«Нам в пять утра срочно нужен кокошник, у кого есть?»: как сейчас работают художники по костюмам в кино

В кино мы идем на творчество конкретного режиссера, любимых актеров или благодаря зацепившему трейлеру и нечасто задумываемся, кто своими руками создает образы героев на экране (когда автор этого текста рассказывала разным людям, какой фильм в этом году получил «Оскар» за костюмы, некоторые собеседники удивлялись, что такая номинация вообще существует). Художники по костюмам, а вместе с ними их ассистенты и костюмеры — люди, благодаря которым мы потом десятилетиями мечтаем о плаще как у Нео и называем тюлевые юбки не иначе как «юбка Кэрри Брэдшоу». Конечно, не каждый фильм номинируется на ту или иную премию за костюмы и не все красивые наряды из фильмов становятся культовыми, но это не отменяет вложенного труда. Как выстраивается рабочая рутина, что в ней самое лучшее и самое сложное, мы решили спросить непосредственно у художников.

«Все начинается после звонка режиссера. Эскизы. Долгие ночные разговоры. И подбор материала», — кратко описывает свою работу художница по костюмам Надежда Васильева, вдова режиссера Алексея Балабанова, работавшая вместе с ним над большинством его фильмов, лауреат премии «Ника» за работу над картинами «Замок» и «Матильда», профессионал с четырьмя десятками картин в фильмографии. И все равно она признается, что не любит площадку, а самое сложное в работе — справляться с эмоциями относительно всего, от технических нюансов с поставками материалов («Пока дождешься их привоза, можно поседеть») до отношений в коллективе: «В Америке киноиндустрия развита, а у нас нет. Но везде одно и то же: режиссер может ночью позвонить и предложить или потребовать что-то новенькое. Его осенило! И ты вынь да положь».

Дарья Фомина, художница по костюмам нашумевшего «Слова пацана», свой большой путь в профессии начинала с сериала «Эпидемия», дальше работала над многими проектами, в том числе над фильмами «Ника», «Бансу» и только что вышедшим «Фрау». «Самый лучший момент в моей работе — когда ты читаешь сценарий и уже понимаешь странице на пятой, что он зацепил, — говорит она. — Начинаешь сразу в голове представлять, какие будут костюмы. Потом встречаешься с режиссером, доносишь свои идеи, и если он отвечает: "О, класс, я думал точно так же" или "Ой, а вот здесь было бы здорово чуть по-другому сделать" — начинается магия кино, назовем это так банально». Конечно, работа художника не сводится исключительно к творчеству, все всегда упирается во время и бюджеты: «Иногда думаешь: а было бы чуть больше — получилось бы по-другому. По сути, работа художника — это не только творить костюмы, но и быть классным менеджером, понимать логистику, помнить про финансовую сторону вопроса».

Работа художника по костюмам поглощает с головой, говорит Анна Баштовая, художница и автор канала «Кинокостюм для чайников», которая работала среди прочего над сериалами «Волшебный участок» и «1703»: «Когда ты берешь проект, то пропадаешь из поля зрения своих друзей, своей личной жизни. Например, мой муж знает, что если я взяла проект, то все, полгода он меня не видит, я просто живу на съемочной площадке. Очень тяжело объяснить некиношникам, что такое жить в кино — что у тебя правда нет даже часа времени просто посидеть в кафе или обняться с кем-то. Когда проект, ты занят только им, не успеваешь есть, не успеваешь спать».

По словам Анны, в этом и главный минус работы, и главный плюс одновременно: «Когда ты действительно очень любишь кино, то минусы даже не замечаешь, потому что ты просто живешь счастливую жизнь. Многие из киношников называют площадку пионерлагерем, потому что по атмосфере это очень похоже: собираетесь вместе, начинаете знакомиться друг с другом, дружить, у кого-то начинаются романы, вы превращаетесь в такую большую киносемью со своими шутками-прибаутками. Приходишь, например, в шесть утра на смену, проклиная все на свете, заходишь на площадку, пахнет кофе, осветители носятся, выставляют свои приборы, кто-то уже орет в рацию, происходит суета — и ты понимаешь: "Ух, я дома, день начался"».

