (который тоже должен был быть драмой про семью – если бы сам не испугался собственного материала), но гораздо эффективнее «мамы!» и почти приближается к «Убийству священного оленя». Норвежский режиссер Йоаким Триер здесь формально спорит со своим дальним родственником из Дании и его «Антихристом» («Тельма» – кино про разборки между плотью и духом), но методы управления хаосом он заимствует, все-таки, у Стэнли Кубрика. «Сияние» было таким страшным во многом из-за своей идеальной геометрии. Симметрия, как известно, свойство мертвецов, поэтому перфекционист Кубрик всегда ставил камеру так, чтобы превратить любое помещение в морг.

Город Осло подходит для таких экспериментов идеальным образом: его экстерьеры давно живут в будущем, а интерьеры стараются оставаться в деревянном прошлом, чтобы хоть немного согревать норвежцев вечной зимой. Поэтому почти в каждой сцене Триер ставит камеру и внутри, и снаружи, чтобы мороз по коже зрителей становился не метафорой, а фактом. Другие очень сильные – и при это не успевающие надоесть приемы «Тельмы»: способные вызвать эпилепсию вспышки света; взята за основу тишина, от которой звенит в ушах, и удивительная актриса Элли Харбоа, излучающая угрозу не менее убедительно, чем Джек Николсон. Пару лет назад эта хрупкая девушка сыграла Жанну Д’Арк. В «Тельме» ее героиню тоже хочется на всякий случай сжечь на костре – как минимум в профилактических целях.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Как и очень многие из фильмов фестиваля в Торонто, эта картина декларирует определенные ценности: в частности, то, что вера в Бога – не помеха однополой любви, а женщинам еще за многое предстоит побороться. Но там, где британцы и американцы скатываются в публицистику (лучшие примеры – «Битва полов» и «Мэри Шелли»), норвежец использует предельно обтекаемые формулировки. Поэтому «Тельму» можно считать высказыванием и антихристианским, и прохристианским, причем последнее – даже вероятнее. Сперва героиню наделяет сверхъестественными свойствами страх, но затем его место занимает любовь. И это вполне себе метафора церкви как места, куда тебя сначала таскают за шкирку родители, но потом вдруг приводят собственные ноги.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Уловка Триера – в том, что нравственное созревание героини он иллюстрирует вещами, от которых у набожных людей должны бы стать дыбом волосы. К своей вере Тельма приходит самым соблазнительным из всех возможных путей: оторвавшись от родителей, она шаг за шагом раскрепощается по сценарию, который вряд ли откажется пережить хоть кто-то из зрителей. Отключенный телефон, выкуренная на спор сигарета, неоновая дискотека, первая бутылка пива, сомкнутые ладони, быстрый поцелуй. Затем – второй круг сладкого ада: косяк с марихуаной, мастурбация на вечеринке, подружка, оставшаяся на ночь. «Тельма» предвосхищает самые волнительные переживания юности для тех зрителей, у кого все еще впереди, и ловко возвращает в нее тех, кому уже повезло повзрослеть. Формально это фильм про телекинез, но на самом деле – о машине времени. И летает она так хорошо, потому что питается любовью. А любовь – это известно кто. Теорему Триера, таким образом, можно считать доказанной. А «Тельме» – пророчить ту же судьбу, что была у «Кэрри» Брайана де Пальмы: это одна из тех лент и тех героинь, с которыми молодым зрителям будет очень приятно (и, возможно, полезно) сверять свои страхи и надежды.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: