«Почему мы креативны?»: интервью с режиссером, который 30 лет интервьюировал для фильма звезд от Боуи до Далай-ламы

Безусловно! Так мы устроены, что творчество есть во всех, просто пока одни так называемые «некреативные» люди думают и говорят об этом, другие берут и делают — превращают мысли в действия.

Как во время интервью вы понимали, что пришло время, чтобы задать человеку тот самый вопрос: почему вы креативны?

Интуиция подсказывала. Порой я завершал им беседу, а иногда начинал — как это было, например, с Уиллемом Дефо. Он еще сказал, что ждал этого вопроса (смеется). Это забавная история. Рассказать вам?

Давайте.

Как-то мы общались с Мариной (художницей Мариной Абрамович, — Правила жизни), и в это время в театре шла подготовка спектакль «Жизнь и смерть Марины Абрамович» Роберта Уилсона. Дефо там играл ее маму — ну и еще какую-то роль. И вот мы с ним встретились накануне премьеры, немного поговорили и разошлись, потому что на нем было много грима и его ждали на репетиции. Тут уж ничего не поделаешь — с такими вещами приходится мириться, интервью редко получаются сразу. Но я не сдался и написал Уиллему письмо от руки. И попросил кого-то в театре передать его вместе с моей книгой. И вложил внутрь визитную карточку. Разумеется, он мне так и не ответил (смеется). А спустя какое-то время я увидел его на премьере фильма «Отель "Гранд Будапешт". И поинтересовался, получил ли он книгу. Выяснилось, что да. "Так это твоя? — отреагировал он. — Слушай, она лежит у меня на тумбочке у изголовья кровати. Это неисчерпаемый источник вдохновения". Так что в этот раз он уже согласился на интервью и дал мне номер телефона в Нью-Йорке и адрес электронной почты. Через пару месяцев наша беседа наконец состоялась. И наконец-то стала частью моего фильма. Все это стоило ожидания.

Часто приходилось преследовать героев?

Ну да, чтобы собрать все истории, мне пришлось быть терпеливым. И очень часто даже те люди, которые отказывали мне, все равно в итоге пытались как-то помочь. К примеру, ассистент Харви Кейтеля сказал мне, что интервью невозможно. Тогда я отправился к агенту актера, потом к адвокату, а затем в актерское агентство RCM в Лос-Анджелесе. Тут надо бы сказать, что я отчаялся, но я не отчаиваюсь. Тем же вечером мы снимали что-то вместе с Джулианом Шнабелем (американский кинорежиссер, — Правила жизни) я рассказал ему об этом неприятном инциденте. Вернулся в отель — и увидел на столе записку от помощника Кейтеля, который утром меня отверг. Она гласила: «Джулиан порекомендовал вас. Приходите тогда-то, у Харви будет время».

Наверное, Джулиан сам очень хотел посмотреть ваш фильм.

Ну да, творческие люди стараются поддерживать друг друга. Они всегда помогут найти то, что ты ищешь. Чем бы это ни было — главное, чтобы это хоть как-то подталкивало тебя к обретению смысла жизни. Очень многие поддерживали меня. И я им за это бесконечно благодарен — каждому, кто принял участие.

А почему вы решили начать фильм с диалога с Дэвидом Боуи?

А нам нужны были лицо и речь, которые бы подчеркнули фрагментарность нашего исследования, его постмодернистский подход... Да, давайте назовем это постмодерном. На самом деле эта идея пришла в голову нашему монтажеру — Мари-Шарлотт Моро. И это была гениальная идея, особенно если учесть, что дальше ей как монтажеру нужно было обработать сотни часов интервью (смеется). Так что Боуи в самом начале — это своего рода декларация намерений. По-моему, интересно получилось!

Если я правильно понял, эта запись сделана, когда Боуи играл в картине «Голод» Тони Скотта. Она про вампиров. Таким образом, когда вы начинаете фильм с этого фрагмента, вы сравниваете творческих людей с вампирами, верно?

Верно! Это тоже идея Мари-Шарлотт. И я сразу же в эту идею влюбился. Кстати, из Франции у нас не только монтажер, но и аниматор. Они-то и придали фильму элегантность.

Вы с самого начала знали, когда и какими словами закончите свою историю? Должно быть, тяжело написать такой короткий эпилог для такой огромной многолетней работы.

Не знал. Но в какой-то момент нужно провести черту, за которую ты уже не зайдешь. Важно вовремя остановиться. Разумеется, мне было, что еще сказать. Но я подумал: достаточно манифестов. Времени на еще один большой манифест просто не хватит. Главное, что эти беседы воодушевили меня. Я познакомился с интереснейшими людьми с помощью одного-единственного вопроса. И чем бы я параллельно ни занимался — снимал фильмы о футболе, рекламе, Интернете или Балканах — этот вопрос постоянно крутился в моей голове. Он был наваждением — и каждый раз, когда во время интервью (а некоторые из них шли по полтора часа!) приходило время его задать, я чувствовал какую-то эйфорию. Настолько я был одержим этим проектом.

Уверен, это очень личная для вас история.

Конечно. В самом начале пути я не знал, куда заведет мне дорога и что этот вопрос со мной сделает. Но моя цель — показать людям другой мир и другие возможности — мотивировала меня двигаться вперед и только вперед. Представьте, что вы человек из маленького немецкого городка, голова которого забита определенными установками о том, что правильно, а что нет. Вокруг вас — серость. Но где-то рядом существует кино, и это кино — ваша дверь в другой мир.

