Ветер завывает на бездушных полях: каким получился «Северный ветер» — первый полнометражный фильм Ренаты Литвиновой за 9 лет
В сказочной стране Северных Полей царит Великий Матриархат, а ее время питают магические притоки. Семья властвующих в этих краях аристократов верит, что существует 13-й (и 25-й) час, который принадлежит лишь им. С мужчинами этого благородного рода время сыграло злую шутку: лучшие ушли на войну, а те, что остались, безвольны и инфантильны. Зато женщинами этого клана хочется восхищаться и двадцать пять, и двадцать шесть часов в день. Вот вечная и грозная Алиса (92-летняя Татьяна Пилецкая, которая и в 90 лет играла главные роли на сцене), вот до комедийности трагичная Лотта (Галина Тюнина), а вот неописуемая Маргарита (сама Литвинова), главная героиня и главная злодейка грядущей драмы. Она же — рассказчица этой истории: выходит, «Последняя сказка Риты» была не последней. По интонации Маргариты никогда не понять, хитрит она или кается, презирает или сострадает, есть у нее ирония или все серьезно. Ясно одно, ее голос пленит, а плен в «Северном ветре» — такой же, как в «Снежной королеве»: зрителю предстоит из льдинок собирать слово «вечность».
Время в фильме и правда течет беспощадно. Официальный 122-минутный хронометраж явно не учитывает те самые дополнительные часы, которые для клана Северных Полей были даром, а для зрителя могут обернуться проклятием. Рената Литвинова — не из тех режиссеров, которые будут развлекать или утешать публику. А значит, добровольным пленникам «Северного ветра», чтобы не замерзнуть и не уснуть замертво, придется самоорганизоваться. К счастью, в фильме есть чем заняться.
Во-первых, он красив совершенно беззастенчивой красотой. Костюмы для одноименного спектакля в МХТ шил Гоша Рубчинский, а образами Ренаты Литвиновой в фильме (это подчеркнуто в титрах) занимается Демна Гвасалия — креативный директор Balenciaga. Каждый наряд и обнажает героиню, и делает непроницаемой для анализа, а самые воздушные из платьев здесь принято носить как рыцарскую броню и суеверный оберег. Но еще красивее дом, в котором живут увядающие аристократы. Пиршества здесь изображают так, как если бы кейтеринг на Тайной вечере доверили Питеру Гринуэю (режиссеру «Повара, вора, его жены и ее любовника»). А более сложный и изысканный предметный мир в современном российском кино можно встретить разве что в фильмах Рустама Хамдамова (но туда тем, кого продует на «Северном ветре», лучше вообще не соваться, потому что это кромешный арт на земле). Трогательная Лотта все время тащит в усадьбу разных зверей — от крысы, которую по-гофмановски запрягут в колесницу, до северного оленя, которого без всяких спецэффектов загипнотизирует Рената Литвинова. На протяжении фильма герои дюжину (или тринадцать?) раз празднуют Новый год — и таких причудливых святочных рассказов с такими нарядными елками и такими загадочными узорами на окнах мы еще не встречали. Жаль только, что фильм выходит в прокат не под Рождество, а в феврале, когда заклинание безвременного ожидания перемен уже пора бы с себя сбросить.
Но любоваться декорациями рано или поздно надоест — и придется отправиться на поиски смысла. Это задача для самых отважных и благородных полярников. Сама Литвинова обозначает жанр действа как «реальную фантасмагорию», а описывает ее как «спектакль о Севере, Смерти и Любви». Глубину этих понятий точно еще никто не измерил, а докапываться до их сути зрителю предстоит на ветру и морозе — подобно Лотте, которая то и дело уходит в белое поле, чтобы вырыть очередной семейный клад. Но после того, как защищенная от земных несчастий аристократическая семья потеряет первого человека, ее сокровища начнут обесцениваться. Лотта достанет из земли сундук с ассигнациями, а те превратятся в грязь.
Первая из идей фильма закопана неглубоко: в отсутствии любви все гниет. Красота начинает разлагаться в тот момент, когда откажется от своей миссии. Голубая кровь не спасет от заражения. Очарованность собой мешает видеть мир снаружи — а он, оставшись без присмотра, начинает рушиться и гаснуть. Сперва развалится скамейка во дворе, потом начнется война, а затем дворянское гнездо разорится. Вся эта метафора стоила бы фильма, если бы Рената Литвинова отождествляла себя с героями, если бы автор включил режим самоуничтожения. Но «Северный ветер» — не тот случай. Приходится копать дальше.
Следующую трактовку подсказывает злободневный маркетинг: «Северный ветер» позиционируется как «сказка о Великом Матриархате». Сюжет картины действительно движут вперед женщины (и кроме Пилецкой, Тюниной и Литвиновой здесь интересны Манана Тотибадзе, Светлана Ходченкова и Софья Эрнст, а также Ульяна Добровская — дочь режиссера). Однако все, что они делают, они делают ради любви мужчин. В случае с героем Антона Шагина это любовь романтическая и утраченная, в случае с героем Михаила Гавашели это любовь семейная и неотвратимая. Есть еще неотразимый Никита Кукушкин, которому выпало играть любовь хищническую и нарциссическую, и его линия здесь — и правда заслуженный удар по патриархальному мифу о Пигмалионе и Галатее. Единственный мужчина, любовь которого в фильме ничего не разрушает, — гей в исполнении Кирилла Трубецкого, но и он, как и сама вечно ждущая чьего-то звонка Маргарита, обречен на одиночество. В фильме есть сцена, где их герои выходят на крышу — и выясняется, что сказочный мир соседствует с Кремлем, то есть Северные Поля — это Россия. Но мысль о том, какой была бы наша страна при Великом Матриархате, не находит развития. А сами героини не совершают ничего такого, что женщинам бы не дозволялось в «Макбете» или «Антигоне». Разве что певица Земфира врывается в фильм так, как Трент Резнор и Аттикус Росс въезжали в «Девушку с татуировкой дракона». Но в том, что она на такое способна, никто и не сомневался.
Наверное, есть и другие слои в этой истории — но чтобы их раскопать, нужна лопата поострее. Без нее остается только тешить себя игрой в ассоциации. Чем-то «Северный ветер» похож на «Сто лет одиночества» Маркеса — магический некрореализм о распаде аристократической семьи, в котором даже была героиня по имени Рената — девушка, давшая обет молчания. Чем-то — на «В ожидании Годо», только здесь ждут нового года. В конце зрителя ждет цитата (кажется, единственная из тех, которую придумала сама Литвинова, а не критики) из «Астенического синдрома» Киры Муратовой — но ее легко проглядеть, потому что в той же сцене фильм вдруг нечаянно спародирует «Довод».
Но при всем восхищении «Северным ветром» надо бы набраться смелости и заметить: в этом фильме некому сопереживать. А очень хотелось не только дум, но и чувств.