«Нет ничего прекраснее естественности». Сергей Горошко — о хулиганстве, поиске себя и своих ролях (в кино и не только)

Ты вообще хулиган?

Больше нет. Был, да. Хулиган — кто это? Это человек, свободный от рамок, скажем так, социальных каких-то. Он их нарушает. Я — нет, я по правилам играю, особенно в последнее время. Просто дзен словил какой-то.

Было ли что-то, что тебя настигло для дзена?

Заигрался. В хулиганье, в панк-рок заигрался и понял, что такая немножко напускная история с этим хулиганством всем. А я как бы человек достаточно спокойный. Но это не из серии, как бы это ни звучало ужасно, «надо играть по правилам». Просто усталость какая-то пришла от этого всего. Мне гораздо больше нравится просто жить спокойно: кататься на велосипеде, собирать фигурки и по возможности запускать компьютерную игрушку какую-нибудь.

Есть для тебя сейчас такая отдушина жизненная?

Да. Моя квартира (стала наконец-то). Я наконец могу сказать, что у меня есть дом (впервые), что я прямо дома, чтобы я хотел побыстрее вернуться домой. Вот за очень долгое время у меня это появилось.

А дом — Москва, Питер?

Квартира в Москве.

Зная твою особую любовь к Санкт-Петербургу... Ты говорил даже на премьере «Походу любовь», что Санкт-Петербург — лучший город Земли.

Я везде говорю, что Санкт-Петербург — лучший город Земли. Просто я от него немножко устал: события, люди. Много всего произошло, и просто захотелось что-то поменять. Ну и все-таки я вырос здесь [в Москве]. Захотелось пожить там, где я провел детство. Но я приехал и понимаю, что я вообще ничего не знаю про Москву. Я ее изучаю с нуля, как приезжий абсолютно.

Есть у тебя любимые места в Москве, где ты часто бываешь?

Можно и так сказать. (Смеется.) Ресторан Rossa, там сейчас бываю особенно часто. Так получилось, что я теперь часть команды ресторана. Естественно, это место стало самым любимым в Москве. Потому что там я как минимум стараюсь. Мы все стараемся сделать его классным. И правда получается. Очень всем советую!

Ты сейчас, получается, пытаешься совмещать сразу несколько ролей?

Я всю жизнь это делал. У меня до этого была музыка (баттл-рэп), до этого был театр. Сейчас у меня, дай Бог, летом откроется галерея в Петербурге. Мне всегда интересно чем-то многим параллельно заниматься.

Что за галерея в Санкт-Петербурге?

Ну пока ничего не буду про нее говорить, потому что она пока в разработке. Где — тоже не буду говорить, но все это будет происходить в очень интересном месте. Как костяк — картины в галерее. Вокруг этой галереи будут некие иммерсивные представления от достаточно популярных, классных режиссеров театральных.

Такое часто происходит, когда ты понимаешь, что уже добился в индустрии каких-то высот. Поэтому хочется развиваться и в других сферах?

Я никаких высот не добивался. Если говорить про успех и популярность, я средний абсолютно артист. Я как бы не Дима Чеботарев. (Смеются.)

Диме передадим.

Дима, да, мой король. Плюс меня всегда больше привлекала работа продюсерская, то есть директор, не директор — все это продюсерская работа. Меня это привлекает, потому что знаю, что я могу. И благодаря своей актерской профессии, то есть вот этой некой популярности, знакомствам, я могу развиваться в других направлениях.

Ты экстраверт или интроверт? Для того чтобы делать и рестораны, и галереи, и вообще быть продюсером, нужно быть довольно экстравертным человеком.

Я интроверт, вынужденный быть экстравертом, как и, наверное, 80% населения. Но я привык уже.

Получается, когда ты выходишь в свет, натягиваешь определенную маску?

Естественно. Маску общительного, прикольного парня. Ну я надеюсь, что она так выглядит.

А на самом деле?

На самом деле — пусть будет со мной. Но если коротко — хмурый, хрупкий, нежный.

Тебе важна нежность?

Конечно. Я кот. Это произошло благодаря неким изменениям в жизни, я начинаю себя вспоминать, какой я. У меня была некая [зависимость]... Алкоголь! Я пил шесть лет! (Выкрикнул.) Но в итоге просто и жизнь как-то поменялась, да, и заново себя нашел. Год начался иначе, в отличие от последних восьми лет.