Работа над фильмом научила меня всегда стараться идти против течения, говорить вещи, которые другие сочтут неправильными, не страшиться брать на себя ответственность и не бояться, что я провалюсь или надо мной посмеются. Мне хочется верить, что люди, которые посмотрят этот фильм, начнут действовать так же. В моем же случае ключевую роль ментора сыграл Пол Арден (15 лет работал креативным директором в агентстве Saatchi & Saatchi, — Правила жизни), моего бывшего начальника, который, как и я впоследствии, ушел из рекламы в режиссуру. В последние годы жизни он написал книгу с хорошим названием «Важно не то, кто ты есть, а то, кем ты хочешь стать». Она стала для меня вдохновляющим примером. Не стоит бояться собственной креативности и возможных провалов. Это важный урок.

Можно ли сказать, что страх неудачи и боязнь быть отвергнутым — это сегодня главные препятствие на пути к творчеству в западной цивилизации?

Да, нужно научиться принимать свои неудачи — а то и полюбить их. Я говорил об этом с Ридом Хастингсом, генеральным директором Netflix. В фильме вошел только маленький кусочек из нашей бесед,но вообще Рид рассказывает, что в его компании разработана целая философия осмысления неудач. Он говорит: «Мы позволяем нашим сотрудникам совершать ошибки, потому что лучше провалиться, чем постоянно перестраховываться. В случае неуспеха никто их не съест — даже если он повторится». Это здравый подход к инновациям в бизнесе, и кстати, в книге Пола Ардена тоже есть много мыслей на этот счет. Прочитайте!

Во время фильма вы пару раз сравниваете себя с Одиссеем, Улиссом. А есть еще какие-то архетипические образы, которые вы хотели бы примерить в будущих фильмах? Может, Локи или Дон Кихот?

(смеется) Да-да-да! Это было бы креативно! Думаю, в каком-то смысле я и правда был похож на героя Сервантеса. Потому что к моим собеседникам зачастую приходилось пробиваться через строй ветряных мельниц. Я, кстати, уже придумал тему для своего следующего фильма. Его герои будут отвечать на вопрос: «Почему мы не креативны?» Эти картины будут дополнять друг друга. Надеюсь, между ними произойдет диалектический синтез, который заставит кого-нибудь по-новому взглянуть на природу творчества.

А как вы будете подбирать героев? В случае первого фильма было понятно, к кому идти и как это потом продавать — как антологию интервью с гениями эпохи. Но кому будут интересны некреативные герои?

А в том-то и идея, чтобы задавать этот вопрос тем же самым людям, и выяснять, живет ли это противоречие между ординарностью и неординарностью в них. И, конечно же, добавить новых героев — но столь же ярких. В первой части они рассказывали, что помогает им творить, а во второй расскажут, что им мешает. Знаете, на пути у каждой идеи встречается миллион убийц. Идею очень легко убить. А второй фильм возьмет и расскажет, как избежать ловушек.

После столь продолжительного исследования творческих импульсов у вас появился соблазн разложить их по полочкам — как-то классифицировать?

Да, конечно, есть разные мотивации, но я постарался не обобщать. Хотя фильм дает возможность отыскать у героев определенные паттерны. Мы описываем разные стимулы к творчеству. Это сексуальное желание, детство, родители, амбиции, тревожность, поиск бессмертия, амбиция оставить после себя след в истории и таким образом избежать забвения. Это главные движущие силы, мотивирующие людей творить, а также темы, которые помогают структурировать фильм — поделить его на главы. У нас 13-14 невидимых актов внутри фильма — и у каждого свой лейтмотив.

По вашим наблюдениям, в каком обществе рождается больше гениев — в тоталитарном или свободном? В истории много примеров, когда талантливые люди были продуктами империй.

Это правда. Посмотрите на Иран. Их кино изумительно! И как только им удается работать в условиях цензуры?! Или возьмем Pussy Riot, которые делают удивительные вещи. С одной стороны, притеснение может породить креативность, но с другой стороны, существует гораздо больше примеров, когда творческие люди расцветали в атмосфере свободы. У меня нет статистики для ответа на ваш вопрос, но мне кажется, что в действительности творчеству нужна свобода. Так что не советовал бы тоталитарные методы стимулирования креативности (смеется).

Некоторые ваши герои говорят, что создают произведения искусства, потому что не могут этого не делать. Поверили ли вы после этого в предназначение? В то, что каждый из нас рождается с каким-то особым даром?

В каком-то смысле — да. Впрочем, когда я говорил с генетиком Крейгом Вентером (американский ученый, составивший карту генома человека, — Правила жизни) —в общем-то, отцом идеи клонирования, я понял, что среда, в которой растет ребенок, важна даже больше, чем его природные данные. По словам Крейга, если взять двух однояйцевых близнецов и поместить их в разное окружение, то один в итоге может стать гением, а другой — неудачником. После этой встречи я для себя решил, что среда — определяющий фактор. Но этому нет прямых научных подтверждений, это просто мое личное мнение.

Многие творческие люди уверены, что у них есть так называемый «синдром самозванца», то есть им кажется, что они не заслужили то, что имеют, и не верят, что действительно обладают талантом. Вы говорили об этом с героями вашего фильма? Большинство из них верит в свой талант?

Да, я слышал об этом, но мне показалось, что именно те люди, с которыми я работал, вполне уверены в том, что заслужили все, что имеют. Большинство из них точно верит в свои силы.

А в Бога?

(смеется) Ну, многие из них верят в некую метафизическую взаимосвязь всего сущего, в то, что есть нечто большее, чем мы, и что это большее и создает многие волшебные мгновения в наших жизнях.

Если бы вы могли задать этот вопрос — «Почему мы креативы?» — трем любым людям из любой эпохи, кто бы это был?

Любой эпохи?

Да.

Интересный вопрос. Дайте-ка подумать (действительно задумывается на несколько минут). Пусть будут Сократ, Мать Тереза и Леди Гага.