У «Сентиментальной ценности» неожиданный источник вдохновения. Кроме личной жизни режиссера Йоакима Триера, который за последние годы успел стать героем Канн, дважды претендентом на «Оскар» (с «Худшим человеком на свете», номинированным за сценарий и как лучший фильм на иностранном языке) и дважды отцом, на картину повлияла... документалка Питера Джексона о Beatles. Посмотрев The Beatles: Get Back, Триер и его соавтор Эскиль Вогт (тоже видный норвежский режиссёр, снявший, к примеру, каннский хоррор «Паранормальные» о детях, в которых борются невинность и тьма), увидели в нем не героев своего детства, а сломленных внешним давлением хрупких людей, маленькую семью, чей дом разорила слава. После этого товарищи повесили в своем рабочем кабинете фото со стратокастером Джорджа Харриса и приняли писать «Сентиментальную ценность» — историю опустошенной семьи, которая пытается снова стать целой. На днях ее показали в Каннах — и увенчали 19-минутными овациями. Это третий результат за всю историю фестиваля, дольше хлопали только «Фаренгейту 9/11» и «Лабиринту Фавна».
Весенняя соната. Почему «Сентиментальная ценность» Йоакима Триера — ключевое послание Каннского фестиваля миру в этом году
Нора Берг (Рената Реинсве, награжденная в Каннах-2021 за предыдущий фильм Триера — «Худшего человека на свете») — норвежская актриса, которой никак не удается совершить прорыв. В самом начале фильма она испытывает паническую атаку прямо перед выходом на сцену огромного театра в Осло. А потом вместе с сестрой Агнес (Инга Ибсдоттер Лиллеос, для которой фильм стал билетов в высшую лигу) хоронит мать. На поминки является давно оставивший семью отец (Стеллан Скарсгард) — известный режиссер и плохой семьянин, ходячий Ингмар Бергман с волчьим взглядом и лисьей ухмылкой. Вместо извинений он приносит с собой сценарий нового фильма. И мягко напоминает, что по документам семейный дом принадлежит только ему, и съемки пройдут именно здесь. А чуть позже к истории присоединится Рэйчел Кэмп (Эль Фаннинг) — голливудская кинозвезда, которой не терпится поработать с великим и ужасным Густавом Бергом.
Работу норвежца Триера и его соавтора Вогта будут неизбежно сравнивать с наследием шведа Бергмана, но в доме, который они построили, витает в том числе и дух норвежского драматурга Генрика Ибсена. В частности, «Сентиментальная ценность» напоминает о «Кукольном доме» — пьесе, события которой происходят перед Рождеством, описывают зависимость женщин от мужчин и превращают уютные праздники буржуазной семьи в психологическую пытку. В фильме Триера родовое гнездо — это тоже одновременно и колыбель, и тюрьма, и в первой же сцене дом заявляет о себе и как о герое, и как о закадровом рассказчике. Когда Норе было 12 лет, она написала школьное эссе от лица своего дома, поведав одноклассникам о том, что стены боятся щекотки, потолок боится высоты, а полу бывает тяжело, но когда в доме нет людей, это еще тяжелее. Эссе получилось хорошим, но Нора отчего-то перестала писать — и решила играть. Но ее школьный текст не сгорел — и звучит в начале фильма, приглашая нас в дом Бергов.
А поскольку в одном из ранних фильмов Триера, «Осло, 31 августа», герой возвращался из рехаба в свою квартиру, чтобы свести счеты с жизнью в собственной детской комнате. То и от «Сентиментальной ценности» зритель будет инстниктивно ждать похожих ударов.
И в итоге удивится тому, насколько этот «бергмановский» фильм на самом деле «антибергмановский» — и сколько в нем света, нежности, смеха, милосердия и тепла.
Сперва может показаться, что «Сентиментальная ценность» — ремейк «Осенней сонаты» Ингмара Бергмана. В ней семейный дом тоже становился полем битвы двух поколений. И в нем тоже были две сестры, одна из которых страдала от недуга: в «Осенней сонате» это был паралич тела, в «Сентиментальной ценности» — паралич воли. Наконец, в обеих картинах есть деспотичный родитель, который без предупреждения возвращается в семью. У Бергмана это мать-пианистка, так и не признавшая достижений своих детей. У Триера — отец-режиссер, который когда-то снял одну дочь — совсем еще ребенком — в своем фильме, и эти обрек вторую дочь на то, чтобы стать актрисой и добиться его любви.
Но фильм Бергмана сносит семейное гнездо до основания. Фильм Триера верит, что его можно перестроить. Сценарий «Сентиментальной ценности» пестрит удачными шутками, но лучшая из них — про стул IKEA. Который, оказавшись на сцене ибсеновского спектакля, может сделать трагедию уютной. В конце прошлого года совершенно незаметно вышел фильм Роберта Земекиса «Тогда, сейчас, потом» — драма с Томом Хэнксом, Робин Райт и домом, внутренний мир которого меняется на протяжении двух столетий, но стены продолжают стоять. Это теплое рождественское кино о безопасном месте, о вечном огне в камине и об одеялах, под которыми по детской привычке можно спрятаться от любых бед.
«Сентиментальная ценность» два с половиной часа мечется между «Осенней сонатой» и «Тогда, сейчас, потом», а зритель гадает, что же произойдет с домом Бергов в конце — омертвеет он или воскреснет.
Четыре года назад «Худший человек на свете» стал не только фильмом, вернувшим романтические комедии на фестивали (его успех предвосхитил триумф «Аноры», а в этом году Канны и вовсе открылись ромкомом «Уехать однажды»), но и своего рода кинематографической библией для миллениалов. В его дюжине глав, прологе и эпилоге, несмотря на смешные заголовки вроде «Оральный секс в эпоху #metoo», можно было найти ответы на любые вопросы беспокойного и инфантильного поколения. Как примириться с родителями. Как обрести веру в себя. Как научиться любить. Как перестать тревожиться и начать бегать. Серьезно, Рената Реинсве пробежала в этом фильме больше миль, чем Том Круз во всей франшизе «Миссия: невыполнима».В «Сентиментальной ценности» Йоаким Триер продолжает взрослеть — и теперь разрешает для себя и для зрителей еще более сложные конфликты. Как и почти во всех фильмах этого фестиваля, герои сообща и по одиночке пытаются преодолеть скорбь, оплакав ушедших близких и упущенное время. Героиня Ренаты Реинсве учится замечать и принимать свою нейроотличность. И как и первые Канны и первый «Оскар» после пандемии, фильм твердит о том, что нет ничего важнее семьи, дома и ближнего круга.
Но кроме всего этого в «Сентиментальной ценности» есть лейтмотив, который должен очаровать жюри Канн. И который и делает фильм важнейшим посланием фестиваля городу и миру — подобно тому, как это было с «Анорой», «Анатомией падения», «Треугольником печали», «Титаном» и «Паразитами» до него.
«Сентиментальная ценность» примером семьи Боргов и самого Триера доказывает, что творчество не обязано сопровождаться саморазрушением художника, насилием над близкими, сценами из супружеской жизни в духе Бергмана и жертвоприношениями в традициях Тарковского. В то же время фильм возвышается и над современным кино, которое пестует счастливый инфантилизм и которое дает режиссерам индульгенцию от критики что внешней, что внутренней. «Сентиментальная ценность» доказывает, что есть и третий путь — совмещать сложность Ибсена и комфорт IKEA.