Как ты встретил 2025 год?

В аэропорту. Я не помню, как я конкретно встретил куранты, но потом я поехал в аэропорт и улетел на Шри-Ланку. Впервые с большой компанией друзей. Давно так хотелось сделать. Прямо компания прекрасная собралась. За 20 дней ни одного не то что конфликта, даже какого-то негативного вайба не было. То есть просто чудесные 20 дней, перезагрузка.

А что именно это была за перезагрузка? И что ты осознал после поездки?

Ну что... Что хватит пить. У меня были проблемы с алкоголем долгое время. Это правда. Не в том смысле, что я не мог без алкоголя функционировать. Я хотел выпить, потому что внутренний мир был разрушен. Вот как-то сейчас собрался. Просто, как только понял, что я более-менее себя нормально чувствую, он мне стал не нужен и все.

Может быть, что-то послужило рычагом, который помог это понять?

Я нашел своего человека. И плюс я долго достаточно над собой работал. Конец 2024 года был апогеем: понял, что так дальше нельзя. И очень вовремя попала эта Шри-Ланка, компания людей. Потом я понял, что этот человек, которого я знаю достаточно давно, оказывается, мой человек. Глаза открылись. И все, это [алкоголь] стало мне не нужно. Наверное, это и подразумевается как хулиганство. Алкоголь для меня был не средством: я его пил, вообще не хотя этого делать, но я по-другому из дома выйти не мог. Такие были истории тоже.

Но не на работе. Никогда на работе я не появлялся даже выпившим, не то что пьяным. Никогда на смене, спектакле во мне не было ни грамма. Но это было тяжело. Просто у меня панические атаки гасились [алкоголем]. Теперь как-то справляюсь без него.

Можно сказать, что ты человек проработанный?

Нет. Я не был в терапии. Я сам с собой был в терапии и сам это вывез. Один. И вот появился еще человек, который как бы подкрепил то, что я сделал, и оно закрепилось. Получше стало.

А если говорить про вот эту любовь к продюсированию — она откуда вообще? Это же в первую очередь про умение договариваться. Как с этим, учитывая, что ты называешь себя интровертом?

Я с детства хорошо умел договориться. Школа, весь институт — на договорняках, все умением вертеться и понимать людей. Подход к людям надо уметь находить. Я руководствуюсь поговоркой: «Не имей сто рублей, а имей сто друзей, будет 10 тыс. рублей». Это мое кредо по жизни, но при этом друзей у меня немного, а знакомств полно.

Сколько у тебя друзей?

Человека три-четыре. Я их знаю всех по 12-13 лет. Их я могу назвать друзьями.

Есть ли вообще правила, которые ты используешь, чтобы очаровать людей?

Больше слушай, меньше говори. Либо говори много, если этого требует ситуация. Люди все разные и в то же время одинаковые — надо просто уметь чувствовать, внутренне понимать, что человеку нужно сейчас. Может, поговорить или, наоборот, сказать ему: «Привет!» — и просто пройти мимо. Отношения всегда строятся на каких-то нюансах. Но научиться искать подход невозможно — только практиковаться. Когда-то это получается, когда-то нет. Естественно, неудач больше, чем удач в этом смысле.

Ты можешь как-то охарактеризовать своих друзей? Есть у них что-то общее?

Нет. Они все просто кардинально разные люди. Нельзя любить за что-то. Можно любить просто так. Это очевидная истина.

Слушай, иногда истины кроются в простых вещах.

Простое решение — самое сложное решение, да.

Какое такое простое сложное решение ты принимал?

Вот ты журналист. Цепляешься просто. (Смеется.) Я максимально топлю за простоту всего. Жизнь простая, на самом деле. Профессии простые. Все просто. Просто мы себя захламляем и очень экзистенциально ко всему относимся. На самом деле, если взять любую ситуацию в жизни, убрать чувства, это все максимально элементарно. В простоте красота. Хотя это очень обесцененное слово. Простота — это не безразличие, простота — это не расслабиться, не бросать. Я пока до сих пор правильно не сформулировал, но слово «простота» обесценено. А в простоте все, на самом деле. Ты интересен, когда ты прост.

Но ты не простой человек.

Да никто не простой человек. Вот именно, что не в этом смысле. «Простой человек» звучит негативно, а это не негатив. Простой человек — это как минимум естественный, а нет ничего прекраснее естественности. В этом и суть актерской профессии, то, чему мы учимся всю жизнь, — быть естественным в разных обстоятельствах.

