Лай-Лай Ленд: как Уэс Андерсон разбивает сердца в Берлине
Берлинский кинофестиваль открылся 15 февраля кукольным мультфильмом Уэса Андерсона о собаках, любви и свободе. Корреспондент Правила жизни Егор Москвитин рассказывает о премьере.
Слоганом фильмов первого дня Берлинале могла бы стать максима «Свобода или смерть»: сразу три полнометражные картины позвали зрителей на баррикады. География их борьбы такова, что не остается сомнений: это мировая революция вне времени и пространства.
Фильм Black 47 — ирландская версия «Храброго сердца» и «Рождения нации». Вернувшийся в 1847 году из Афганистана солдат видит нищету и голод соплеменников и объявляет войну английским лордам. Такое кино — в котором людям отрубают головы и ставят на их место свиные рыла — ждешь скорее от полуночных программ «Санденса» и Торонто, чем от политизированного, но все же респектабельного европейского смотра. Но тем сильнее оно бодрит.
Немецкий фильм The Silent Revolution — трогательная и страшная история подростков из Восточного Берлина, узнавший в 1956 году о восстании в Венгрии. Старшеклассники решают поддержать погибших революционеров двумя минутами тишины в начале урока, не зная, как дорого им придется заплатить за этот протест. Зловещие русские появляются в фильме лишь однажды — в образе таких же подростков-солдат, которые пощадят школьников и пожалеют, что оказались далеко от дома. Все самые страшные кары на героев нашлют такие же, как они, немцы: учитель, директор, родители, партийные функционеры и даже (а эта история правдива) министр образования. «Тихая революция» во многом созвучна показанной на ММКФ латиноамериканской «Симфонии для Аны»: в обеих лентах свободолюбивый Хогвартс превращается в пыточную из «1984», а общая борьба делает отношения героев и сладостно, и болезненно чувственными — ведь любимого человека можно потерять в любой момент.
А возглавляет эту колонну борцов за свободу картина о существах, попросту не способных на жизнь без преданности и благородства — кукольный «Собачий остров» Уэса Андерсона. Это не только фильм-открытие фестиваля, но и самая звездная премьера смотра: героев озвучивают Брайан Крэнстон и Тильда Суинтон, Билл Мюррей и Фрэнсис Макдорманд, Эдвард Нортон и Скарлетт Йоханссон, Лив Шрайбер и Грета Гервиг, Харви Кейтель и Йоко Оно. На конференции после пресс-показа созвездию актеров попросту не хватило мест на президиуме — так что Тильда Суинтон сидела среди журналистов.
«Собачий остров» — побратим прошлогодней «Окчи» из Канн: оба фильма видят недалекое будущее экологической антиутопией и оба назначают судьями для людей животных. Глаза-пуговицы собак из картины Андерсона оказываются такими же беспощадными детекторами лжи, как и сгенерированный на компьютере взгляд хрюшки Окчи. А чтобы зрителям стало совсем неудобно за то, во что они превратили планету, Андерсон зовет в соучастники отважных детей — японского мальчика с самурайским духом; девочку, приехавшую на острова по обмену из Америки, и юного хакера. Жаль, что не из России.
В Японии будущего паника: некий собачий грипп превращает любимых домашних животных в чудовищ, опасных для хозяев. Ученые предлагают повременить полгода, пока разрабатывается вакцина, но политики-популисты настаивают на голосовании. В результате все псы попадают кто в рай, а кто на Мусорный остров. На этой свалке они сражаются друг с другом за объедки, вспоминают хозяев, влюбляются и ждут разрешения своей грустной собачьей судьбы. Однажды на остров упадет самолет с маленьким принцем — мальчиком, решившим во что бы то ни стало разыскать своего пса. А в городе Мегасаки, тем временем, начнется революция школьников: сверстники героя, узнав о его подвиге, сперва поставят в его честь спектакль, а затем попробуют свергнуть диктатуру.
Политическое кино от Уэса Андерсона — формулировка, которая еще несколько лет назад казалась оксюмороном. Стоит признаться, что фильмы этого режиссера мы любим не только за нежный юмор, ранимую доброту, простые истины, искрометные диалоги и дурачества суперзвезд, но и за их эскапизм. «Фантастический мистер Фокс» предлагал яппи спрятаться от экономического кризиса в уютной норе.
«Поезд на Дарджилинг» рекомендовал в любой непонятной семейной ситуации брать билет навстречу нирване; «Королевство полной Луны» утешало воспоминаниями о детстве. От «Отеля "Гранд Будапешт", показанного в России в феврале 2014 года, уже веяло какой-то тревогой: вечный андерсоновский сюжет о "дисфункциональной семье" вдруг переключился на семью народов и изобразил сказочную дружную Европу накануне войны — Европу, которой больше не будет. И если тогда это казалось совпадением, но сегодня "Собачий остров" сложно воспринимать иначе, как политический манифест. С той поправкой, что лобовым высказываниям Андерсон, как и его маленькие герои, предпочитает тонкие аллегории на сцене театра кабуки.
В «Собачьем острове» есть издевки и над строительством стен между народами, и над манипуляциями на выборах, и над опасными заблуждениями большинства, и над иностранными агентами, и над страхом перед хакерами, и над неолуддитами, думающими, что мир вот-вот станет «Черным зеркалом» нон-стоп. Город Мегасаки кажется призраком Нагасаки, так что кто-то наверняка разглядит в фильме и покаяние отдельно взятого американца перед японцами. Без этих сравнений на Берлинале не обойтись: сама география фестиваля, раскинувшегося вокруг «чекпоинта Чарли», обязывает его к объединительному пафосу и неусыпной вахте памяти.
Но в «Собачьем острове», несмотря на все зарытые в нем кости, важны совсем другие истории. История мальчика и его пса — одинаково честная и в самурайских фильмах Куросавы, и в постапокалиптическом бульварном чтиве, и в кукольной стимпанк-антиутопии Андерсона. История клыкастого воина, который на старости лет влюбился и жалобно заскулил. История жучки, которая всю жизнь выступала в цирке, но по доброй воле завиляла хвостом лишь накануне конца света.
Рано и глупо говорить так в феврале, но кажется, главный фильм года о любви и о дружбе уже с нами.