В Голливуде уже давно существует Гильдия художников по костюмам — большой и мощный профсоюз, горой стоящий за своих членов. В России же профессиональное сообщество кинохудожников только-только начинает формироваться. Не то чтобы раньше его совсем не было, но только недавно стали появляться группы, объединяющие работников этой отрасли — в первую очередь для защиты своих интересов. «Мы стараемся бороться за то, чтобы оплачивались переработки, чтобы все прописывалось, как у осветителей и других технических департаментов, чтобы все знали, что такой-то проект стоит столько-то. Это появилось за последние несколько лет, как я вижу, и сейчас развивается», — говорит Дарья Фомина.

По ее словам, иногда рабочая смена длится больше 12 часов и тяжелее всего приходится даже не художникам, а ассистентам и костюмерам, которые вынуждены находиться на площадке безвылазно: «Я, как художник, могу куда-то уехать, у меня график не привязан к площадке на сто процентов, а костюмеры и ассистенты работают от слов "Смена началась" до "Стоп!", а потом еще надо собрать костюмы. Мне кажется очень важным то, что сейчас это обсуждается и уже есть прецеденты, где переработки не просто оплачиваются по словесной договоренности с продюсером, а регистрируются официально через табель к зарплате. Дела идут в гору, и это классно».

«В прошлом году был важный прорыв, — рассказывает Анна Баштовая. — Художники по костюмам создали свой большой чат. Нас много в России, и мы наконец договорились о минимальных ставках, потому что разброс большой. Кто-то работает за одну сумму, кто-то — за сумму в три-четыре раза меньше. Это демпингует рынок. Отправили письмо открытое с большим количеством подписей продюсерской гильдии, что мы, художники по костюмам в России, хотим выходить на площадку за такие-то ставки — и ни копейки меньше. И вроде бы это имеет результат».

Сообщество помогает не только с защитой финансовых интересов: «Иногда в час ночи кто-нибудь пишет: "Ребята, нам в пять утра срочно нужен кокошник, у кого есть?" И кто-нибудь отвечает: "У меня можете забрать. Прямо сейчас я еще не сплю". Это, конечно, классная взаимовыручка, потому что, мне кажется, это такая профессия, где другу надо помогать и не конкурировать, а, наоборот, поддерживать. От этого все будут только в плюсе».

Нередко художники по костюмам работают в двух разных средах: на киноплощадке и за театральными кулисами. Сценограф и художница Галя Солодовникова вместе с Ульяной Полянской отвечала за наряды в нашумевшем новом «Мастере и Маргарите» Михаила Локшина (именно Галя одевала большую часть главных персонажей и придумывала фантазийные наряды на потустороннем балу), а до этого работала над его же «Серебряными коньками», но все же не соотносит себя с киноиндустрией, выбирая театр. «В театре я работаю с пропорциями, с тем, как это выглядит из зала, где зритель смотрит издалека. Для кино нужно работать очень подробно, чтобы камера считывала все детали, фактуры, ведь там бывают крупные планы. Обычно я работаю большими пятнами, красками. Например, в опере ты видишь костюм через оркестровую яму, расстояние до зрителя достаточно большое. В кино совсем по-другому, — рассказывает она об отличиях театрального и кинохудожника по костюмам. — В театре я могу жонглировать тремя-четырьмя проектами одновременно, а кино — это полное погружение, огромный объем, который ты делаешь на повышенных скоростях. Тут ты и художник, и продюсер, свой собственный супервайзер, организатор производства, технолог и так далее. В театре, наоборот, у меня есть команда, которая всем этим занимается, а я автор, который отвечает только за креативную часть». По ее словам, театральное производство предельно структурировано, за каждый этап и область отвечает своя команда или отдельный специалист, процесс налажен: «Вот в кино, как минимум в русском кино, с которым я работала, этого всего нет».

Есть и еще одно важное отличие: «В театре ты даже после премьеры, если что, можешь что-то поменять. Ну увидел это один зал зрителей — потом все равно можно постоянно улучшать, и каждый спектакль уникален. А в кино ты поменять ничего не можешь: что ты успел сделать ко дню съемок, что ты собрал, что ты продумал — дальше уже герой в таком виде будет играть свои сцены».

И хотя киноопыт Солодовниковой понравился, но театр дает больше пространства для самореализации: «В театре художник является равноценным соавтором с режиссером, потому что он придумывает этот мир, изобретает визуальный язык. Для меня новый проект — каждый раз такой челлендж, потому что я на концептуальном уровне придумываю, как этот мир существует, по каким законам физическим. Тут у меня как будто больше авторства, чем в кино. В кино, конечно, совсем другая работа — она более детальная, более подробная, более текстурная, более нюансная и более дизайнерская все-таки».