Я знаю, что у тебя витилиго (кожная болезнь, характеризующаяся нарушением пигментации. — Ред.) и раньше ты этого стеснялся. А сейчас как с этим?

В институте, когда только появилось, стеснялся. Я и мой агент переживали, потому что никогда с этим не сталкивались. Перед одним из первых проектов, помню, отдыхал на юге, сильно загорел и подумал: «Ну сейчас меня или отчислят или еще что-то». А в итоге гримеры просто посмеялись, за четыре минуты мне все загримировали. Да и сейчас витилиго, наоборот, моя фишка. Это как отпечаток пальца, это неповторимые вещи. У меня еще есть псориаз. Сейчас благодаря тому как раз, что в моей жизни как-то все устаканилось, он полностью исчез. Плюс еще какие-то витамины стал пить.

Ты вообще трепетно относишься к своему здоровью?

Теперь да: полные проверки, чекапы и прочее. Но до этого я жил по такому принципу: вот КамАЗ меня сбей — мне все равно будет. Встану и пойду дальше.

Я видела твои баттл-рэпы в том числе. Как ты там оказался?

Я смотрел все версус-баттлы с самого первого. А залетел туда, потому что познакомился с Владом Отто (нынешним организатором площадки 140 ВРМ). Я ехал из театра после премьеры, написал у себя в сториз: «Отто, респект!» Без отметок, без всего. Мне скидывают, что он себе в канал это выложил. Мы списались и так до сих пор общаемся. Его я тоже могу назвать другом.

Сейчас как у тебя с вашей баттл-рэп-активностью?

Пока никак. Но очень хочу вернуться. Просто пока оппонента нет, да и последние три баттла у меня не очень [были], потому что я не готовился к ним. Это мой большой косяк.

Как к ним нужно готовиться и как происходит сам процесс?

Надо текст писать заранее, репетировать, естественно. Вы делаете беседу, выбираете биты. Как только выбраны биты, ты начинаешь на бит писать текст. И потом много репетируешь. Если не репетировать, то, конечно, будешь как я выступать — плохо то есть максимально.

А как вы собрались со своей группой Chili Cheese?

С 2012-го по 2016-й играли, но без барабанщика. Барабанщиком был я. В 2016-м поступил в Питер, уехал. Потом вернулся, и, когда вышел «Майор Гром», закончился театр, я собрал одну группу. Но мы не сошлись по многим причинам. Я подумал: у меня есть зрители, которым нужно от меня что-нибудь. И вспомнил, что есть пацаны, у нас миллиард песен. Мы собрались. Потом мы долго искали барабанщика. В итоге нашли случайно — и через месяц у нас уже концерт был в Химках. Правда, ужасный, отвратительный концерт, потому что мы к нему не готовились почти.

Какой-то треш на концертах у тебя был?

Треша не было. Зрители прекрасные, прекрасно себя ведут, в последние, по крайней мере, разы. Все вообще супер.

Я знаю, что часть твоей фан-базы активно тебя сталкерит.

Сталкерят, DDoS-атаки, вычисление адресов — все это веселье есть. Телефоны моих родителей где-то находят, пишут им всякую чушь, мне на телефон пишут всякую чушь. До сих пор считается забавным мне позвонить, сказать: «Хи-хи-хи» — и сбросить. Но мне кажется, это было испокон веков, как появилась популярность. Всегда это было. И с этим ничего не сделаешь. Это побочки от популярности. Часть жизни, без которой никуда не денешься.

Когда только «Гром» вышел, вообще жуть творилась. В Питере когда адрес вычислили, люди просто под домом стояли, человек 15. Из дома было не выйти. Но опять же, криминала никакого не было. Люди стоят, сфоткаться хотят. Но то, что это напрягает, — это факт.

На «Хлебозаводе», если я правильно помню, был арт Сергея Разумовского.

Да. Под ним лежали цветы, моя фотография и «Покойся с миром». Но я понимал, что ребята просто прикалываются как бы. Понимаешь, очень сложно осознать, насколько всерьез эта публика воспринимает какие-то мувы со стороны Вселенной. То есть они ходят и потом месяцами грустят, что умер Разумовский, этим живут. Ну как бы сделали вот такой [арт].

Для тебя не странно разве?

Ладно, было немного жутко видеть свою фотографию и цветы с венками. Но в то же время я за любое проявление творчества, даже в подобном виде. Мне не принадлежит этот персонаж, он не мой, это не я. Это достояние фанатов, благодаря которым эти комиксы существовали до выхода фильма. Благодаря тем, кто ходил в кинотеатры, кто за этим следит, смотрит, косплеит, тратит на это время, деньги. Если они хотят похоронить Разумовского, пусть хоронят.

Я знаю, что у тебя несколько татуировок. И недавно ты набил новую — чуть ли не на съемках проекта?

Я ее набил не на площадке. Мне ее набили иглой на берегу океана.

А где она у тебя?

(Показывает.)

Обалдеть! И крестик там же?

Нет. Крестик — это моя самая первая татуха. Так же, мы были на вписке лет в 14, была у чувака машинка. Меня облили водкой, набили, еще раз облили. Я ни за одной своей татухой не ухаживал. Еще одна — Don’t act. Правда, мы пьяные в исходнике перепутали буквы «си» и «кей». И теперь тут не совсем Act.

Сколько у тебя вообще татуировок?

Четыре.

А планируешь еще делать?

Конечно. Я очень жду момента, когда смогу быть достаточно популярным, забить на все и выглядеть так, как хочу, а не так, как надо. Как минимум все на шее себе забью. Все-таки на протяжении долгого времени ты себе не принадлежишь: не стрижешься как хочешь, не выглядишь как хочешь. Я просто жду [момента], когда я смогу [устанавливать свои правила]. Вот я такой. Снимайте или не снимайте — дело ваше.

Но ты же, получается, под роли видоизменял себя специально, свое тело.

Худел, толстел, но это было в основном мое личное. Просто мне хотелось так.

Если честно, я не смотрела ни одного фильма «Майор Гром».

Как ты существуешь?

Существую. Все то, что я знаю про «Майора Грома», как говорится, я знаю не по собственной воле, а просто потому, что находишься в инфополе. С тобой познакомилась через проект, не поверишь, через «Калимбу». Мне очень понравился твой персонаж Елисей и как вы красиво по Мойке на лодочке катались. Вообще, оставляют ли герои, которых ты играешь, какой-то свой след в тебе?

Никакого! Есть они, есть я — это абсолютно разные люди.

Ты что-то у них перенимал?

Нет. Зачем? Любой персонаж — это адская смесь из твоего и его прошлого, и это некий отдельный человек. Но естественно, от себя ты никогда никуда не денешься. Нельзя просто стать другим человеком. При этом я чувствую боль своего персонажа, его слезы, я чувствую его потери, желания, увлечения. Но как только я вышел из кадра или уехал с площадки, это уже ко мне не имеет никакого отношения. Я его люблю, это мой костюм.

Проникался ли ты героем так, что он вызывал эмоции до слез?

Да. Иногда, когда надо было рыдать в кадре. Я рыдал просто потому, что мне именно этого человека [персонажа] жалко, а не потому, что я представил мертвых котят.

Ты вообще чувствительный человек?

Очень. Если в меня что-то летит, оно насквозь никогда не проходит. Все равно часть застрянет. Из-за ерунды я могу переживать две недели еще. Но не знаю, насколько мне нервов хватит.

У тебя остается внутренний ресурс, если за все переживать?

Ну остается, конечно. Я же с тобой сижу и говорю. Там, видимо, бездонные запасы этого ресурса, который я эксплуатирую бессовестно.

Какие фильмы тебя трогали очень сильно эмоционально?

«Мальчик в полосатой пижаме», например. Меня вообще достаточно легко тронуть в плане кино. Просто грустная музыка и какая-то печальная ситуация — я могу прослезиться. Финал сериала «Офис». Вообще, финалы ситкомов: ты живешь с ними, а потом они заканчиваются.

У такого эмоционально нежного человека должны быть свои правила жизни, по которым он живет.

Чем проще, тем проще. Никаких правил. Я просто живу, подстраиваюсь под обстоятельства вокруг, как и все. Никакого кодекса жизни у меня нет.

Чтобы стать твоим другом, каким нужно быть человеком?

Быть самим собой. Нет никаких критериев. Нельзя предъявить критерии к другу, к любви. Дружба — это любовь в первую очередь. К любви нельзя предъявить критерии, нельзя ее ограничить правилами, рамками. Если тебе свободно, это и есть любовь.