Российская киноиндустрия сейчас активно развивается, в том числе для того, чтобы заполнить вакуум после ухода крупных мировых компаний. Это одновременно и толчок, и вызов для нее и всех вовлеченных. «В России становится интереснее. Мы узнаем новые технологии и стараемся их совместить с фундаментальными знаниями. Например, художник Ольга Михайлова создала свою мастерскую "Пчела и шнип", где одновременно в одном пространстве вышивают, лепят, валяют, рисуют, печатают на 3D-принтере, создают программы и так далее, — рассказывает Надежда Васильева. — У нас все же свой контекст. Художник в Голливуде сам не рисует, его помощники отвечают каждый за свое. Что умеет у нас один человек, делится там на 25».

Еще три года назад казалось, что российское кино застолбило себе место на мировой арене, у продюсеров были контракты с Netflix. «Я лично бегала на съемочную площадку "Анна К" (сериал должен был стать первым российским проектом на стриминговой платформе. — "Правила жизни"), потому что там работали мои друзья. Мы все очень радовались за наших коллег. "Серебряные коньки", один из моих любимых российских проектов последних лет, тоже купил Netflix, и фильм просто рвал мировой прокат. Очень хорошо себя показали "Эпидемия", "Перевал Дятлова". И все казалось прекрасно, — говорит Анна Баштовая. — Сейчас я могу сказать следующее: наш уровень не упал, и как он был тогда замечательный, так он таким же замечательным остается. Другой момент, что мы сейчас не представлены на мировом рынке, и мне, конечно, за это обидно. Мне кажется, что, например, "Слово пацана", если бы сейчас не было нынешней сложной ситуации, купил бы тот же самый Netflix и сериал гремел бы на весь мир — я абсолютно в этом уверена».

Вынужденную изолированность российской киноиндустрии подтверждает и Дарья Фомина. По ее словам, международный опыт мог бы только поспособствовать развитию: «Здорово, когда есть возможность общаться с зарубежными коллегами, перенимать опыт какой-то. Культура — явление международное, и я не считаю, что тут должна быть национальная привязка».

Вообще, этот текст-исследование начался с идеи, что художников по костюмам в российском кино как будто не хватает — на это не раз жаловались режиссеры независимого авторского кино. При этом, как мы видим, и в кинотеатрах, и на стриминговых платформах проекты продолжают выходить, и все актеры одеты зачастую даже отлично — очевидно, что достойных профессионалов среди российских художников немало. Где же корень этого противоречия?

«Очень часто, когда мы говорим "независимое кино", через знак равенства стоит маленький бюджет, — говорит Анна Баштовая. — К сожалению, я знаю много ситуаций, когда ко мне, к моим друзьям — художникам-постановщикам или операторам приходило независимое кино и говорило: "Мы хотим очень тебя, вот именно тебя, ты классный, но у нас три с половиной копейки на твою работу". Ты думаешь: ну ладно, я там подработаю еще где-нибудь, а тут вроде правда классный проект. А они говорят: "У нас еще три с половиной копейки на костюмы, но костюмов надо надо очень много". И ты отвечаешь: "Ребята, ну хорошо, я-то могу поработать условно за еду и ласку, но я не могу вам достать костюмы бесплатно, потому что я же не произвожу костюмы, я же их арендую, покупаю, шью". Приходится отказываться».

Дарья Фомина считает, что еще дело может быть в том, что спрос опережает предложение: «Сейчас сильно вырос рынок российского кинопроизводства, контента снимают очень много, поэтому если нехватка кадров и есть, то связана она с этим. Я это вижу по тому, что мне предлагают не один проект в полгода, а куда больше».

Получается, что индустрия разрастается, профессия художника по костюмам востребована, сообщество становится все более опорным — кажется, условия идеальные. Если, читая это, вы уже успели раз-другой помечтать о том, как сами одеваете героев очередного кинохита и потом рассказываете увлекательные истории о свитере из секонд-хенда и шляпе из древесной коры, то вот вам инструкция.

Художников по костюмам выпускают многие вузы. Самыми первыми на ум приходят художественный факультет ВГИКа, где есть специализация «художник кино и телевидения по костюму», Школа-студия МХАТ с бакалавриатом «художник-технолог по костюму», ГИТИС. В Санкт-Петербурге, соответственно, СПГХПА имени Штиглица, где есть специалитет «художник кино и телевидения по костюму», и институт сценических искусств (РГИСИ). Можно поучиться профессии и в рамках дополнительного образования: так, в Московской школе кино (МШК), входящей в Universal University, есть годовой курс «Художник по костюму», а в Московской школе нового кино иногда проходят курсы разной длительности, посвященные в том числе костюмам. В Британской высшей школе дизайна есть годовой курс «Сценография», посвященный не только костюму, но и визуальным решениям в целом, один из кураторов там — Галя Солодовникова. Учеба недешевая, но в целом в рамках расценок на высшее образование: например, во МХАТе обучение встанет в 470 400 рублей в год, в МШК — в 360 тыс. рублей в год, в БВШД — в 400 тыс. рублей в год.

«Учат везде хорошо. База одинаковая», — говорит Надежда Васильева, но добавляет, что идти учиться стоит не в школу, а к конкретному педагогу и, конечно, уже во время учебы нужно начинать практиковаться в настоящем кинопроизводстве: «Бесплатно приходить и хоть что-то делать — и мозгом, и руками. Хотя бы смету считать».

С ней согласна и Анна Баштовая. Если есть возможность, по ее мнению, стоит получить профильное образование, но ключом к успешному вхождению в профессию все равно будет только практика, много-много практики: «Я сама не училась [на художника по костюмам], но из-за этого я проходила очень длинный путь с кучей ошибок. По образованию я лингвист и переводчик, но работала фотографом, стилистом, в модной индустрии и все первые съемки делала бесплатно, училась работать на съемочной площадке». Любая работа на площадке позволяет «нюхнуть киножизни» и понять, насколько этот аромат по нраву. «Когда вы толковый человек с руками и головой, поверьте, вас очень быстро заберут. Ассистентов хороших днем с огнем, честно говоря, не найти. А из ассистентов уже всегда можно вырасти в хорошего художника. Такой трамплин: учимся, идем нюхаем площадку, потом ассистируем, потом становимся художником. Мне кажется, это идеальный путь».

Похожий путь прошла и Дарья Фомина. Журналист по образованию, она всю жизнь хотела заниматься одеждой, начала путь с ассистента стилиста в телепередаче и продолжала так или иначе работать в киноиндустрии параллельно с учебой: «Конечно, я не говорю, что не надо учиться. Если есть возможность, получите профильное образование — там дают хорошую базу, и вы с самого начала попадаете в нужную среду, у вас появляются контакты. Вы, скорее всего, будете учиться у мастодонтов, которые потом вас порекомендуют. Но даже если у вас образование из другой сферы, но вы хотите этим заниматься и искренне считаете, что это ваше место, то всегда надо пробовать. Не получится сегодня — получится завтра».

Искать первые проекты лучше всего через соцсети. Тематические группы есть в Telegram и во «ВКонтакте»: например, в группе «Художники по костюмам кино и телевидения» регулярно ищут художников на студенческие проекты и авторский короткий метр. Именно такие некоммерческие проекты позволят погрузиться в атмосферу и наработать начальную фильмографию, но стоит быть готовым к тому, что денег они не принесут.

Другой вариант — буквально напрашиваться на стажировки к действующим профессионалам индустрии. «Мне несколько человек написали в соцсетях после "Слова пацана", что хотели бы попробовать со мной познакомиться и поработать. Мы все равно живем в эпоху соцсетей, — продолжает Дарья Фомина. — Моя коллега, которая уже делает проекты как художник, несколько лет назад мне написала, что увидела мою работу в "Перевале Дятлова" и хочет со мной поработать. Я ее взяла костюмером на "Нику", потом она была моим ассистентом, а сейчас она уже самостоятельная творческая единица. Главное — не бояться и пробовать писать. Классно, когда ты понимаешь, что хочешь этим заниматься, и не боишься работы. Я очень рада, что в моей жизни был опыт и костюмера, и ассистента, что я знаю площадку и все нюансы, понимаю, как работает мой департамент, от и до».

Художники единодушны в одном: главное в их профессии — это любить кино. Да, это сложная индустрия с длинными сменами и недосыпом, с работой на пределе и ненормированным графиком, но вместе с тем и вдохновляющая, позволяющая раскрыться и раз за разом создавать новые миры. А это невозможно делать через силу, уверена Анна Баштовая: «Если вы не любите кино, то в кино не надо работать, пожалуйста».